Андрей и сам понимал: повёл себя – как неразумный мальчишка. Необдуманно, с отчаяния, бросил глупый упрёк отцу и матери: кроме денег, нет иного счастья…
Ни батя, ни маманя никогда не копили деньги просто так, – чтоб их было много… чтоб тешиться этим. И Андрей с детства знал: деньги для того нужны, чтоб можно было сделать какое-то дело – купить или починить рыбацкие лодки либо сети, отремонтировать крышу дома рыбака Павла Денисова, или – чтобы Танюшка, смышлёная девчушечка Марфы Васютиной, – Григорий, муж Марфин, позапрошлой весною погиб во время шторма… – могла учиться в Мариупольской Мариинской гимназии…
Андрюшке шёл тогда восьмой годок. И мечтал мальчишка про игрушечное ружьё, что стреляет сухим горохом. Ружьё такое Андрей видел у Володеньки, сына купца Беловодова. Володенька всего один раз позволил Андрюхе Терёхину выстрелить из ружья. Андрюха старательно прицелился и попал в цель… Но Володенька тут же забрал ружьё.
На именины крёстный подарил Андрею деньги, – с тем, чтоб отец на ярмарке в Мариуполе купил ему такое же ружьё, как у Володеньки.
А вскоре после Андрюшкиных именин выпал снег, – хотя зима в этих краях обычно наступает позже… Дороги в степи перемело, – не проехать. К ночи у Анютки, молодой жены рыбака Мирона Колядина, начались роды. Андрюшка слышал, как встревоженно маманюшка разговаривала с соседкою Ефросинией Марковной: мальчишка не всё понимал, больше сердечком чувствовал, что Анютке очень тяжело… Анютка красивая, похожа на весёлую девчонку, и Андрюшке было очень жаль её – так, что даже уснуть не мог, хотя маманюшка строго велела ему спать. А он лишь глаза прикрыл… и прислушивался к разговору. Выходило так, что Глафира, прибрежненская повитуха, сама молодая… да и робкая для такого дела, – с досадою заметила Ефросиния Марковна. Надо было кого-то послать в Новониколаевскую, за повивальною бабкою Дарьей Егоровною. Только кто ж поедет – в такую непогоду… Уговорили Герасима Колганова. Маманюшка опередила его беспокойство:
- За труд твой заплатим, – как положено. Не изволь волноваться, Герасим Никифорович.
Батянечки дома не было: по купеческим делам уехал он на Северский Донец.
Маманюшка несколько раз пересчитывала оставшиеся дома деньги, сокрушённо качала головою: денег не хватало, – никто ж не знал, что понадобятся… Понятно, – Герасиму надо заплатить: вон как метёт на дворе… И Дарье Егоровне надо: в такую даль да по такой погоде ехать – согласится ли…
Андрей поднялся, босиком прошлёпал к матери, обнял её за шею. Серьёзно сказал:
- Надо взять те деньги, что крёстный подарил мне на именины. Как раз хватит: и Дарье Егоровне, и Герасиму.
Ефросиния Марковна всплеснула руками… отвернулась и заплакала.
Маманюшка молча прижала к себе Андрюшку.
Денег хватило только Герасиму… и то – потому что он сказал:
- Сколько есть… И на том спасибо. Не чужие ж мы. Поеду.
А Дарья Егоровна отмахнулась:
- Не за тридевять земель. Кому-нибудь из мужиков ваших случится по пути заехать в Новониколаевскую, – тогда и рассчитаемся. А теперь – дал бы Господь…
Спасибо Дарье Егоровне: Анютка родила крепкого и звонкоголосого мальчишку.
В общем… Не справедлив был укор Андрея.
Он виновато прижал к щеке материну ладонь:
- Простите, маманя, – за слова глупые. Только к Евдокии я не буду свататься. Сами ж с батей говорили: Дуся славная… А выйдет за меня, – не будет счастливою: не люблю я её. Мне, маманюшка… без Натальи свет не мил.
Маманя грустновато усмехнулась:
-Свет не мил… И сам не заметишь, как постылою станет тебе любовь твоя, – ежели доведётся спину гнуть, чтоб угодить Варваре… да везти на закорках её лодырей-сватов и зятя. На то ли мы с отцом растили тебя… учили…
На днях случайно встретились с Евдокией.
У Андрея сердце сжалось: такое застенчивое счастье просияло в её глазах…
Она поклонилась:
- Здорово дневали, Андрей Тимофеевич… – Стыдливо достала из-за пазухи какой-то лоскуток, протянула Андрею: – Вот… На память, – от меня.
Андрей развернул: кисет – для табака.
Расшит красиво и богато, – бисером…
Взять подарок?..
