Не заладилось у Ярика с тёщей - не ругались, не обижались, а будто какая кошка между ними пробежала. Она не приезжала из деревни к молодым, они сами изредка их навещали. Встречи происходили быстро, Ярослав торопил жену, желал скорее уехать из неуютного по его мнению дома и вернуться к себе в чистую, не захламлённую квартиру.
А всё потому, что всё в тёщином доме - ковры на стенах, куча разного хрусталя в старинном серванте, невероятные вазы из стекла -напоминало ему о родном доме, детстве, ненавистном и пугающем.
Ярик родился в полной семье, вполне приличной и обеспеченной. Его детство пришлось на лихие девяностые и как сказала бы его покойная мама - мальчику очень повезло с родителями. С одной стороны так и было - ни мама ни папа почти не пили алкоголь, между собой не ругались, единственного сына обували и одевали как всех, но с другой...
Вечно хмурые муж и жена ругали сына за каждый шаг, тщательно оглядывая взглядом квартиру после работы. Ярику было не понять - почему они пьют чай из старого барахла со сколами, с несмываемыми пятнами, когда в шкафу стоят цветные, красивые, совершенно новые чайные наборы в количестве трёх штук?
Мама каждые выходные тщательно вытирала с них пыль, ставила ручками в одну сторону, боялась дышать в ту сторону и делать резкие движения во время уборки. Точно так же было и со столовым набором приборов, в шикарной подарочной упаковке, на шесть персон.
Ярик тайком от родителей доставал эти блестящие, узорные ложечки, вилки, прикладывал их к щекам, закрывая глаза от гладкой прохлады, а вечером ел картошку алюминиевой вилкой с гнутыми зубьями в разные стороны.
-Мам, а почему мы не едим красивыми ложками?
-Это на праздник, чего попусту портить?
-И чашки все старые... Давайте их выкинем, и вытащим хотя бы один набор?
-Ишь, ты чего удумал! Слышишь, отец? Выкинуть предлагает!
Папа, обычно равнодушный к делам сына, вдруг оживал и хмурился.
-А ты заработал, чтобы выкинуть? Ты погляди-ка!
Однажды мальчик случайно разбил хрустальную вазу - взял её от скуки, поглядеть как там переливаются солнечные лучи и уронил на пол. Она больно ударилась об его ногу и отскочила в сторону и брякнулась об пол, разлетевшись на мельчайшие осколки.
Мать отлупила его с яростью, даже не спросила как его нога, грубо затолкала за руку в детскую и велела оттуда не выходить, а папа вечером отобрал карманные деньги.
Примерно так и шло его детство, ругали за всё, что можно - за дырочку на старых штанах, за отклеенную подошву столетних кед, потерянную машинку, доставшуюся по наследству не знай от кого, за разбитую чашку, даже старую... И это при том, что на полках лежали совершенно новые брюки, ботинки двух видов, а игрушки подаренные ему на праздники и вовсе спрятаны на антресоль!
Он с завистью смотрел, как пьяный папаша его друга спокойно может уронить стол, перебить посуду, а мама этого мальчика, слегка подшофе смешно ругаясь матом, показательно добивает остатки тарелок. Потом они мирятся и дружно делают уборку, чувствуют вину перед сыном целуют и обнимают его по очереди, извиняясь за свое поведение.
Ярику очень нравилось, то что в доме у друга не было ковров, дорогой посуды, каких-то венгерских стенок - пустые комнаты, стулья заваленные одеждой, старые шкафы. Вот тут можно было играть во что хочешь, бегать, прятаться куда угодно и не бояться что разбить, уронить.
Иногда, втайне мечтал - вот было бы хорошо, если бы его мама с папой немного выпивали, они сразу бы стали добрыми и весёлыми.
Сбежал Ярик из отчего дома сразу после школы, поступил в универ и впервые вздохнул полной грудью - без пыли, хлама и кучи не нужных вещей, что только как ему казалось, мешали жить нормально. К родителям заходил очень редко, к себе не звал да они особо и горели желанием ходить к нему в гости, с годами стали еще ужимистее, старательно охраняя своё "добро".
