Куда бы вы ни поставили запятую в этом названии – вы будете правы. Самый спорный, сложный, вредный, но при этом такой нужный продукт. Как же так получилось?
Наша зависимость – очень древняя
Все началось еще тогда, когда наши предки гоняли мамонтов по саванне. С едой тогда было туго – недобор по калорийности, как сказали бы современные диетологи. И найти еду сладкого вкуса (читай, калорийную) означало одно: подарить себе быструю энергию, которой так не хватало. За это мозг древнего человека награждал хозяина выбросом дофамина (гормона удовольствия): мол, молодец, человек, постарался, ищи еще. Кроме того, так уж вышло в природе, что сладкий вкус со 100-процентной гарантией означал, что еда хороша: не ядовитая, зрелая. Так впервые и закрепилась эта плотная связка: сладкое – это прекрасно!
Второй акт этой драмы о сложных отношениях с сахаром у каждого человека разыгрывается в раннем детстве. Ведь сладкий вкус – это первое, что мы пробуем.
Грудное молоко (как и смеси его заменяющие) – сладкие на вкус. Это связано с лактозой, которая в них содержится.
Лактоза – это молочный сахар. Да, он не такой приторный, как, например, рафинад. Но в молоке очень много лактозы. В этой концентрации появляется сладость. И это - наша основная еда первые полгода жизни. Маленький человек попросил – ему дали сладкое молоко. Заплакал – сладкое молоко. Болеет… Ну, вы поняли.
Потом мы чуть подрастаем, и начинается уже чистая психология. Упал, ударил коленку? «На, конфетку, только не плачь». Устал, сильно расстроился? «Съешь булочку, полегчает». И, правда, легчает! Ведь ребенок не сильно отличается от младенца, который кричит и успокаивается, как только его приложили к груди. Теперь же вместо нее – булочка или конфета. Но в основе – все то же желание добраться до вожделенного сладкого вкуса.
