В XVII веке Масленичная неделя называлась Сырной седмицей. Название возникло оттого, что мясная пища была уже под запретом, но остальные скоромные, то есть непостные, продукты разрешались. Масленица — светское наименование дней накануне Великого поста. В допетровское время оно уже было известно, но широкое распространение в России получило гораздо позднее, в конце XVIII – XIX веке.
Православная церковь не считала Сырную седмицу праздником, поскольку главным содержанием этих дней была подготовка души и тела к самому строгому и длительному сорокавосьмидневному посту. В народе сохранялись дохристианские обряды, связанные с природным календарем и культом плодородия. Сплав христианских и древних народных обычаев стал характерной особенностью этого неофициального праздника.
Во вторник Сырной недели начиналась череда поминовений. Цари выходили на панихиды в «смирном платье» — одеяниях черного цвета — или в «панихидном наряде», выполненном из однотонных строгих по цвету тканей. В Успенском соборе — усыпальнице глав Русской православной церкви, — совершалась панихида по усопшим митрополитам и патриархам. В этот же день царь отправлялся «к Архангелу Михаилу» — в Архангельский собор, служивший усыпальницей великих князей и царей, и в Вознесенский монастырь — место упокоения великих московских княгинь и цариц.
На Сырной неделе русские люди не забывали и об увеселениях. Масленица была разгаром традиционных зимних забав: катания в санях, снежных игрищ и кулачных боев. Одним из самых любимых развлечений было катание на санках с ледяных гор; катались до начала Великого поста, а на Масленицу — каждый день. Для царских детей сооружали на Государевом дворе деревянные скатные горы, с которых царевичи катались на санках или в корытцах.
В это время устраивали различные представления со зверями: медвежьи травли и смотр редких животных, привезенных из дальних стран. Медвежьи травли для увеселения горожан происходили около Кремля и были очень популярны в народе. Однажды привезли в столицу белых медведей, которые на глазах у собравшейся публики бились с собаками бойцовых пород. В начале 1670-х годов зрелище наблюдал посланник Священной Римской империи германской нации Якоб Рейтенфельс: «В субботу на масленице царь устроил на Москве-реке, покрытой льдом, травлю, в которой боролись между собой громадные английские и других пород собаки, с белыми медведями из страны самоедов. Зрелище было крайне забавное, так как те и другие часто не могли удержаться на ногах на сем скользком помосте».
«Самоеды», жители Крайнего Севера, привозили в столицу оленей, которых показывали царскому семейству «на дворце» — в одном из внутренних дворов резиденции. В 1666 году на Сырной неделе самоеды с реки Мезени «по указу великого государя ездили на оленях на дворце».
Еще одной традиционной зимней забавой было катание на тройках в больших санях-пошевнях. Название этих широких и низких саней возникло от слова «пошев» (корзина для коры, так как внутри ее обивали лубом или тесом).
На Масленицу готовили самые нарядные образцы — расписные, с резными деталями. В повседневной жизни это было обычное средство передвижения русских людей из небогатых сословий: ездили в пошевнях крестьяне, купечество и служилые чины. В праздничные пошевни запрягали тройку лошадей, дуги украшали колокольчиками, молодежь устраивала катания с шутками и песнями. В последний день Масленицы появлялись шутовские поезда с ряжеными, «гороховым шутом» в виде соломенного чучела с распущенными волосами. Его катали по улицам, выставляли напоказ, а в полночь чучело сжигали, и это действо завершало проводы Масленицы.
В правление царя Алексея Михайловича вошли в моду масленичные фейерверки или, как их тогда называли, «летающие потешные огни» Их зажигали на льду Москвы-реки, а иногда в загородной резиденции монарха — селе Коломенском. Разноцветные вспышки огней в ночном небе завораживали московский люд, не привыкший еще к таким увеселениям, толпы зрителей сбегались посмотреть на новое зрелище.
В конце XVII века царь Петр Алексеевич превратил фейерверки на Сырной неделе в обязательное действо. Они стали происходить у Лефортовского дворца, где в устройстве огненной потехи принимали участие иностранные пиротехники. Старинный фейерверк был сложнее по своей организации, чем современные салюты, и гораздо эффектнее. Разноцветные пылающие фигуры и символы горели далеко за полночь и были видны с дальних окраин Москвы.
