Анюта обняла дочку, заглянула в глаза: вот-вот затуманенное небушко расплачется…
Ясно. Какое ж ещё горюшко может случиться у гимназистки третьего класса…
Анна Васильевна спрятала улыбку:
-Снова на уроке арифметики с Лидочкой Гурьевой обсуждали платье учительницы музыки? И классная дама наказала – на целый день поставила у доски?
Верочка покачала головою.
- Что же, хорошая моя?.. С Лелей Алексеевой поссорились? Так не беда это: завтра непременно помиритесь.
Обычно дочушка рассказывала обо всех своих девчоночьих горестях. И рассеивался туман в глазах, бесследно таяло любое горюшко – от маманюшкиных слов…
А нынче Верочка и обедать не захотела – хотя к обеду был их с отцом любимый грибной суп… И румяной горбушке свежего хлебушка Верочка всегда радовалась, а теперь даже и не взглянула на стол. Отчего-то долго стояла у Сашенькиной люлечки, тихонько покачивала её…
Вечером Анюта проверила уроки у Верочки, потом они вместе искупали Сашеньку и уложили его спать. Верочка прижалась к маманюшке:
- Батянечка поздно вернётся?
- Да, моя хорошая. Он на станцию уехал: там нынче уголь грузят, готовят вагоны для отправки в Севастополь, на Черноморский флот.
-Я спросить хотела, маманюшка…
- О чём, Верочка?
-А… мы с Сашенькою похожи?
Анюта удивилась дочушкиному вопросу… И сердце вдруг тревожно забилось. Но она улыбнулась Верочке:
- Конечно, похожи. Брат с сестрою всегда похожи.
Верочка перевела дыхание – будто в каком-то облегчении…
И тут снова удивила маманюшку – неожиданною просьбой:
- А можно мне взглянуть на одеяльце – то, в которое ты заворачивала меня, когда я была такою, как Сашенька?
-Так вот же оно, Верочка, – Анюта кивнула на комод, где лежало аккуратно сложенное пуховое стеганое одеяльце. – Мы же с тобою теперь в него Сашеньку заворачиваем.
-Нет… Другое. Помнишь, – лоскутное… Ты говорила, что в него ты заворачивала меня, когда я лишь родилась… и была совсем маленькою, – как кукла.
Анна Васильевна растерянно поправила волосы…
Лоскутное одеяльце?..
В нём они с Андреем привезли из монастыря свою крошечную девчушечку. Всю дорогу Андрей держал малютку у сердца – под тёплым купеческим тулупом из овчины. Потом Василиса Власьевна привезла красивое одеяльце, незаметно слёзы смахнула: она давно уж выстегала его – в своём тайном ожидании счастливого известия про Анюткину беременность…
А когда Верочка подросла, Андрей Степанович купил ей в мариупольской игрушечной лавке большую куклу. Кукле, очень похожей на ребёночка, обрадовались обе – и Верочка, и Анюта. А больше всего, казалось, радовался купец Кисляков – радости жены и дочушки.
Анюта достала лоскутное одеяльце и показала Верочке, как надо заворачивать в него куклу…
Когда Сашенька родился, Верочке захотелось завернуть брата в лоскутное одеяльце. Маманюшка тогда рассмеялась:
-Это ты, моя хорошая, была у нас не больше куклы… А Сашенька – богатырь, как и положено мальчишке. Ему лоскутное одеяльце не подойдёт.
Сейчас Анюта улыбнулась – сквозь неясную тревогу:
- Зачем же тебе лоскутное одеяльце, дочушка? Неужто гимназистке захотелось в куклы поиграть?
- Нет… Я просто взглянуть на него хочу… Давно не видела.
-Что ж, – давай посмотрим, – Анюта достала со дна комода одеяльце. И едва слёзы сдержала – от нахлынувших воспоминаний про тот день, когда они с Андреем Степановичем ездили в монастырь…
А Верочка расстелила одеяльце, провела по нему ладонями… Даже бровки свела: так внимательно и серьёзно всматривалась в разноцветные, уже выгоревшие лоскутки, – будто искала что-то… Остановила взгляд на светло-голубеньком лоскутке в углу одеяльца. И вдруг… заплакала.
Анютино сердце сжалось…
- Верочка!..
Верочка горько всхлипывала:
- Нянюшка… Значит, она… правду сказала…
- Нянюшка?.. Татьяна?.. Какую правду, дочушка? Что она сказала тебе?
