После завтрака Маша решительно заявила, что они едут на завод. Тоже правильно и в этом не было бы ничего необычного и предосудительного если бы... Если бы Маша не направилась прямиком к чёрному, лаково блестевшему лимузину. Понятно, что лимузин это отдельный класс автомобилей, но для Пашки любая легковушка импортного производства являлась именно им. В Советском союзе слово лимузин являлось если не ругательством, то, как минимум, обозначением глупой и никому не нужной роскоши и вообще всего иностранно-враждебного. И пока Пашка боролся со своими чувствами, она уже открыла переднюю дверь и призывно махнула ему рукой
- Ну, ты чего там... Заснул что ли... Мы и так уже столько времени потеряли...
- Да, уж, Мария Андреевна... Попал Емеля, как кур в о́щип... – философски-глубокомысленно изрёк Пашка, немного поёрзав на широком кожаном сидении стосорокового «мерседеса».
- Куда попал...? – засмеялась Маша – вообще-то эта птица попадает в щи...
- А, вот, и нет... В суп попадает индюк, который долго думал... А кур именно в о́щип... От слова щипать или ощипывать... – наставительно сказал Пашка, подняв указательный палец вверх и раскачивая им, словно указкой перед носом провинившегося ученика, точнее ученицы.
- Теперь понятно... И пальцем своим ты у меня тут перед носом не размахивай... Понял... – и схватила Пашку за этот самый палец своим маленьким кулачком – а то оторву к чёртовой матери. Что за привычка такая дурацкая... И ещё... Я всё понимаю... Что Вам, Павел Романович, слегка непривычно здесь... Но Вы привыкните... – она потянулась, чтобы его поцеловать, но тот резко отодвинулся к самой двери и двумя руками схватился за поручень над головой – Вот те раз... Ты что, обиделся...
- Не знаю... Наверное... Не по мне всё это...
Какое-то время они молчали. Маша положив руки на руль, а Пашка так и повиснув на поручне.
Завод находился, собственно, уже в городе. Не в самой черте, а на окраине, но являлся частью его инфраструктуры. И, соответственно, от поместья до проходной было где-то около семи-восьми километров. Благо, что хоть на федеральную трассу выезжать было без надобности. Что удивительно – машину Маша водила отменно. Теперь-то Пашке кое-что стало понятно – её фраза при первой их встрече о том, что, мол, с грузовиком мне не справиться, имела совсем другой, более глубокий, смысл.
Он бездумно смотрел на дорогу, даже не пытаясь хоть немного сориентироваться на местности. Во-первых, пока это было бесполезно, а потом совсем другие мысли, куда более серьёзные, его тревожили. Да, начало девяностых, было весьма весёлое время. Лихое и безжалостное. Канули в лету времена СССР... Кстати, как Пашка выяснил в беседе с одним доктором исторических наук – был у него как-то такой клиент – устойчивое словосочетание кануть в лету пришло в русский язык прямиком из древнегреческой мифологии. Лета, это река забвения в подземном царстве мертвых душ, то бишь во владениях бога Аида. А вместе с ними попутно и старые моральные принципы. Было такое понятие, как моральный кодекс строителей коммунизма. Смешно, но чтобы окончательно не свихнуться после войны в Афганистане, не ранить ещё сильнее и без того сильно повреждённую психику, Пашка решил остаться в прошлом. На самом деле не было сказано, как такового решительного – всё остаюсь – просто вся эта новая жизнь была для него настолько неприемлемой, что он даже и не помышлял о чём-то другом. Все эти годы Пашка просто жил. Жил и работал не задумываясь ни о чём...ну, скажем так, почти ни о чём. Теперь же, после того как судьба столкнула его с Машей, пардон, с Прокловой Марией Андреевной, он оказался на перепутье, даже скорее в тупике. Прошла всего-навсего неделя, а вся жизнь изменилась кардинально. Бывает, конечно, по всякому – ничего не происходит годами, а тут за несколько дней такого нагромоздилось, что мама не горюй. Он просто был не готов к таким переменам.
На площадке возле ворот довольно большой территории, огороженной ржавой сеткой рабицей, Маша лихо развернулась и остановила машину чуть сбоку, чтобы не загромождать центральный проезд. Тоже весьма показательный момент – если она здесь полноправная хозяйка, то могла бы бросить своё авто где ни попадя, где ей заблагорассудится. Ан, нет... она поставила «мерседес» аккуратно, чтобы не мешался. Из двери, вмонтированной в широкие ворота, вывалился сильно поддатый мужичок в замызганной рабочей куртке. Увидев гостей, он слегка подобрался и попытался изобразить подобострастную улыбку
- Здравствуйте, Мария Андреевна... С приездом Вас... У нас всё в полном ажуре...
