Нелегко жить… нелюбимой женою?..
Полуопущенные Татьянины ресницы дрогнули в чуть приметной, самодовольной усмешке: видно же, как растерялась Анютка от этих слов… И в голосе её – недоумение:
-Кто… жена-то нелюбимая?
Татьяна глаз не подняла… Лишь сокрушенно головою покачала:
- Кто?.. Себя, значит, любимою считаете…
Нынче утром Татьяна прислушалась к разговору Верочки с матерью. Разговор показался нянюшке очень интересным…
Анна Васильевна заплетала дочери косы, а Верочка тем временем увлечённо рассказывала:
-Александра Фёдоровна, начальница гимназии, такие добрые слова говорила про батянечку нашего!
Анюта полюбовалась дочкиными косами, улыбнулась:
-Отец заслуживает добрых слов. Минувшим летом в гимназии отремонтировали крышу, и в классы новые парты привезли: отец с Матвеем Алексеевичем и Данилой Пантелеевичем средства собрали.
-Александра Фёдоровна говорила ещё, что Даша Ерёмина из восьмого класса и Наденька Бондарева из пятого учатся за счёт купца Кислякова. Даша очень рада, что батянечка помог ей: родные уж хотели забрать её из гимназии, – потому что нечем было за учёбу платить… А теперь Даша учится в восьмом – в педагогическом – классе, и скоро сама учительницею станет… будет ребят учить.
Анюта поцеловала дочку:
- Вот и ты учись у отца, моя хорошая. Если можешь помочь кому-то, – обязательно помоги.
- А вчера батянечка в гимназию приезжал. Они с Александрою Фёдоровной о чём-то долго разговаривали в её кабинете. А потом – у нас урок рукоделия был, и я в окошко смотрела, – Александра Фёдоровна провожала его.
-Значит, какое-то важное дело у Александры Фёдоровны. Начальницею гимназии быть непросто. Пойдём завтракать: я твои любимые булочки с маком испекла. Хочешь чай со сливками?
Татьяна даже дыхание затаила: восторженный рассказ девчонки – про отца и начальницу гимназии – это как раз то, что надо! Не иначе, как сама судьба позаботилась о том, чтоб исполнилось всё задуманное…
Анна Васильевна прикрыла дежу с тестом чистым полотенечком. Повернулась к няне. Низко повязанный – по-монастырски – тёмный платок, такая же тёмная длинная юбка и невзрачная кофточка заставили Анюту сдержаться:
- Ты не из цыганок ли будешь? Может, тебе руку подать, – чтоб про любовь мою погадала?.. Ты вот что, Татьяна. Тебя Андрей Степанович взял к нам в дом нянею, а не моею наперсницей. Изволь исполнять предназначенное тебе дело: за ребёнком смотреть, пока я занята. Вести разговоры про то, что у меня на душе, никто с тобою не будет.
- Значит, так и думаете, что муж вас любит…
- Про мужа моего тоже разговоров с тобою не будет. И – запомни: в гаданья я не верю. Про душу мою ты знать ничего не можешь. И – ещё: пустых разговоров я не люблю.
Татьяна всё же вскинула взгляд:
- Кто ж про гаданья говорит… Зря вы, Анна Васильевна, так резки со мною… Я как лучше хотела… Чтоб знали вы.
- Всё, что мне надобно, я и без тебя знаю.
- Не всё вы знаете, Анна Васильевна. – С видимым сожалением Татьяна снова вздохнула: – Не пойму лишь: и что ему надо… Андрею Степановичу, мужу вашему… Вот смотрю на вас: собою хороша… в доме хозяйка… двоих детей… родили ему… А он… А он… Не пойму: чем вы не угодили-то Андрею Степановичу…
-Ты что несёшь?
- Уж и не знаю… Говорить ли вам.
-Говори, если есть что сказать.
-Видно, – придётся сказать, раз разговор-то случился у нас. Кто ж спорит: Андрей Степанович – человек серьёзный… и сердцем добрый. Должно быть, – больше раздаёт денег, чем в дом несёт. Благотворитель.
- Что ж в этом плохого, – ежели он нуждающимся помогает. Добротою своей к бедным людям он ни меня, ни детей не обижает.
-Ну, да… Помогает, – нуждающимся. А вы для купца Кислякова – кухарка да прачка.
- Тебе что за дело?
- Мне-то?.. Да просто вас жалко: полагаете, что вы – любимая жена… а на деле – кухарка и прачка. А любимая у него – другая.
-Другая?..
- Что ж удивительного, – коли вам не верится в это… Вы привыкли считать себя… любимой женою. Только… в городе, считай, уже все знают, – про купца Кислякова и…
-Это в монастыре тебя, послушницу, учили сплетни разносить? – перебила Анюта.
-Я лишь вам говорю, Анна Васильевна. Чтоб знали вы. А кумушки в городе на каждом углу судачат… Пересказывают, как купец Кисляков, что ни день, в женскую гимназию приезжает.
- Купец Кисляков и в ремесленном училище при заводе бывает.
- Как же: благотворитель, – кивнула Татьяна. – Только подарки дорогие он возит в женскую гимназию: шила в мешке не утаишь… люди даром не скажут.
- Что ж: новые парты для гимназисток младших классов и географические карты – дорогие подарки.
