Андрей слушал и не слушал Гришкины слова…
Смотрел, как в азовской черноте серебрится рыболовная сеть.
А в сияние звёздного света… медленно и мягко-плавно уходила рыба – размером с полусажень… Вдоль тёмной, серо-коричневой спины белеют звёздчатые отметины, хвост и плавники золотятся, – повторяют сияние звёзд.
Наверное, обычная рыба, – из тех, что в рыбацких сетях становятся уловом…
А Андрей от счастья затаил дыхание…
От счастья, что рыба с золотыми плавниками уплывала в отражение звёзд, в азовскую глубину.
Гришка свернул самокрутку, кивнул за борт лодки:
- Никак ушла, Андрей Тимофеевич? Выходит, – прореха в сети? Твоою… в сатанюку – с сетью-то. А хороша севрюжина.
Андрей – ровно сам только что плыл в шелковистой, сияющей черноте азовской волны, рядом с рыбой… Встряхнул головою:
- Хороша. Не ушла, а не попалась. Сеть целая – я осматривал.
- Что ж… На одну меньше. А уплыла красиво… – да, Андрюха? Видно, и у рыбы долюшка счастливою бывает.
- Да и тебе, Гришка, рано о своей долюшке печалиться, – усмехнулся Андрей.
-Рано?.. – Григорий проводил взглядом сорвавшуюся в море звезду. – Это ты про Евдокию?
- Если люба она тебе, – что ж не сказал ей про это?
- Люба, Андрюха. И сказать собирался – ближе к осени. Получается, – опередил ты меня.
-В чём же я тебя опередил? Я Евдокии про любовь не говорил.
Гришка недоверчиво сощурился:
- Не говорил?.. А как же сватовство?
-А ты, Гришка, больше баб слухай. Ещё и не про то узнаешь. Не только про моё сватовство.
- Вот сороки!.. Хлебом не корми!
А ноченька ровно притомилась, – дремала на прибрежном песке, и светлели, и таяли звёзды в густой предрассветной сини, когда рыбацкие лодки причалили к берегу.
Серебрился богатый улов. Мужики оживлённо переговаривались, сворачивали самокрутки.
А Андрей сегодня лишь окинул лодки мимолётным и равнодушным взглядом…
Вспомнил, как азовская волна колыхала отражение звёзд, как в сияющую глубину уплывала большая рыба.
Распорядился работами на пристани… А до вечера – придёт Наталья?.. Не придёт?.. – оставалась целая вечность.
А совсем недавно казалось, что дни мелькают крыльями быстрой птицы…
За обедом про ложку будто и забыл. Маманя нахмурилась:
- Что ж не ешь? Борщ нынче сварила – как вы с батей любите: с осетриной. До поста только и разговоров было, – чтоб такой приготовила. А теперь и не попробовал.
По борщам – со свиной ли грудинкою… с фасолью, с грибами, с осетром – маманя непревзойдённая мастерица. Как и по пирогам – с капустою, с вишней, с яблоками… по вареникам и томлённой с мясом картошечке. Свадьба ли в Прибрежном, именины, крестины – ни одно застолье не обходится без Катерины Никитичны, жены купца Терёхина. Даром – что купчиха: строга и неразговорчива Катерина Никитична, да не заносчива, не спесива. Коли помочь надобно, – советом ли, делом, – купчиха Терёхина проста и отзывчива.
А дома Пелагее, работнице, Катерина Никитична позволяет разве что морковку со свёклою почистить. Капусту для борща сама шинкует.
И – очень не любит, ежели кто не ест, а размышляет над мискою. Не любит – потому что знает, как приготовлено: ни недоваренного-переваренного, ни пересоленного-недосоленного на столе не бывает. И раздумывать не о чём.
Андрей заторопился:
-Спаси Христос, маманя. Такого борща, как у вас, во всём свете не сыщешь.
А батя не отрывался от миски. Лишь на секунду приподнял глаза:
- Сын правильно говорит, Катюша. Цари такого борща не едят.
Катерина Никитична скрыла довольную улыбку:
- Отчего ж не сыщешь, Андрюша. Даст Бог, – женишься нынешней осенью. Жена ещё лучший борщ сварит – угодит. К Стадниковым зашёл бы.
- Чего мне к ним заходить, мамань?
- Невесту проведать. Положено так.