- Здравствуй-здравствуй Александр Петрович... – и Маша покачала головой – ну сколько можно тебе говорить... – и повернувшись к Павлу попыталась их представить друг другу – Зи́мовин Александр Петрович... А это Емельянов Павел Романович...
Мужичок подошёл поближе и Пашка пережил несколько неприятных мгновений – он чрезвычайно сильно недолюбливал пьяных. Но, что поделать, приходилось с этим мириться – каждый второй слесарь у них в гараже благоухал подобным ароматом, особенно в понедельник. Сам Пашка себя ангелочком-трезвенником никогда не считал, но старался чётко соблюдать границы дозволенного. Если, к примеру, он слегка перебрал в выходные, то придя на работу в понедельник, сразу же шёл к начальнику и докладывал, что я, мол, сегодня не работник, как минимум до обеда. Портос мог в этом случае устроить грандиозный скандал и выволочку, но рублём никогда не наказывал, потому что прекрасно знал, что Пашка всё отработает с лихвой, тем более, что бывало такое чрезвычайно редко. Мельком взглянув на протянутую для рукопожатия руку, он обратил внимание на вытатуированные на пальцах перстни.
Пьянчужка, после, с, трудом произнесённого приветствия, куда-то испарился, а Маша, состроив недовольно-жалостливую гримасу предложила Пашке осмотреть производство.
- Ты пока походи тут, посмотри что да как, а я скоро вернусь...
- Хорошо, Мария Андреевна... – Пашка пребывал в таком глубоком трансе, что даже не заметил, как у неё затряслись губы и на глазах выступили слёзы.
- Паша...!!!
Но он уже распахнул калитку и прошмыгнул внутрь мастерских. Первое, что он услышал, оказавшись внутри, это методичный сильный стук, по-видимому, кувалды по какой-то железке. Просочившись сквозь горы железного хлама и всяческого мусора, в соседнем боксе он обнаружил источник шума – на смотровой яме стоял остов, то бишь рама на колёсах с остатками элементов кузова, то ли ЗиМа, то ли ЗиСа представительского класса и слесарь с помощью кувалды и зубила пытался что-то там снизу открутить или срубить. Пашка присел на корточки и заглянул под раму. А рабочий, увлечённый процессом, продолжал стучать, пытаясь отсоединить переднюю подвеску от лонжерона.
- Что ты делаешь-то, варвар... Ты ж сейчас рычаги все погнёшь... – не выдержал Пашка – кто ж так с раритетом обращается...
- И чё... Ты кто такой тут нарисовался... – деревенский увалень, с лицом явно не обременённым признаками интеллекта, перестал колотить и повернулся на голос – какого хрена...
Последовавшая далее матерная тирада напомнила Пашке недавний инцидент с учеником автослесаря в своём гараже. Он стиснул зубы и промолчал – здесь он в гостях и его эмоции могут только навредить. Горе-слесарь, отвернувшись и сунув в зубы сигарету опять начал долбить. Пашка не сдержался
- Идиот... Возьми сначала щётку по металлу и зачисть там всё... Потом вытащи шплинт и спокойно откручивай гайки... Ты же видишь, тут коронка стоит...
- Чё... Что ты там бухтишь, падла... Да я счас тебя... – и в сердцах бросив кувалду здоровяк попытался вылезти из ямы. Пашка напрягся и мгновенно, даже не задумываясь, занял боевую стойку...
- Так... Что здесь за разборки... Михалюк... – звонкий женский голосок привел их обоих в чувство.
- Здрасьте, Марья Андревна... Чё он лезет... Я занят, а он... – слесарь переминался с ноги на ногу и покраснев пытался оправдаться – я, вот, покурить вылез, а тут этот...
Пашка чуть не расхохотался – здоровый амбал, но так похож на пятилетнего ребёнка. От смеха он даже не обиделся на «этого».
- И что...? – Маша, по идее, должна была бы защищать своих сотрудников, но её Паша не может быть неправым – Павел Романович, в чём суть проблемы...?
