Советский Агитпроп ненавидел жирных, а «мурло мещанина» - всенепременно толстое - считалось несомненном критерием безобразия. В СССР образ буржуя, кулака, спекулянта, всегда был связан с громадным животом и лоснящимися щеками. Нездоровая полнота, как принадлежность классово-чуждых групп. Презрение к «толстым свиньям» прослеживается у многих советских авторов в той или иной степени. Тучность – это признак лени, чревоугодия и даже - филистерской пошлости, низости, предательства. Очень часто по сюжету предателем становился именно толстоватый Плохиш с его «банкой варенья да корзиной печенья». Сытый, точнее пресыщенный — значит гад. Жрёшь? Значит, сволочь.
В популярной детской трилогии о Незнайке есть такой знаковый персонаж — Пончик. В отличие от своего тунеядствующего друга, Пончик знает себе цену и, что называется, «умеет жить». Незнайка — воплощение весёлого хаоса. Он подобен Тому Сойеру и тем многочисленным двоечникам, которые постоянно что-нибудь выдумывают и - взрывают, паяют, запускают в небо. У тех — всё ломается, летит в тартарары и горит синим пламенем. Любимый герой советских книг для детей — это развесёлый прогульщик, склонный к опаснейшим авантюрам. Таков Незнайка.
Не то — наш Пончик. Ему не нужны приключения, как не в жилу любая деятельность. Незнайка полон асоциальной динамики, но он — двигатель. Его можно перенаправить — подобно тому, как бывшие шалопаи становились героями войны, капитанами, изобретателями или — на худой конец - артистами. Пончик должен был пройти все стадии позора, чтобы в финале повиниться перед товарищами с рефреном «Братцы...Братцы...». В «Незнайке на Луне», как мы помним, плохиш-Пончик по-своему среагировал на построение коммунизма в отдельно взятом Цветочном городе...
«Пончик завязал свои старые костюмы в огромный узел, вынес тайком из дома и утопил в Огурцовой реке, а вместо них натаскал себе из магазинов новых костюмов. Кончилось тем, что его комната превратилась в какой-то склад готового платья». Во взрослых книжках о коммунистическом воспитании чётко говорилось: человеку с нездоровым отношением к собственности нечего делать в Светлом Будущем. Не умеешь сдерживать потребительские порывы - не ходи в Рай. Сиди, медитируй, пока не пропрёт. Дальше — больше.
Когда в городе начались приключения с невесомостью, только Пончик изобразил бессилие и страх. «На самом же деле Пончик прекрасно приспособился к невесомости, но так как он был чрезвычайно хитрый, то решил это скрыть. В то время, как все коротышки работали, он летал потихоньку по комнате и уплетал манную кашу, которая вывалилась из кастрюли и плавала вокруг комьями. За небольшой промежуток времени он единолично съел целую кастрюлю каши, так что от нее и следа не осталось».
Рассуждал наш плохиш в духе всех умненьких и сметливых сапиенсов: «- Вот я и сыт, и ничего мне больше не надо! -- говорил с удовольствием Пончик. - А остальные пусть трудятся, если им это нравится». Лететь на Луну Пончику, разумеется, не хотелось — а зачем?! Раззадоренный Незнайкой, он, правда, соглашается на приключение, однако, быстро понимает: надо линять! Но не тут-то было. Впрочем, наличие превеликого количества еды успокоило нашего едока-профи... Оставшись один и по сути бросив Незнайку в лунном гроте, Пончик опять принимается жрать и делает это, пока не заканчивается «хрючево».
Только этот безотрадный факт заставляет его вылезти из «логова». Оказавшись, как и Незнайка, в лунном обществе, Пончик ...буквально сразу ...вписывается в рынок. Он быстренько смекает, что соль можно не давать, а — продавать. «Жил теперь Пончик в полное свое удовольствие, как и все остальные лунные богачи, и даже назывался он теперь не просто Пончик, а господин Понч. Из гостиницы он переехал в собственный дом, завел себе слуг, которые одевали его и раздевали, убирали у него в комнатах, смотрели за домом. От нечего делать он по целым дням просиживал в ресторанах, ел там самые вкусные кушанья, а в промежутках между едой околачивался на берегу залива и вертелся на чертовых водяных колесах или на морском параболоиде».
Вся лепота заканчивается только тогда, когда господин Понч не выдерживает конкуренции со стороны олигарха. Тогда он нанимается крутильщиком на аттракционы и вот тут начинается его перевоспитание. Безусловно, советская дидактика подразумевала исправление почти любого девианта. Пройдя через непосильный труд и подпольную деятельность, он начинает что-то соображать.
Хотя, в реальной жизни мещане и куркули вообще никогда не исправляются — они приспосабливаются, имитируют, изображают идейность, делают осмысленное лицо. А потом, когда наступает час икс, рушат ненавистный им «космический», идеалистический строй, мешающий чавкать и тащить из магазина костюмы. В общем, сказка она и есть — сказка.
Зина Корзина (с)