- И какая ж она мне невеста! Я к ней не сватался. И буду ли…
- А – отцовское слово? Не рано ли умнее отца себя почитаешь?
- А с нелюбою жить?.. Ладно, – я… А Евдокия – вы, маманя, изволили верно заметить, – славная девушка. Ей-то каково будет – знать, что не люблю я её.
- Полюбишь. Такую, как Евдокия, не за что не любить.
Андрей поднялся:
- Устал я сегодняшней ночью. Дозвольте, маманя, – пойду прилягу.
- А пирожки с вишнею? Простокваша холодная – только из погреба.
-Подремлю с часок. А там и до пирожков дело дойдёт.
Катерина Никитична тоже встала из-за стола:
- Постелю тебе. И ставни прикрою.
- Не надо, мамань. Я на сеновале лягу.
- Подушку-то хоть возьми.
- Обойдусь.
Вслед – негромкий батин голос:
- Знать бы, Катенька… А неволить… А ежели – не слюбится? Это ж – не тропинка в степи, чтоб назад вернуться…
И – будто снова лодка закачалась, лишь прикрыл Андрей глаза…
Во сне – мальчишеская радость… Такая, что взахлёб, – от простых Гришкиных слов: видно, и у рыбы долюшка счастливою бывает…
И – счастье: он снова догонял Наталью в ночном море.
Сквозь сон захватывало дух – в предчувствии ещё большего... самого желанного счастья.
Проснулся, когда синекрылый ветер принёс из-за степного кургана медовый, чуть хмельной запах цветущего донника.
К морю спустился Андрей – едва стемнело.
А расслышал шуршание песка под лёгкими шагами, оглянулся не сразу: хотелось продлить ожидание счастья…
Подошёл к ней:
- Наталья!.. Наташа…
А она покачала головой:
- Я лишь на минуточку… Сказать, что… ждала.
- И я ждал, Наташа!.. Ждал… и минуты считал – до нашей встречи.
- Мне идти надо…
Как хотелось Наталье сказать: ты снился мне… Ты поднял меня на руки… и вошёл в море.
Только стыдно признаться ему, что снилось такое.
И… лучше уйти, – пока он сам не догадался.
А он держал её руку в своей, бережно ласкал тонкие пальчики:
- В море думал о тебе… И снилась ты мне, Наташа… Помнишь?.. Будто снова догонял я тебя. А потом…
- Это сон. Мне идти надо.
-Наташа!.. Хочешь, – поплаваем?
-Нет. Тётка Варвара заметила, что рубаха… и волосы мокрые… Ругалась. Спрашивала, с кем я ночью в море купалась.
- Завтра приду к твоей тётке Варваре. Сам скажу. И про то, что сватов зашлю к тебе, – скажу.
- Не разрешит она. Говорит, – я у неё одна помощница осталась. Ульяна, дочка её, замуж вышла и уехала, – далеко, в Матвеевку.
- Пусть работницу возьмёт,– коли помощь по хозяйству нужна.
-Работнице платить надо. А я – своя. Тётка Варвара Ильинична несколько раз в день вспоминает о том, как собрала Марье, маманюшке моей, приданое… сколько мисок дала ей… и платок пуховый. Платок я помню. Маманюшка говорила, – он был таким старым, что она ни разу и не надела его… Батянечка потом новый ей купил, – на ярмарке в Мариуполе. А тёткин лишь на то годился, чтоб кадушечку укутывать, – в какой маманюшка тесто ставила. Маманюшку тётка называет неблагодарною… Мало того, что у старшей сестры позволенья не спросила… самовольницею замуж вышла… Так ещё и спасибо сестре не сказала – за заботу. Помню, – смеялся батянечка: хороша лиса Варвара!.. Приданое-то обеим сёстрам было собрано, а Варвара всё себе забрала. Утешал маманюшку: пусть идёт ей на здоровье. А я не на приданом женился, а на той, что люба мне. Миски с чугунами и прочее добро мы и сами наживём, душа моя. Надо будет, – и с Варварою поделимся.
- Что ж. Отец твой правильно говорил. Обойдёмся без тёткиного позволенья.
Мариуполь, один из крупнейших и красивейших городов Донецкой Народной Республики, был основан в 1778-м году по приказу Екатерины Второй.
Называть Мариуполь украинским городом – равносильно тому, что всерьёз согласиться: Чорнэ морэ было выкопано моими братАмы-украиньцямы…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»