- Вам показать, или ему...? – Пашка съехидничал почти преднамеренно. Уж очень захотелось ему поставить на место одну молодую особу.
- Покажите ему, но так чтобы мне всё было понятно... Павел Романович... – ответила Маша с достоинством и с оттенком некоторого превосходства.
- Хорошо...
Пашка окинул быстрым взглядом верстаки, заваленные кое-как брошенным инструментом, потом, найдя искомое, шустро нырнул в смотровую яму под машину. Несколькими отточенными движениями содрал грязь и ржавчину с головки болта и, не глядя протянув руку, отрывисто бросил
- Отвёртку дай... И пассатижи...
Судя по скорости реакции слесаря, хозяйка внимательно смотрела. Немного повозившись, Пашка выдернул контровочную пластину и рукой повернул гайку на несколько оборотов резьбы.
- И всё... Кувалдой -то зачем лупить...
Он повернулся, показывая результат проделанных манипуляций и взглядом наткнулся на отвисшую нижнюю челюсть амбала, удивлённо-восторженные глаза его хозяйки и... её нижнее бельё. Тут же отвернувшись, он смущённо засуетился и, вылезая наружу, опять треснулся головой об раму – ну, куда ж без этого.
- Пойду я, пожалуй, покурю...
Уже выходя на свежий воздух, он услышал, как Маша объясняла бестолковому работнику в чём тот, собственно говоря, был неправ
- Это ваш новый начальник... И если подобный инцидент повторится, то я тебя уволю... К чёртовой бабушке... Ты меня понял, Михалюк...
- Да, Марья Андревна... – покоянный ответ слесаря её, видимо, не удовлетворил и она продолжила с не меньшим количеством экспрессии
- Мало того, что работать толком не умеет, так ещё с кулаками полез... Дебил...
Дальше Пашка слушать не стал, ему хватило всего одной фразы – ваш, понимаете ли, новый начальник... Вот, ведь, хваткая какая зараза эта Мария Андреевна – всё то у неё просто и всё она уже решила. Окончательно расстроившись, он смачно сплюнул и, бросив не глядя окурок куда-то в сторону – всё равно двор, засыпанный гравием, чистотой не блистал – побрёл за угол, осматривать дальше Ма́шины владения. Пройдя несколько шагов, он нос к носу столкнулся с...«медбратом». На площадке перед другими воротами стоял , уже ставший родным, его ПАЗ-653 и какой-то парнишка, лёжа прямо на гравии, откручивал кардан. Точно так же, как делал это он сам, Пашка, на трассе и всего-то сутки назад с такой очаровательной помощницей.
- Здорово, командир... – Пашка присел на корточки и заглянул под раму – ты смотри, там поаккуратнее, когда будешь снимать болванку... Она внутри пустая...
- Здорово, коль не шутишь... – молодой парень широко улыбнулся – а ты откуда знаешь, что она пустая...?
- Так, ведь, это ж я его сюда и пригнал... Мне пришлось на дороге его ремонтировать... Я все внутренности сложил в будку... Если что... – Пашка достал новую сигарету.
- Хорошо... – парень снова улыбнулся и вдруг неожиданно выдал, видимо, что-то сообразив – Стоп... Так ты, значит, и есть тот самый новый таинственный друг нашей «железной леди»...?
- Наверно... Не знаю... А что... Уже доложили...? – Пашка тоже улыбнулся, даже нисколько не обидевшись. Народ здесь простой, значит и самому надо быть проще.
Кажется ему об этом говорил ещё Еремеич – будь проще и люди к тебе потянутся. Тоже верно. Другое дело, что сначала нужно разобраться с самим собой.
- А меня Серёгой звать...
- Ну, меня тогда, стало быть, Пашкой... – они рассмеялись и крепко пожали друг другу руки – ладно, Серёг, пойду я дальше ... Здесь осмотрюсь...
- Сходи, посмотри...
В отдельно сто́ящем строении раздался звук включившегося компрессора, а следом характерное шипение сброса давления воздуха. Значит там была покраска или шиномонтаж. Нет, всё-таки покраска – судя по запаху ошибиться было сложно. Пашка улыбнулся своей проницательности и побрёл туда. Ему всегда нравился сам процесс. Это всегда казалось чудом – как из старой и ржавой консервной банки постепенно появлялось нечто особенное. Больше всего ему нравился последний этап – нанесение лако-красочного покрытия. Когда с каждым взмахом руки всё ярче и конкретнее вырисовывалась форма, до этого бывшая просто грудой металлолома.