Отучился, хорошо себя показал в компании, куда устроился сразу после окончания учебного заведения и быстро пошёл в рост. Квартиру купил однокомнатную, но большую, со временем сделал ремонт на свой вкус, выкинув абсолютно всё старьё от прежних хозяев.
Как-то незаметно в квартиру поселилась Варя, спокойная и совершенно бесконфликтная девушка. Сказать честно, он сам позволил ей остаться, даже настоял, когда увидел какая она.
У него было много женщин до неё, разных, красивых, но все, как одна старались что-то менять в его доме, вешали какие-то вещицы, пытались на его идеально бесцветной кухне расставить свои цветы, аляпистые занавески, предлагали сменить обои. В случае его отказа обижались и все равно пытались делать по своему. Варя же оказалась совершенно равнодушной к его интерьеру, ничего не желала менять и совершенно спокойно относилась к отсутствию тюли на окнах.
Через полгода они расписались и съездили навестить её маму и вот тут Ярик понял, что вернулся в своё детство, его будто жаром обдало - всё точно так же! Полки до отказа забиты всевозможными салатниками, рыбницами, стеклянными, хрустальными. Чайные наборы в рядочек выставленные как на выставке, куча дешёвых, распечатанных картин на стенах и десятки метров занавесок, тюлей на окнах.
Мужчина даже страх ощутил тот же самый, как много лет, что он сейчас что-то сломает, его будут ругать, упрекать и любая семейная посиделка превратится в муку... Женщина стояла на кухне уперев руки в бока, по хозяйски распоряжалась, чтобы молодые шли в баню, а Ярику захотелось бежать.
-Варь, поехали домой, мне по работе срочно нужно.
-Ну мы же хотели денька два побыть...
-Говорю же, вызвали только что, звонили, надо ехать.
С тех самых пор и свели на нет общение тёща с зятем, в прочем даже его не начав. Года три Варя сама ездила к матери, Елена Львовна в гости не напрашивалась, понимая, что там сидит недовольный Ярослав, грустно конечно, но раз дочь счастлива, не будет же она усложнять ей жизнь. Всех всё устраивало и под конец года совсем не ожидал он гостей, тем более таких.
-Ярик, тут такое дело, у мамы меняют отопление, дней пять ей нужно где-то пережить. Я к нам позвала, больше ей некуда.
Ярослав напрягся, промелькнула мысль отправить тёщу в гостиницу, в качестве подарка новогоднего оплатить проживание, ну не хотелось ему в своей небольшой квартирке видеть по сути постороннюю женщину. Только собрался, довольный собой озвучить это жене, набрал побольше воздуха и... Не смог.
Варя выглядела такой взволнованной, счастливой, посчитав его молчание согласием, что на выдохе он закивал головой.
-Конечно, Варь, какие могут быть другие варианты? Мама же, не чужой человек...
Елена Львовна приехала с двумя огромными чемоданами, будто собралась жить у них не пять дней, а минимум пять месяцев. Легонько отпихнула предложенные мохнатые тапочки из ИКЕИ, совершенно новые, серенькие и напялила цветастые, велюровые серо-буро-малинового цвета, и такой же халат, отвергнув белоснежный махровый, как из отеля.
-Ой не люблю я эти непонятные вещи! Слушай, Варь, а вы чего, ремонт еще не сделали? Или это обои под покраску? Сюда хорошо бы что-то персиковое или зелёное...
-Мам, это такой стиль, минимализм, без ярких цветов и деталей. Идем, мы тебе свою спальню на пять дней освободили, сами на кухне будем спать.
-А чего занавески не повесили? Постирали что ли? Высохнуть не успели? Слушай, а я как раз календарь привезла на следующий год, давай приклеим? А то что-то совсем пусто.