-Не одни лишь парты… и карты географические. Не хотелось говорить вам… Я сама видела, как Андрей Степанович дождался начальницу у гимназии. Она, как девчонка, впорхнула к нему в экипаж. А экипаж – дорогой, с откидным кожаным верхом, с мягкими сидениями… да с зеркалом. Села она рядом с ним, к плечу прижалась. А он руку её взял… поцеловал так нежно… А потом на пальчик ей колечко надел. И уехали они… Уж куда, – не знаю.
Татьяна безошибочно поняла: Анютка настолько самолюбива, что в гордости своей не бросится следить за мужем или кумушек расспрашивать – допытываться, кто и когда видел Андрея Степановича с начальницею женской гимназии… Вряд ли и Андрею Степановичу об этом разговоре с нянюшкою расскажет: побоится такая дурёха огорчить… или – разгневать мужа. По питерскому опыту Татьяна знала: жена не поторопится заявить мужу, что осведомлена об его похождениях. Для Маши Ильиной не было тайной, какие серьги подарил её Дмитрий Петрович горничной Татьяне. И – что ж?.. Плакала себе втихомолку… потом нос пудрила да улыбалась мужу.
Из люлечки в детской послышалось удивлённое покряхтывание. Анна Васильевна поспешила к малютке. Татьяна вошла следом, смиренно опустила глаза:
- Прогоните меня, значит… Так я и думала. Одно утешенье: правду вам сказала. Простите меня, Анна Васильевна. Сердце у меня такое… Не выдержало бы, – не скажи я вам то, что знаю про Андрея Степановича. Грехов у каждого из нас и так немало. А тут – такое утаить от вас… Что ж: уходить мне?
Анюта бережно качала люлечку:
-Сегодня ступай, – без тебя справлюсь. Верочка скоро из гимназии вернётся. Ни одному твоему слову я не верю. Но – запомни: ежели хочешь служить у нас в доме, вперёд не смей даже рот открывать, чтоб про Андрея Степановича подобные речи вести.
- Как лучше хотелось…
- Ступай.
Татьяна вышла. Улыбнулась: дурёха.
Ещё увидим, кто у кого нянею будет. Думаешь, – одна ты… рожать-то умеешь.
Купец Кисляков души не чает в дочке. Это – при том, что она у них приёмная… А узнает Андрей, что Верочка – его родная дочь?.. Разве он захочет расстаться с нею! А к тому времени, пока он узнает про Верочку, можно и сына родить ему: дело нехитрое...
А Анна Васильевна посмотрела ей вслед. Не ошиблась нянюшка… Еле сдержала Анюта желание: прогнать её прочь – за глупую болтливость. Да Андрей Степанович расстроится: ему на днях предстоит поездка на дальнюю шахту – аж на Филимоновские рудники, и он так рад, что нашлась добрая нянюшка, и теперь у Анюты с Верочкою есть помощница…
Верочка чуть не сбила нянюшку с ног. Татьяна укоризненно покачала головою:
- Вера Андреевна! Вы же гимназистка! Не годится гимназистке – носиться, ровно ветер… Вам должно быть совестно из-за такого поведения.
Вера не ответила, – лишь исподлобья взглянула на няню и убежала в дом.
Какова мерзавка!..
Ничего, – по-другому станешь вести себя, когда узнаешь, кто тебе мать-то родная…
А Верочка радостно сказала маманюшке:
- Отец снова приезжал в гимназию! Александра Фёдоровна прямо у порога встретила его! А Софья Владимировна, учительница музыки, сказала, что я похожа на отца!
- Конечно, похожа, – Анюта прижала к себе дочку.
А через несколько дней…
Татьяна возвращалась домой.
Почему-то решила пойти тою дорогою, что шла мимо женской гимназии. Не по пути, конечно… Но дни стоят по-весеннему тёплые: отчего ж не прогуляться…
А оказалось, – само провиденье вело Татьяну к гимназии.
Она замедлила шаги: кажется, это и есть начальница?..
Александра Фёдоровна разговаривала с работником – по-видимому, с дворником. Распорядилась, чтоб он обрезал кусты роз вдоль дорожки, и проследовала к гимназии.
Из кармана красивого светло-лилового укороченного пальто начальницы на дорожку упал белоснежный батистовый носовой платок. Ни Александра Фёдоровна, ни дворник – он сосредоточенно рассматривал кусты роз – не заметили этого… А Татьяна – с проворностью лисицы в курятнике – быстро наклонилась над дорожкой и схватила платок, сжала его в ладони. Уж дома рассмотрела… В углу – вышитый золотистыми нитками вензель: АФЗ.
Александра Фёдоровна Земцова. Начальница женской гимназии.
Утром – с тою же лисьей проворностью – Татьяна опустила платок с вензелем в карман пиджака купца Кислякова – так, чтоб уголок выглядывал… Получилось хорошо.
Андрей Степанович собирался сегодня на шахту. Они с Верочкою завтракали, а Анна Васильевна – Татьяна уж знала про эту её привычку хорошей жены… – вышла в прихожую, внимательно осмотрела пиджак: чист ли…
Дежа – так на юге России называют деревянную кадку, в которой обычно замешивают тесто.
Наперсница – очень близкая подруга, доверенное лицо, которому женщина или девушка доверяет сокровенные мысли и тайны.
Вензель – переплетение начальных букв имени, отчества и фамилии в виде узора.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»