…Маманюшка правильно догадалась: Анастасия Михайловна, классная дама, нынче всё же наказала Верочку – на целых полчаса оставила её в классе, после уроков. Да ещё и подружкам, Лидочке и Леле, что хотели подождать Веру, строго велела немедленно убираться домой… И это было очень обидно – потому что по дороге домой девочки договорились зайти в Городской сад, посмотреть, как ручьи от тающего снега весёлыми и шумными ручьями сбегают в Луганку…
Противная Маруська Овсянникова наябедничала классной даме, что Вера опоздала на урок чистописания – потому что на перемене разговаривала с Володей Дорофеевым из мужской гимназии. Маруська очень злилась: этот Дорофеев специально приходит к женской гимназии, чтоб с Веркой Кисляковой увидеться… А ещё они зимою вместе на катке в Городском саду катались.
Классная дама полистала Верину тетрадь по чистописанию… и велела остаться после уроков – переписать целую страницу… а заодно – подумать, как должна себя вести гимназистка. По укоризненному взгляду Анастасии Михайловны Вера догадалась, что гимназистке не годится на перемене разговаривать с Володей Дорофеевым…
Но эта беда – и не беда вовсе: по сравнению с той, что ждала Веру за порогом гимназии…
Сашенькину нянюшку Верочка не сразу узнала… Нынче Татьяна была не в привычном платке, повязанном по-монастырски низко, до самых бровей, а в модной светло-бежевой шляпке. Шагнула навстречу Верочке, оглянулась по сторонам, поспешно заговорила:
- Послушай, что я скажу тебе. Ты уже большая… и должна знать правду: Анна Васильевна – тебе не мать. У неё есть родной сын – Саша. А ты – приёмыш. Настоящая… родная твоя мать – это я.
Верочка без испуга взглянула на Татьяну, пообещала:
- Я батянечке скажу. Будешь тогда знать.
Татьяна ещё раз оглянулась:
- Ты лучше отыщи в комоде одеяльце детское. Лоскутное. Там всё разноцветные лоскутки… а в углу – приметный, голубой такой лоскуток. В это одеяльце я и завернула тебя…
Из гимназии вышла Александра Фёдоровна, начальница, с Софьей Владимировною, учительницей музыки. Татьяна быстро сказала:
- Я ещё приду к тебе.
И быстро пошла прочь, – почти побежала…
… - Какую правду сказала тебе нянюшка? О чём? – Анюта вытерла ладонями дочушкины горькие слёзы. А Верочка всхлипывала:
- Она сказала… сказала, что ты – не моя маманюшка… а лишь Сашенькина. И про одеяльце сказала: что на нём – в уголке – есть голубенький лоскуток… И что она меня в это одеяльце завернула… сказала, что она моя мать.
Никогда ещё Анюте так сильно не хотелось, чтоб Андрей был рядом… Собрала всю свою волюшку - дочушке надо было ответить спокойно и строго:
-Какая же это правда. Это – глупости. Татьяна разозлилась, что я отказала ей в работе. Вот и выдумывает – мне в отместку. Ты с нею больше не разговаривай.
-Я не разговаривала… Она сама дождалась меня у гимназии. И сказала… А потом убежала, когда Александру Фёдоровну с Софьей Владимировною увидела.
- Убежала, – потому что испугалась. Значит, врала. Я попрошу отца, чтоб он распорядился: пусть тебя Егор забирает из гимназии. Татьяна лишь увидит Егора – тут же снова убежит, аж пятки засверкают.
Верочка улыбнулась.
-Давай, моя хорошая, тёплого молока с мёдом попьём? И тебе уж спать пора.
-А ты будешь батянечку ждать?
- А как же, дочушка. Ведь ему надо ужин подать.
Андрей – лишь взглянул в Анютины глаза…
Облокотился о дверной косяк:
- Ты… виделась с нею?
Сердце Анютино похолодело: Андрей знает… – про Татьяну?
- С кем – с нею?
- С Татьяной.
- Она Верочку дождалась у гимназии. И сказала, что она – её родная мать.
При дочушке Анюта сдерживалась… А сейчас прижалась к груди мужа, расплакалась:
-Андрей!.. Верочка спрашивала: похожи ли они с Сашенькою…
Андрей коснулся губами Анютиных волос… вдохнул родной ромашковый запах:
- Похожи, Анюта.
Анюта подняла глаза:
- Я так и сказала Верочке… что они похожи, – потому что брат и сестра.
- Они похожи, Анюта. Потому что они – брат и сестра. Родные.
- Родные?..
- И Верочка, и Саша – мои дети. Оттого и похожи.
- Андрей!.. Верочка… Мы же её в монастыре… вместе с тобою увидели.
Андрей на секунду уронил лицо в ладони.
- Я не знаю, душа моя… простишь ли ты меня… я не знаю, как тебе простить меня. Вера – моя дочь.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15