Теперь надо было встретиться с Андреем.
Попросить Володю, Варенькиного мужа, чтоб пригласил в гости своего друга?..
Нет. Варя и прежде неодобрительно хмурила брови, если замечала, как Танюша смотрит на Кислякова… Да и Владимир понимающе посмеивался… К тому же увидеться с Андреем надо было наедине, и вовсе не для того, чтоб посмотреть на него… Вовсе не для того, чтоб дождаться, когда он захмелеет… и не для того, чтоб увести его в летнюю кухню. Сейчас Татьяне надо, чтоб он сам увёл её… И – не в Варенькину летнюю кухню, а в свой богатый купеческий дом.
Оставалось одно: ждать случайной встречи на улице.
Несколько раз Татьяна видела Андрея – издалека… Но – не станешь же бежать за ним вдогонку! Не к лицу это женщине, которая знает себе цену. Кроме того, Андрей никогда не бывал один…
И всё же они с ним встретились. Почти столкнулись, – там, где Татьяна никак не ожидала его увидеть. Из трактира за Городским садом – надо сказать, что это был не самый дорогой трактир… – вывалилась шумная компания хорошо подгулявших шахтёров и рабочих с паровозостроительного завода. Татьяна растерянно улыбнулась: среди этого мужичья – Андрей?.. Точно, он, – купец Кисляков… Видно, отмечали какое-то событие.
Андрей… не узнал её, – хоть они и встретились взглядами. В глазах его Татьяна заметила лишь обычное – мимолётное! – мужское любопытство… А отвернулся к подвыпившим мужикам – и тут же забыл про неё.
Шахтёры направились к Городскому саду.
В превеликой досаде Татьяна смотрела вслед Андрею… Конечно, прошло немало времени… Но – неужели она так изменилась за эти годы, что он не узнал её?.. Будто и не такой уж пьяный.
Впрочем… может, и не стоит удивляться тому, что Андрей не узнал её. Татьяна надменно вскинула голову: она – из тех женщин, что с годами становятся ещё красивее…
И – невдомёк ей было: красивее ли она стала… или хуже, – Андрей не узнал её вовсе не из-за этого…
Он просто не помнил её.
И в ту ночь называл её Анютой, Анютонькой.
И речная вода – холодная, как всегда в самом начале лета, – бесследно смыла всё случившееся.
Татьяна медленно, с достоинством, прошлась по дорожке в саду, мимо скамейки, где расселись мужики. Расслышала обрывок разговора – какой-то мужик с паровозостроительного почтительно поинтересовался у Андрея Степановича:
- Как Анна Васильевна, супруга ваша, поживает? Сынок растёт?
- Спаси Христос, Иван Гордеевич. Всё хорошо. Анна Васильевна устаёт, конечно: хлопот прибавилось, когда маленький родился. Да и дом у нас большой, а она всю работу сама норовит переделать: так привыкла, – чтоб всё самой сделать. Старшенькая наша – помощница маманюшкина, да только ж до обеда она в гимназии, потом уроки надо выучить. Вот и подумалось мне, что надо няню взять, – пока сын маленький.
Татьяну осенило…
Хорошо, что Андрей не узнал её.
Потом узнает. И всё вспомнит: как всю ноченьку бесстыдно ласкал её, – будто жажду утолял…
А вечером Владимир Григорьевич, муж Варенькин, обмолвился, что завтра в горнопромышленном обществе важное совещание. Татьянино сердце забилось: вот где можно будет встретить купца Кислякова!
Чудесно, что он не узнал её: всему – своё время.
А чтоб и дальше оставаться неузнанною, Татьяна знала, что надо сделать…
Совещание горнопромышленного общества длилось уже не первый час: речь шла о строительстве новых шахт, о приобретении паровых машин. С большим интересом Андрей слушал, как горный инженер Мещеряков рассказывал о подземной электрической откатке угля при помощи «бесконечного каната». Мужики оживлённо и шумно обсуждали электрическую подъёмную машину. В зале было сизо от дыма самокруток и папирос.
Кисляков вышел на улицу, достал пачку папирос.
Закурить не успел.
К нему подошла женщина.
Кисляков убрал папиросы в карман, удивлённым взглядом окинул незнакомую женщину: низко, до самых бровей, надвинут тёмный платок… и одета – как монашка либо монастырская послушница.
Женщина смиренно поклонилась ему.
-Чего тебе, милая? – участливо спросил купец Кисляков.
-Прости меня, добрый человек, – ежели зря беспокою тебя. Говорили мне, что ты ищешь няню для малютки.
- И что же?
-Я служила послушницею в монастыре… В детском приюте. Так сложилась жизнь, что мне пришлось уйти оттуда… Нынче мне работа нужна. И детей маленьких я очень люблю…
Андрей обрадовался: такая нянюшка Анне Васильевне непременно понравится.
-Как тебя зовут?
- Татьяною.