- ... Дверь закрой... Сука... Или туда или сюда... – бесформенная фигура в полиэтиленовом балахоне и в респираторе была настолько убедительной, что Пашка решил оттуда ретироваться. И здесь он тоже не обиделся – человек делом занят, а ты суёшься...
Всё было, как и везде – не хуже и не лучше, чем в других местах. У людей есть работа и по нынешним временам это самое главное. А то что грязь кругом – так это неизбежный спутник производства. У них в гараже что лучше что ли. Пашку всегда чуть ли не мутило от обилия мусора и неустроенности, с самого детства, но Афган сделал своё грязное дело и теперь ему уже окружающее если не по барабану, то, как минимум, он стал поспокойнее.
- Ах, вот, ты где... Сергей сказал, что ты сюда пошёл... – если бы не гравий, то Маше удалось бы подкрасться незаметно. Она подошла и, обняв его за талию, просто прижалась к нему. Пашка поднял руки, так и не решившись её обнять.
- Вы знаете, Мария Андреевна... Поеду я, наверное... – Пашка задумчиво смотрел поверх её головы – я не из этого мира...
- Что значит, поеду... А как же я... – Маша поняла всё ещё когда они только выехали из поместья, но поверить в это она не смогла – останься... Я сделаю всё, что ты скажешь... Хочешь я отдам это всё тебе... – оторвавшись от него на мгновение, она махнула рукой, как бы показывая, что всё вокруг теперь его собственность. И прижалась к нему ещё сильнее. Пашка только улыбнулся
- Ты знаешь какой мой самый любимый мультфильм...
- Какой... – у Маши по щекам текли слёзы, но она нашла в себе силы посмотреть на Пашку снизу вверх. Тот выбросил так и не зажжённую сигарету и взял в ладони её лицо
- Ты «Тайну третьей планеты » смотрела – Маша сквозь слёзы молча кивнула – там был такой персонаж... Штурман Зелёный... Когда они прилетели на планету Желязяку, на помощь роботам... Спасённый робот ему и говорит... Оставайтесь, будете гениальным механиком...
Маша попыталась улыбнуться и повторила, словно эхо
- Останься, будешь гениальным механиком... Хотя бы до конца отпуска...
- Вы мне льстите, Мария Андреевна... Я подумаю...
... На открытой веранде, богато украшенной резными перилами, они собрались уже в одиннадцатом часу. Если перед этим, за ужином, Пашка упрямо молчал, глядя только в свою тарелку и лишь изредка скупо отвечая по необходимости, то сейчас отвертеться не было никакой возможности, да и резону, собственно говоря, тоже.
- Итак, молодой человек, я Вас слушаю... – судя по настроению Андрей Валентинович иронизировал – Кстати, Маша случайно обмолвилась, что ты был в Афгане... Это правда...?
В принципе, Пашка был готов ко всему и, прокручивая в голове вопросы, которые ему могли бы задать обитатели этого особняка, он уже примерно знал, что им ответить. Но... вальяжно развалившиеся в удобных и дорогих креслах богатенькие люди смотрели на него если не как на врага народа, то, как минимум, с толикой презрения и превосходства. Ну, кроме Маши... естественно. Немного смешавшись, Пашка ответил более чем лаконично
- Да, был...
- И ты можешь это доказать...? – Андрей Валентинович, видимо, уже давно перестал верить кому-либо на слово, но его настойчивость была не совсем понятной.
- Папа... – голос его дочери прозвенел, как натянутая струна. Пашка же только ухмыльнулся и вдруг вспомнил
- Настя, можно Вас попросить сходить ко мне в комнату... Там в шкафу, в сумке с моими вещами лежит железная коробочка из-под печенья... Она сверху лежит... Принесите, пожалуйста... – горничная ещё не ушла, поставив перед этим на небольшой столик вазу с фруктами.
- Хорошо, Павел Романович... Сейчас принесу...
Пока горничная ходила за его наградами, он решил покурить. Андрей Валентинович бросил лет десять назад, Маргарита Викторовна тоже не курила, насколько ему было известно, Артём...о нём Пашка не знал ничего. Ну, про Марию Андреевну всё было понятно, другое дело, что отца она то ли стеснялась, то ли побаивалась. Дабы не смущать присутствующих он отошёл в сторонку. Глядя на чисто подметённые дорожки и ухоженный газон, напрашивалась мысль, что тут ещё и садовник, по идее, должен был бы быть. Хлопнула стеклянная дверь и Пашка вернулся к хозяевам. Глава семейства долго разглядывал медаль и орден, вдумчиво читал наградные удостоверения, потом передал коробку жене. В принципе, они не были расписаны официально, но все окружающие считали её законной супругой.