В «пяток сырной недели», в пятницу, государь в парадных покоях с неизменным усердием принимал подданных: родовитых бояр, служилых людей, близких и дальних родственников и жаловал их «к своей государской руке». Царедворцы выстраивались по старшинству и знатности, вначале — члены Боярской думы, потом — придворные и служилые чины. Каждый из них целовал царскую руку и говорил «прощеные слова», а царь произносил ответное прощение.
Церемония была длительной, продолжалась несколько часов, царь принимал сотни людей, но искренность и душевная самоотдача, с которой совершался ритуал, искупали физическую усталость.
На Сырной неделе немало времени отводилось важным христианским добродетелям — милосердию и нищелюбию. На Масленицу, равно, как и на Рождество и Пасху, монарх совершал выходы из Кремля для раздачи милостыни нищим и убогим, навещал узников в тюрьмах и богадельнях, где собственноручно давал деньги «сидельцам», а некоторых тут же отпускал на свободу.
В воскресенье Сырной седмицы царь поднимался за несколько часов до рассвета и в сопровождении нескольких приближенных шел по улицам Москвы «со своим государевым жалованьем», с милостыней. Иногда денежные суммы раздавались не лично монархом, а от его имени. В 1675 году царь Алексей Михайлович «указал боярину и оружничему Богдану Матвеевичу Хитрово послать во все приказы и на тюремный двор свою государскую милость».
Одной из форм царского милосердия был «стол» для нищей братии, который устраивали в эти дни в резиденции монарха. В 1675 году пир проходил сразу в двух дворцах: в Золотой Подписной и в Столовой палатах. «Верховых нищих», то есть тех, кому дозволялось бывать во дворце, угощали в Столовой палате, где их «великий государь кормил и денежной милостыней сам жаловал».
В прощеное воскресенье в канун Великого поста после окончания службы в Успенском соборе «великий государь ходил к прощению к святейшему патриарху Московскому и всея Руси». С середины XVII века обряд совершали в Крестовой палате Патриаршего дворца — парадном зале резиденции главы Русской церкви в Московском Кремле, ранее он происходил в Столовой палате на Государевом дворе. Царь являлся к владыке в сопровождении большой свиты: бояр, думных дворян и дьяков, ближних и приказных людей. В свиту входили также стольники, чашники, чарочники и ключники — столовые и комнатные чины, присутствие которых объяснялось особенностями предстоящего ритуала.
Крестовая палата «была наряжена для государева прихода», там присутствовало многочисленное духовенство. Патриарх встречал гостей в сенях, откуда все направлялись в Крестовую палату для совершения главного действа — поднесения прощальных чаш.
Эта церемония отличалась исключительной красотой, сложным чином и требовала немалого опыта и искусства. Вначале царские стольники из знатных княжеских фамилий вносили в зал кубки и ковши, наполненные «винами фряжскими и медами всякими, красными и белыми», которыми государь жаловал митрополитов и епископов. После этого «чашничали» представителей светской власти: стольники наливали хмельные напитки в чаши и подносили их патриарху, а тот подавал сосуды всем боярам, окольничим и думным дьякам. Затем стольники по очереди вручали владыке кубки, наполненные европейскими белыми и красными винами, и драгоценные ковши с русскими медами.
Принимая сосуды с винами, патриарх отливал немного из них в свою чашу и затем подавал государю «всех питей по три кубка». Царь отпивал из каждого и отдавал кубки стольникам, которые несли их назад в сени, где находился принесенный из Сытного двора питейный поставец.
Подача прощальных чаш не проходила в молчании, она сопровождалась словами прощения, которые произносили все присутствующие в Крестовой палате, получая драгоценные кубки.
После завершения ритуала наступало время сокровенной беседы государя и владыки о сути христианской веры и чистоте покаяния, которая происходила с глазу на глаз и являлась своего рода исповедью.
Подробнее о зимних праздниках православного календаря читайте в нашем новом издании «От Крещения до Масленицы : традиции празднования в России в XVII-начале XX века», автор Юлия Уварова.
.
© Музеи Московского Кремля