Надо же… В глубине души Татьяна надеялась, что имя её всё же что-то всколыхнёт в душе Андрея… Но воспоминания даже смутной тенью не мелькнули в его глазах.
Впрочем, и той ночью он ни разу не назвал её Татьяною… Анюткою звал.
- Знаешь ли ты большой дом за Старо-Базарной площадью – там, где городская управа?
- Знаю.
-Вот и приходи завтра. Познакомишься с женою моей. Ежели рассудит Анна Васильевна, что ты подходишь нам в нянюшки, – сразу и к работе приступишь.
Татьяна снова поклонилась:
- Приду.
-Ступай с Богом. Мне на совещание надо вернуться.
Анна Васильевна с Верочкою встретили нянюшку сдержанно. Анюта несколько удивилась, когда Татьяна явно замешкалась с ответом на простой вопрос о монастырском приюте: Андрей Степанович недавно отвёз матушке Евфимии деньги на ремонт печей в приюте, и теперь Анюта спросила, – хорошо ли греют печи после ремонта… А Верочка свела бровки, взглянула на отца, – показалось Андрею, словно укоризненно. И отправилась в свою комнату – учить на завтра уроки.
- Что ж, Анна Васильевна, каково будет твоё решение? – спросил Андрей Степанович жену.
-Приходи с утра, – кивнула Татьяне Анна Васильевна. – Работать будешь до полудня, – пока я обед готовлю. Потом дочка из гимназии возвращается: мы с нею сами справляемся.
- Я целый день могу работать. И ночью могу.
-Коли понадобится, я тебе скажу, – про целый день, – пообещала Анюта. – Что ты хочешь за свою работу?
- Воля ваша: сколько сочтёте нужным заплатить мне, – за то и буду благодарна.
- Андрей Степанович не обидит тебя, ежели будешь добросовестна.
Вечером Андрей Степанович вошёл к Верочке. Проверил заданную по арифметике задачу, послушал, как Верочка читает наизусть басню Крылова. Обнял дочку:
- Я видел, – тебе не понравилась Сашенькина нянюшка?
Верочка вскинула глаза:
- Не понравилась.
-Отчего же, моя хорошая, она тебе не понравилась?
Дочка пожала плечиками. Объяснила:
- Платок повязан – будто она монахиня. А у самой глаза – как у лисы.
Андрей Степанович рассмеялся:
- Как у лисы?
- Она на маманюшку взглянула этак… и глаза сощурила. Я сразу и подумала: лиса.
- Показалось тебе, Верочка. Татьяна, может, от смущения так посмотрела. Маманюшка у нас строгая, вот и тревожилась Татьяна: согласится ли хозяйка взять её в нянюшки.
-И зачем она нам нужна, нянюшка эта? Разве мы с маманюшкою сами не умеем за Сашенькою смотреть да обед готовить?
-Кто ж про то говорит, умница моя: умеете. Да только тяжело маманюшке одной, – пока ты в гимназии. И уроки тебе надо выучить, – лишь потом идти маме помогать. Давай мы с тобою не будем торопиться: посмотрим, какова из Татьяны нянюшка.
-Лиса и есть, – упрямо повторила Верочка.
Андрей Степанович спрятал улыбку: и не поверишь, что Верочка – не родная Анюткина дочка… Порою такой же упрямою да строптивою бывает.
В обед – после борща – Анна Васильевна поставила на стол миску с варениками:
- Знаю, – ты давно хотел. Да мне всё недосуг было. А нынче успела вот. – Призналась мужу: – Мне, Андрей Степанович, и правда полегче стало. Спаси Христос, что няню нашёл. Будто бы старается Татьяна… Вот только Верочка не хочет видеть её рядом с Сашенькою. Татьяна, бывает, заговорит с нею ласково, а она лишь молча плечиками дёрнет, – ни слова не скажет в ответ. На днях вернулась из гимназии, склонилась над Сашиною люлечкой… знаешь, – локоточки этак расставила… так и не дала Татьяне подойти к люлечке.
Как-то Татьяна вошла на кухню. Анюта ставила тесто для пирогов.
-Уснул Сашенька, – известила хозяйку нянюшка. – Я и подумала: не помочь ли чем вам на кухне.
-Нет нужды: сама справляюсь. Ежели надо, – Аграфена Ильинична помогает.
Татьяна знала, что Аграфена Ильинична на сегодня отпросилась у хозяйки…
Сочувственно вздохнула:
-Вижу я, – тяжело вам, Анна Васильевна…
- Как обычно. У любой хозяйки в доме всегда работа найдётся.
- Так я не про дом… – Татьяна медленно опустила глаза.
- Про что же?
-Да это я… так, – уклончиво ответила няня.
- Говори, раз начала, – велела Анна Васильевна. – Про какую тяжесть речь?
- Про ту, что на душе у вас. Нелегко жить нелюбимой женою.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 15 Часть 16