Мельничиха Елизавета Гавриловна прогневалась на Порфирия: лодырь этот прозевал время, когда надо было поменять зазор между верхним и нижним жерновами. Купчихе Матрёне Карповне, Лизонькиной приятельнице, для пышных пирогов требовалась крупчатка (мука мелкого помола), а из-за Порфишкиного ротозейства мука вышла крупного помола, и Матрёна Карповна осталась сильно недовольною: забрать мешки с мукою отказалась, – велела работнику Власу отвезти их обратно на мельницу.
А Елизавета Гавриловна распорядилась: за работу в этом месяце Порфирию не платить.
Федосья, Порфишкина жена, такая же – под стать муженьку… – косорукая лентяйка, разозлилась на хозяйку… Выбрала Федосьюшка нужную минуту: будто случайно встретила Елизавету Гавриловну, – встала у неё на пути… В глазах Федосьиных – неприкрытое злорадство, но взгляд она смиренно опустила. Вздохнула:
- Не хотела говорить вам, Елизавета Гавриловна… Да душа моя не мирится с таким непотребством.
Хозяйка окинула Федосьюшку надменным взглядом:
- Чего буровишь?
-Не хотела говорить вам… – повторила Федосья. – До чего мне жаль вас, Елизавета Гавриловна: уж все вам в спину смеются…
Тонкие Лизонькины брови изумлённо взметнулись:
- Смеются?.. Что несёшь, задрипанка! (Задрипанка – слово из южнорусского диалекта. Означает – неряха, грязнуха, неухоженная, неаккуратная женщина).
Федосья вскинула глаза, с деланным сочувствием покачала головою:
- А вы загляните в кабак, что при дороге на Новониколаевскую… И всё сами увидите.
Лизонька несказанно удивилась:
- Чего мне там видеть – в придорожном кабаке-то?
-А и увидите!.. Вот хоть сейчас – ступайте, и увидите! Как на коленях у Евстигнея Демидовича сидит греховодница эта… Капитолина из Мироновки! Волосы не собраны, – что у русалки… И кофта на груди расстёгнута. А Евстигней Демидович… трогает… а Капка-то голову назад откинула, глаза прикрыла, да что-то говорит ему…
Лизонька отстранила Федосью, поспешно зашагала к кабаку. Распахнула дверь…
Вся похабная картина, столь ярко нарисованная Федосьей, ожила перед глазами мельничихи Елизаветы Гавриловны.
Евстигней Демидович не замечал жену.
Хмельным взглядом отыскал приказчика Демьяна, приказал:
- Графин водки… Живо!
Капитолина горделиво откинула за спину распущенные волосы, прикрикнула на Демьяна:
Чего встал - истуканом-то! Сказано тебе! Да пирог с осетриною неси!
У Лизоньки потемнело в глазах…
Не помнила, как оказалась у стола, как схватила Капку за волосы.
Капитолина вскочила с Евтигнеевых коленей, с визгом вцепилась в Лизину косынку.
Евстигней Демидович безучастно уронил голову на стол…
Капка – не хуже драной кошки – пятернёю расцарапала Лизонькино лицо. Хорошо ещё – глаза целы остались…
Мельничиха выбежала из кабака.
Вдогонку Елизавете Гавриловне – пьяное улюлюканье…
Домой Евстигней Демидович вернулся, когда уж светало.
Лизонька с кулачками набросилась на мужа.
Евстигней легко отвёл её руки, негромко и устало велел:
- Прочь. И постели мне.
В кармане Евстигнеева пиджака – птичка-свистулька, несколько деревянных солдатиков и кукла-неваляшка.
Значит, снова накупил гостинцев соседским ребятам.
Выходит, – накаркала матушка Асенефа…
В полдень – зачем… и сама не знала, – Лизонька отправилась к обители.
Издалека увидела: Наташка с подойником в руках на луг идёт, где у ставка пасётся монастырское стадо.
Елизавета заторопилась к ней.
Наталья присела на низенькую скамеечку, что-то ласковое приговаривала первотёлке Рыжухе.
Лизонька остановилась за Натальиной спиною.
Голос мельничихин отчего-то охрип:
- Из-за тебя всё!
Наталья не ответила, – даже плечом не повела, пока не подоила Рыжуху.
Поднялась, протянула коровушке щедро посыпанную солью корочку хлебушка. Лишь потом взглянула на Лизу:
- Я перед тобою ни в чём не виновата.
-Евстигней… Евстигней до сих пор тебя не забыл…
- В чём же моя вина?
- И… на зыбочку плетёную до сих пор смотрит… до сих пор не сжёг её.
Синими льняными лепестками всколыхнулась боль глазах… а Наташка усмехнулась:
- Жечь-то зыбочку зачем. Родишь Евстигнею сына или дочушку – тут и пригодится колыбелька.
Лиза подступила вплотную к Наталье:
- Ты!.. Ты во всём виновата!
-Коль винишь меня, – скажи, в чём вина моя, – равнодушно ответила Наталья.