Ярик в душе уже начал закипать. У него было такое ощущение, что злодеи у него отбирают игрушку, о которой он так долго мечтал и никто не в силах его защитить. Он растерянно сидел на диване и слушал как собираются разрушить его привычную жизнь и приятную глазу белизну стен.
-Дочь, завтра давай, пока Ярик на работе будет, сгоняем на рынок? Купим хоть цветок какой на подоконник. Ну нельзя же так, как в кабинете у врача. А сюда хорошо бы картину повесить по ярче, с цветочками, милое дело.
Ночью, Ярослав сидел на диване нахохлившись, специально долго не ложился.
-Варь, я не хочу, чтобы мой дом превращался в базар. Прошу тебя, поговори с мамой, скажи, что не нужно ничего покупать.
-Тебе жалко что ли, она на свои покупает.
-Ну я не хочу никаких "этих штучек" в нашем доме!
-Она уедет, я всё выкину, не переживай.
Муж и жена шепотом поругались и улеглись по краям дивана спать.
На следующий день вернулся Ярик с работы и от увиденного, его лицо исказила гримаса, будто он съел лимон - на круглом стеклянном столе была постелена скатерть, тефлоновая - и откуда тёща только нашла её в современном городе? Около стены, в спальне стояла огромная картина в пластиковой раме, а несколько цветов уже по-хозяйски оставили после себя капельки воды после полива, на подоконнике.
-Ну вот, сейчас будет у вас в квартире живенько, а то всё время нет у вас, молодых, не дом, а пещера.
Елена Львовна ходила по квартире как у себя дома, не замечала недовольства зятя, уверенная в том, что сделала кучу добра. Варя ходила за ней хвостиком, растерянная, понимая, что муж еле себя сдерживает, чтобы не сказать грубость пожилой женщине.
-Ярослав! Спроси у кого-нибудь дрель, надо картину повесить.
-Но там же шпаклёвка, штукатурка...
-А как прикажешь вешать? На скотч?
Ярослав готов был заплакать, как в детстве, разораться, затопать ногами, но глядя на Варю, что смотрела на него умоляющим взглядом сдержался.
-Завтра на работе спрошу. Соседей не знаю.
-Как так? Вы что, ребят? Раньше бывало мы всей улицей на Новый год собирались... Ладно, пойду сварю свеклу, овощи, завтра уже застолье, надо потихоньку готовится... Варь, а мы с тобой майонез-то не купили! Идем добежим до магазина, заодно прогуляемся?
Ярослав закрыл за ними двери зашел в спальню, где сейчас обитала тёща и мысленно посчитал дни - ага, осталось всего два, после которых он возьмет мешок для мусора и сложит в него все эти прибамбасы - цветы, чертову картину, коврики из ванной цвета детской неожиданности, всё, абсолютно всё он выкинет на помойку!
Он показательно пнул ногой воздух и случайно задел пакет Елены Львовны под кроватью, что-то задев и судя по всему разбив вдребезги. Аккуратно покопавшись в сумке, он вытащил осколки, судя по всему хрустальной салатницы из далёких 90-х, точно такую же, что он разбил когда-то в детстве и до сих пор его спина помнит сильные шлепки матери.
Настроение его окончательно упало от воспоминаний, от праздничного задора не осталось и следа. Ярослав тщательно стряхнул пакет, убрал осколки, сразу выбросил мусорное ведро и уселся за телевизор. Он просто ничего, никому не скажет.
"К лучшему! Ишь чего удумала, нам свою салатницу дарить. А мы будем их расставлять по шкафам. Ага!"
На второй день Елена Львовна вдруг затихла, закрылась в комнате и перестала бегать туда сюда, в желании накрыть стол. С вечера они наделали кучу салатов, замариновали гуся, в холодильнике не осталось места, а сегодня это вдруг всё стоит мёртвым грузом.
"Ну что за люди, а? Неужели какая-то вонючая салатница может так испортить ей настроение? Как будто цена ей - миллион! Кому они сдались сейчас, не понимаю!"