- Красивый... Интересно, сколько он сейчас стоит... – бывший шофёр, а ныне крутой бизнесмен, по жизни не был таким уж плохим человеком, но в этот момент Пашке хотелось его придушить. Почему-то опять вспомнилась медсестра Зина, её разорванный в клочья белый халат и пятна крови, расползающиеся на остатках белой ткани. – насколько я знаю эту награду отменили в девяносто первом... А теперь её можно купить на любом рынке...
По тёплому времени года Пашка не одел в этот раз ни футболку ни майку, это зимой он одевал тёплую шерстяную тельняшку, а сейчас же на плечах у него была тонкая нейлоновая рубашка, которую купила ему мама на свою более чем скудную учительскую зарплату и подарила на день рождения. Когда он начал расстёгивать верхние пуговицы, у всех остальных постепенно стали округляться глаза. Третья пуговица расстёгиваться не захотела и Пашка просто рванул за отвороты. На груди у него красовались два безобразных ветвистых шрама, которые армейский хирург зашил абы как. Именно те самые приснопамятные осколки, за которые он орден и получил. Пашке было всё равно, потому что на море он был всего один раз в раннем детстве и на пляже, соответственно, нигде не светился, когда это увидела Маша в первый раз, то ей чуть было не сделалось дурно. Но тут нужны были веские доказательства. Боковым зрением он уловил безумный взгляд Марго, её глаза стали размером с чайные блюдца, Артём привстал и подался вперёд, то ли пытаясь встать и убежать, то ли чтобы получше рассмотреть, у Маши опять в глазах были слёзы и она отвернулась, чтобы никто не заметил – что-то, в последнее время, это стало происходить слишком часто – а Андрей Валентинович побледнел так, что казалось ещё чуть-чуть и его хватит удар.
- Я всё понял... Достаточно... – побелевшими губами прошептал он – прости меня, Павел Романович...
- Круто, однако... – с уважением и уже не улыбаясь пробормотал Артём.
Маша встала, никого не стесняясь подошла к Пашке и начала застёгивать рубашку. Обнаружив отсутствие пуговиц она ласково пожурила его
- Ну и где их теперь искать...
- Я всё сделаю, Мария Андреевна... Не переживайте... – неожиданно подала голос Настя. Оказывается она была здесь и оказалась невольной свидетельницей происходящего.
Лёжа с открытыми глазами, Пашка смотрел в потолок. Окно выходило на задний двор и потому фонарь, освещавший пятачок перед воротами гаража, светил и в комнате тоже, делая все предметы видимыми, но какими-то нереальными. Разглядывая фантастические рисунки из теней и света на стенах и наверху, он анализировал всё произошедшее за сегодняшний день. Ну, надо же так было вляпаться...!!! Пришла на ум новая интерпретация христианских заповедей – не убий, не укради, не обмани...не наступи... Надо же было посмотреть и подумать, прежде чем делать шаг... А с другой стороны, ведь, он даже подозревать не мог, что Маша, это эксцентричная богатая женщина и окружение у неё соответствующее. Не то чтобы он, Пашка, сильно боялся оказаться в дураках – он вообще не боялся почти ничего и ни кого, но...но на душе было настолько муторно и тоскливо, что хотелось изобразить волка, воющего на луну. Бежать надо отсюда, бежать без оглядки и без раздумий, так, чтобы только сверкали пятки, бросив всё и не задумываясь о последствиях. Инструмент жалко, конечно, который он взял с собой в поездку – такого он больше уже никогда не купит – да причём здесь это... В этот миг, в отсвете дурацкого фонаря за окном, вдруг тихонько приоткрылась дверь и в комнату просочилась фигура
- Ты не спишь, Пашенька... – возле кровати Маша скинула халат и, белея в полумраке обнажённым телом, быстро забралась к нему под одеяло – я не могу без тебя...Ccылки на все главы 1 части:
Все части произведения:
Для всех, кому интересно творчество автора канала, появилась возможность
помочь материально – как самому автору, так и развитию канала. Это можно
сделать по ссылке.