- Ты! Это ты виновата! У самой ребёнка нет… и мне того же желаешь! Не знаю, думаешь!
- У меня есть ребёнок. Дочка, – сдержанно заметила Наталья. – А что до тебя, – я всем сердцем желаю, чтоб ты родила Евстигнею дитя.
- Ты… Ты завидуешь мне! Ты завидуешь, что я жена его… тому, что… что рожу ему, – завидуешь! И от зависти твоей… не ладится у нас с Евстигнеем.
-Ты, Елизавета, помолись Пресвятой Богородице – о даровании чада, – просто, но как-то душевно посоветовала Наталья. – Отойди, – мне Ромашку доить надобно. А она норовистая: чужих не любит. Чего доброго, – ногою лягнёт, либо рогом заденет.
Лиза вдруг заплакала.
-О чём же ты? – участливо спросила Наталья. – Всё хорошо будет.
-Не будет, Наташка… Пьёт Евстигней… С другими бабами гуляет, – без стыда, в открытую, – горестно призналась Лизонька. – Намедни своими глазами видела его в кабаке. С Капитолиною из Мироновки.
Наталье хотелось утешить Лизоньку:
-Родишь… появится дитё, – опомнится Евстигней.
- Думаешь, не знаю, как хочется ему ребёнка… Родила бы, да… не рожается. – Лиза вытерла слёзы, – словно решилась на что-то важное: – Мне, Наташка… мне сказать тебе надобно.
Наталья удивилась Лизиным словам… но сдержанно кивнула:
- Что ж. Нынче некогда мне. Матушка Асенефа велела доставить молоко с обеденной дойки: купец Веретеников прислал за ним людей. Ты приходи завтра в обитель.
- Завтра?.. Наташка!.. – Ждать до завтра Лизе показалось невыносимым… Хотелось сбросить с плеч… а больше – с сердца, тяжёлую ношу: – Наташка! Той ночью… когда ты в жару лежала… Я это.
Перевела дыхание…
Только… Больше ничего говорить не понадобилось. Натальины губы вздрогнули… и побелели:
- Где она?
-Она, Наташка… Дочка твоя…
- Говори! Где она?
- Она, Наташка… Помнишь ли Анисью из Белоглинки? Она приходила на службу в монастырский храм. Аникей, муж её, пил беспробудно… а в хате детей – как гороха: мал мала меньше.
- У неё… у Анисьи, – дочка моя?
-Нет… Я Анисье колечко дала, – золотое… дорогое: от бабушки мне досталось… в приданое. Колечко дала я Анисье: чтоб она младенца отнесла к сиротскому приюту… да оставила там. Думала… хотелось мне, чтоб ты из обители ушла: дочку искать. Чтоб забыл тебя Евстигней… и на мне женился.
-К сиротскому приюту?.. Матушка Дорофея ходила в приют. Сказывала, – нет там дочушки моей.
- Правильно сказывала: нет. Анисья не дошла до города. А корзину с крохою оставила в каком-то рыбацком посёлке. В рыбацких семьях любят детей… И не бросят малютку.
- В каком посёлке? Говори же!
Елизавета сокрушённо покачала головою:
-На побережье много рыбацких посёлков… Анисья и сама не знала, как тот посёлок называется. Оставила корзину, и ушла. Значит, кто-то из рыбаков забрал дитя. Сама ж знаешь: коли находят подкидыша, – случается, полицейский урядник в приют его отвозит… либо сами поселковые в обитель приносят младенца, – ежели не нашлось семьи, что забрала бы кроху. В обитель дитя не принесли… И в приют тоже. Выходит, дочка твоя, Наташка… в какой-то рыбацкой семье растёт.
У Натальи закружилась голова… Ноги в коленях ослабели: не упасть бы на землю раненою волчицею…
А Лизу осенило:
- Да мы с тобою сходим в Белоглинку: недалеко здесь. И расспросим Анисью про тот посёлок, где она корзину оставила. Нынче же к Анисье отправимся.
Ромашка шумно вздохнула, положила голову на Натальино плечо.
Наталья подоила коровушек, легко подхватила полный молока подойник:
- Отнесу молоко в обитель, и пойдём в Белоглинку.
В Белоглинке местные показали Наталье и Елизавете Аникееву хатёнку: маленькое окошко потемнело от пыли, дверь перекосилась… Камышовая крыша давно прохудилась. Прасковья, соседка, объяснила:
- Хворал в то лето Аникей: пьяным с коня упал. Мужик молодой – ближе к осени на поправку пошёл. Анисья денег не жалела: фельдшер из города не раз приезжал к Аникею. Перезимовали, а весною Аникей с Анисьею собрали ребят да ушли – лучшей доли искать. Уж лет пять хата пустует, валится без присмотра… У них тем летом будто деньги какие-то появились: либо Аникей заработал где… либо от какой родни достались, – всякое ж бывает. Ну, и ушли. Надеялась Анисья: на новом месте возьмётся за ум Аникей, пить перестанет – ребят-то надо поднимать.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15
Часть 16 Часть 18 Часть 19 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»