Значит, – позволить Дусе надеяться…
Андрей вернул кисет. Негромко и мягко сказал:
- Не надо, Евдокия. Кисет… красивый, да без дела будет лежать: я ж фабричные папиросы курю… – не самокрутки.
Дуся растерялась – до слёз:
- Андрей!..
- И сватов не жди от меня, Дуся. Я уж говорил тебе: другую люблю. На ней женюсь.
Евдокия не заметила, как расшитый кисет выпал из её рук…
И остался лежать в дорожной пыли.
От стыда… да от горюшка девичьего… не помнила, как домой шла.
Не видела, как Гришка Евсеев, дружок Андрея, поднял кисет… Посмотрел ей вслед, горько усмехнулся. Бережно отряхнул кисет от пыли, спрятал в карман.
А дома…
Маманюшка и крёстная перебирали в сундуках простыни – белее снега, с ажурною вышивкой… расшитые льняные рушники, скатерти, занавески. Крёстная озабоченно заметила:
- Надобно, Евдокиюшка, сесть за работу: думаю, – не хватит простыней. Да ты не горюй, душа моя: до Покрова всё успеем.
Евдокия едва сдерживала слёзы… Постаралась беспечно улыбнуться:
- Конечно, успеем: времени много… Я не собираюсь в нынешний Покров выходить замуж.
Мать и крёстная переглянулись. Крёстная обняла Дусю, в глаза заглянула:
- Что ж ты говоришь, моя хорошая… Как же – не собираешься, коли уж сговорено… и сваты – вот-вот на порог? Не годится так-то, Евдокиюшка. Либо – жених не по сердцу?.. Так я ни за что не поверю, – чтоб такой парень, как Андрей Тимофеевич, тебе не нравился.
Дуся расплакалась на груди у крёстной:
- Другая ему… люба.
Прасковья Трофимовна гладила крестницу по голове:
-Всей-то и беды?..
Евдокия вскинула глаза:
- Куда уж больше-то…
-Глупая. У них, у парней, до свадьбы глаза разбегаются: та хороша… а другая – ещё краше. А женится – поймёт: нет лучше жены. Да коли будешь с ним ласковою… станешь угождать во всём, – тут и самой любой да самой желанною станешь. О прочих и не вспомнит. Андрей Тимофеевич – послушный родителям сын: поперёк их воле не пойдёт. А твоё дело, Евдокиюшка, сватов ждать. И – не вздумай слёзы лить: глазоньки береги. Завтра Лизавета Афанасьевна, модистка из города, приедет: пора уж платье подвенечное шить. А ты – плакать!..
От простых крестниных слов – будто камень с души…
И снова верилось в счастье.
Только бы посватался он…
Только бы свадьба…
А там…
Евдокия и сама знает, как будет угождать Андрею…
Увидит он… Сердцем почувствует любовь её.
И сам полюбит…
Только бы свадьба…
… Варвара тревожилась:
- Жених-то… Андрей Тимофеевич, куда запропал? Что не приходит? Ты, Наташка, не обидела ли его чем?.. Учила-учила тебя… – уму-разуму!.. Кто ж тебя научит, коли не тётка родная?.. Говорила тебе: уступи… позволь. Парни любят покорных да сговорчивых… тех, кто их силу уважает. А будешь козою строптивою, – так и не женится: зачем ему крапива?
И без тёткиных слов в сердце горечь полынная…
Вечерами приходила Наталья к морю, вслушивалась в шёпот азовской волны…
Ждала Андрея.
Чтоб ещё раз увидеть… голос его услышать.
А берег – пустынный.
Не знала Наталья, что по батюшкиному распоряжению довелось Андрею отправиться в Мариуполь… А потом – что ни ночушка, лодки рыбацкие в море уходили…
Подняла на тётку затуманенные горюшком глаза:
- Какой же он мне жених, тётя Варвара? Невеста есть у Андрея Тимофеевича.
- Учила-учила тебя!.. Она – невеста!.. А ты порасторопнее будь! Пока она – невеста, ты женою ему стань! А она пусть в невестах ходит, – коли нравится ей! Купец Терёхин – он благочестивый. Не позволит, чтоб сын его потешился с девицею, да и бросил… на всю округу ославил. Узнает, – велит Андрею Тимофеевичу жениться на тебе. И Катерина, хоть горда и спесива, не станет мужу перечить. Чего тебе ещё? Двумя руками держи своё счастье!
- Разве ж это счастье, тётенька Варвара, если из-за меня невеста его несчастливою будет…
- Учила-учила тебя!.. Бестолковая!
Поздним вечером Наталья всё же отважилась пойти на берег.
Вдруг придёт Андрей.
Лишь взглянуть на него – издалека…
В последний раз увидеть.
И – незаметно уйти.
Шла – сама не слышала своих шагов.
А он расслышал…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»