Варя отъехала по работе на пару часов, а Ярик Чувствуя свою вину, постучал в комнату. Грустная женщину смотрела в окно, и он совсем уж посчитал себя негодяем.
-А вы чего, Елена Львовна? Заболели? Пора на стол накрывать, а вас не видать...
Она взглянула на него пустым взглядом и встала.
-Ты прав, Яричка, прав. Сейчас Варя придёт, сядем за стол. Идем.
Накладывая салаты из кастрюль в простые тарелки, она грустно вздохнула. Ярик не выдержал.
-Ну чего вы в самом деле? Умер что ли кто-то?
Женщина выпрямилась, замерла на миг.
-Можно и так сказать, Ярик. Не знаю даже стоит говорить или нет. В общем, привезла я с собой салатник один, последний, что остался из набора. Нам с покойным Боренькой моим его на свадьбу подарили его родители. Это наш первый набор был посуды. Тогда времена такие были, дефицит, посуды красивой нет в магазинах. А тот набор такой замечательный был... Наш первый... Там мы салатики разные делали и на новоселье, и на рождение детей, на каждый новый год... Счастливая жизнь была у нас, Яричка... Вот и я хотела кусочек нашего счастья вам подарить, тепла семейного, последняя была...
Ярослав готов был вырвать себе все волосы с головы от стыда и собственной неуклюжести. Ему стало так жаль женщину, так хотелось сделать ей что-то приятное, но совесть не могла позволить ему дальше врать.
-А если, ну допустим... Эта салатница... Ну скажем, разбилась? Что теперь?
Он ожидал, что она кинется на него со слезами и плачем, станет причитать за последний семейный раритет от покойного мужа и плакать, что не будет счастья их дому, но та отчего-то нахмурилась и как шлепнет зятя по плечу, так ласково, можно сказать по-дружески.
-Ах ты, паразит! А! Нет ну посмотри на него?
Вместо того чтобы плакать, женщина засмеялась и возмущённо качала головой.
-Я же всю ночь не спала, думала, что с ума сошла! Вот помню, что брала, ну сто процентов!!! А вчера суюсь, как корова языком... Ну не могла же она исчезнуть? У меня уж всякие мысли пробежали, думаю, под старость лет крыша едет...Но рановато вроде.. Ну, Ярик, разбил, а мне ничего не сказал...
-И что, вы совсем не расстроились? Ну то что она разбилась...
-Салатница что ли? Мои дети знаешь сколько посуды побили! Мама не горюй! Вот и ты получается нашей породы. Ох не могу!
-А вы в детстве не ругали детей за это?
-Из-за такой ерунды? У нас такая примета была, раз посуду разбил - к счастью. Эти салатники все бились на счастье, кстати - первая вдребезги, муж раньше положенного вернулся с командировки, вторая разбилась, сын из армии, пришел, третья перед свадьбой сына каюкнулась. Всегда весть хорошая была.
Зять с тёщей вместе накрывали на стол, незаметно разговорились и с каждым словом Елены Львовны у него падал камень с души, хотелось с ней болтать всю ночь об их дружной семье, об их мелких неудачах и том как дружно они справлялись с ними... Ему уже не хотелось, чтобы она уезжала так скоро и к приходу Вари они стояли в прихожей с шурупами, дрелью в руках, вешали картину с маками...
Варя растерянно уставилась на них.
-Мам, что-то с селёдкой не то... Второй день меня мутит от неё.
Елена Львовна подмигнула зятю.
-Вот видишь, Ярик, я же говорила! На счастье!
Уезжая, Елена Львовна забрала картину и один цветок.
-Знаю же что не понравилась она тебе, Ярик, выкинете еще, не дай бог. А у нас в деревне такие не продаются.
Вечером Варя затеяла уборку, стала собирать коврики, снимать скатерть. Ярослав удивленно на неё посмотрел.
-Ты чего, Варь? Не надо выкидывать. Мне нравится. И знаешь, надо купить какую-то картину вместо той, что забрала твоя мама. Как-то пусто тут без неё...
