Однажды судьба забросила нас с Петровичем в одно чудесное местечко, провинциальный городок, где магазины закрываются в пять вечера, а вся жизнь сосредоточена возле железнодорожной станции. Тут тебе и городской рынок и несколько точек общепита. Мы выбрали заведение под названием "Столовка", оно показалось нам менее претенциозным из всех, и к тому же реклама обещала, что будет вкусно и недорого.
Подтверждение тому мы обнаружили зайдя внутрь — свободных мест почти не было.
— Ха, и правда, столовка, — Петрович взял себе поднос и пошёл на раздачу.
Я тоже взял и пошёл за ним. Зацепил два компота и капустный салат.
— Горячее будете? — спросил резкий, неприятный голос. Подняв глаза, я увидел девушку лет двадцати. Она вопросительно смотрела на Петровича.
— А что есть? — почесал он подбородок.
— Меню надо читать, — так же резко ответила раздатчица.
— Девушка, мне приятнее слышать от вас, — обезоружил её Петрович своей "фирменной" улыбкой.
— Щи, уха, харчо, — обмахиваясь ладонью, ответила девушка, но уже без металлической нотки в голосе.
— Однако! Даже не знаю, что и выбрать, — не сводя с неё глаз, проворковал он,— что посоветуете?
— Возьмите щи.
— Давайте.
— И мне! — вставил я.
Девушка поставила перед нами дымящиеся тарелки.
— Сметану можете отдельно положить. Вот! — она показала на тарелку сметаны, из которой торчала ложка.
— Прекрасно! — Петрович тут же взял и бухнул две ложки в свою тарелку, — а что предложите нам на второе, красавица?
Девушка, до этого имевшая розовый цвет лица, стала похожа на свёклу.
— Возьмите плов, или вот, котлеты по-киевски. Можно выбрать на гарнир гречу или макароны. Пельмени разобрали, — скороговоркой ответила она и опустила глаза.
Мы взяли котлеты, плов, и рассчитавшись, пошли за единственный свободный столик.
— Галя, протри стол! — крикнула раздатчица, с тоской глядя вслед Петровичу. Но ветреный Петрович про неё уже забыл. Когда подоспела молоденькая, крепко сбитая Галя и стала стирать тряпкой со стола, он спросил её:
— Скажите мне, прелестное создание... Здесь, случаем, не наливают?
— Нет, — смутилась было Галя, но быстро нашлась: — за распитие штраф!
И она показала на плакат на котором было выведено:
"За распитие спиртных напитков штраф 1000 рублей. Администрация".
— А как же они? — кивнул Петрович в сторону мужиков, которые не таясь, пили беленькую и закусывали из одной тарелки пельменями.
— А, эти заплатили! — махнула тряпкой Галя и вернулась на кухню.
— Мужики, а где можно шкалик купить? — Петрович подошёл к мужикам и снова включил свою "фирменную" улыбку. Однако, в отличие от раздатчицы, на мужиков она подействовала противоположным образом.
— Чё за хрен с горы, а? — уставился на него слезящимися глазками маленький, тщедушный старичок. Казалось, дунь на него, и улетит, но злобность делала его внушительным.
— Не сердитесь, мужики. Мы проездом здесь. Устали, хотим немного расслабиться, выпить под обед, — пришёл я на помощь Петровичу, спокойно и обстоятельно посмотрев каждому в глаза.
— А... а то мы подумали, вы из администрации. Тут они постоянно шныряют. Штрафами перебиваются, — тут же подобрел мужичок. А водка... в соседнем доме магазин. На витрине, правда крепкого нет, у него лицензия кончилась. Продавца зовут Сурен. Скажете, от Лёхи, он продаст что надо.
— Понял, спасибо, — я кивнул Петровичу и он рысцой побежал к Сурену, а я пошёл к кассирше.
— Что это? — глядя на тысячу, зажатую между моими указательным и средним пальцами спросила женщина.
— Штраф, — я пытался подражать Петровичу, но не смог — моя улыбка вышла натянутой и жалкой.
— Какой штраф? — её взгляд был брезгливо-красноречив.
— Ну... за распитие, — как можно беспечнее произнёс я, — авансом, так сказать.
— Эх, алкоголики, — вздохнула она, — вот когда станете распивать, к вам подойдёт администратор. Выпишет штраф, и скорее всего, выгонит.
— Но как же... — я хотел кивнуть на местных, но кассирша уже покинула своё рабочее место, оставив на нём лишь серую, продавленную подушку.
Вернулся Петрович, и мы, наконец, сели за стол. Он купил поллитра водки неизвестного наименования и пытался проверить её на "палёность", вращая бутылку.
— Тут сейчас вот должен такой тайфунчик образоваться... если образуется, пить можно, — подмигнул он мне.
— А если нет? Обратно понесёшь? — спросил я, наблюдая, как за спиной у Петровича вырастает женщина-гора в накрахмаленном колпаке.
— Распитие запрещено! — заявила она, с интересом наблюдая за манипуляциями Петровича.
— Так мы, — отозвался он, — не распиваем.
— А что вы делаете? — в её глазах читался неподдельный интерес.
— Ну это... если водку поболтать вот так, с полчасика, градус повысится на десять процентов! — серьёзно сказал Петрович, продолжая крутить бутылку.
— Чё, правда? — недоверчиво покосилась на него женщина-гора.
— Поверили? — улыбнулся Петрович, — да пошутил я, — это я так подлинность проверяю!
— Как?
Петрович встал и повернулся к женщине:
— Видите, тут образуется такая змейка из воздуха. Значит, водка нормальная.
— Ахаххха-аха! Шутник, — засмеялась женщина и хлопнула Петровича по плечу так, что тот упал обратно на стул, и чуть не выронил бутылку, — так вы не собираетесь пить? Как же это приятно! Не поверите, просто тошнит уже от этих пропитых рож! — она кивнула в сторону местных мужиков.
— Как не собираемся? А зачем же он её, по-вашему, проверял? — спросил я, и лицо, которое было приняло благостное выражение, снова стало грустным и обиженным.
— Я думала, вы учёные... или фокусники, а вы... — обижено засопела она, выписывая квитанцию, и копию из под копирки отдала нам, — приятного аппетита!
К этому моменту наш обед успел остыть. Пить тёплую водку из пластиковых стаканчиков и закусывать холодными щами — удовольствие так себе.
— Слушай, Петрович, может, ну её, эту водку? — спросил я с надеждой.
— Не фига! Уплóчено! — ответил тот и разлил по стаканчикам.
