О том, что надо в медпункт зайти, Иван вспомнил, когда поднялись на-гора после первой смены (на-гора – не на гору! – чисто шахтёрский термин, значит – на поверхность шахты. В древнерусском языке слово гора обозначало – наверху, – примечание автора). Даже выругался про себя: собирался смотаться на мотоцикле в Журавки – братухе двоюродному, Алёхе Левашову, надо помочь перекрывать крышу. Но – обещал деду, что зайдёт в медпункт.
Фельдшер привычно кивнула:
- Рубаху снимай.
Хоть бы голову подняла от своих записей!.. Рубаху Ванька утром, перед сменой, снимал. Сейчас насмешливо заметил:
- Я и в рубахе ничего.
В усталых и хмурых больших серых глазах – надо же, взглянула всё-таки!.. – мелькнуло любопытство: что за наглец?..
А Иван улыбнулся:
- Где искрит-то?
Искрило в розетке. Всего и дел – контакты подтянуть. Ну, Кузнецов!.. Разгильдяй.
Заодно Ванька закрепил саморезами дверцу шкафчика.
-Спасибо, – не смогла скрыть удивления фельдшер.
Ваньке почему-то это понравилось… Он даже чуть покраснел. Вежливо улыбнулся:
- Обращайтесь, если что.
- Обращусь. Зовут-то тебя как?
- Иван. Иван Алексеевич Михайлин. Подземный электрослесарь.
- Исчерпывающе, – кивнула фельдшер. Всё же представилась в ответ: – А меня Марией Владимировной зовут.
Ванька окинул взглядом кабинет: вроде бы больше ничего не требовалось подтянуть, закрепить, привинтить… А уходить не хотелось. Мария Владимировна поправила беленькую шапочку, – теперь видны были темные стрелочки бровей. И такая же тёмная прядь волос вдруг непослушно выбилась из-под шапочки. Фельдшер нахмурилась: заметила Ванькин взгляд.
- Надолго Вы к нам, Мария Владимировна?
- Как получится.
- Ясно, – усмехнулся Иван. – В этом кабинете у всех быстро получается.
- Что… быстро получается? – сдержанно поинтересовалась Мария Владимировна.
- Ну… Замуж выходить. До Вас четыре девчонки работали, – каждая не больше полугода.
- Иван Алексеевич, спасибо Вам,– ещё раз поблагодарила Мария Владимировна. – У меня работы много.
-А после работы?.. – Ванька сам понимал, что наглеет, как пацан из 11-го Б…
- А после работы, Иван Алексеевич, мне в детский сад, – за дочкой.
Иван вспыхнул: говорил же дед Андрей, что она замужем! Взъерошил густые тёмные волосы, бестолково улыбнулся:
- Детский сад – это серьёзно.
В кабинет заглянула Ольга Семёновна из планового отдела:
- Машенька, мне бы давление измерить.
Иван вышел на крыльцо медпункта, закурил. Замужем, значит… И всё равно, – хорошо, что медосмотр надо проходить перед каждым спуском в забой…
А Вета снова звонила. Прошло три месяца, как она уехала во Францию на стажировку. Про Марсель Вета уже не рассказывала, не восхищалась сиянием Лазурного берега… Неожиданно призналась:
- Я, Вань, наверное, скоро домой вернусь.
Помолчала. Будто ждала Ванькиных слов, – про то, как он счастлив… как ждёт её возвращения… А Иван равнодушно спросил:
- Как же твоя стажировка? Ты же говорила, – не меньше, чем на полгода.
- Ну… вот так вышло. Мне же надо… доучиться, институт закончить, – Вета явно растерялась из-за Ванькиного безразличия. – А ты что, – не рад?
- Почему, рад, – усмехнулся Иван. – Я всегда говорил, что у нас, в Перевальном, лучше, чем в Марселе.
Нет, – сквозь равнодушие в Ванькином сердце всё равно отзывалась боль… Но – не потому, что Вета уехала в Марсель. Просто было жалко, что той Веты – самой лучшей на свете девчонки, Ветки Лыковой, с которой они целовались на рассвете после выпускного, уже никогда не будет. Даже если она вернётся из своего Марселя – она уже никогда не будет прежней Веткой.
Ветина мать, Татьяна Анатольевна, очень гордилась, что дочка во Францию уехала. В разговоре с поселковыми женщинами любила повторять:
- С таким образованием здесь, в Перевальном, Виолетте просто нечего делать. Ну, не выходить же ей замуж – за Ваньку Михайлина!
- А чего так, Тань? – интересовалась соседка, Вера Викторовна. – Вроде бы любовь у них с Иваном была, – со школы ещё. В посёлке у нас всё на виду.
- Ой, Вер, я тебя умоляю. Какая там любовь! Виолетта мечтала про факультет иностранных языков! По-твоему, такой диплом нужен, чтоб за Михайлина замуж выйти? Нет, у них с Ванькой разные пути. Скорее всего, Веточка во Франции останется, – Татьяна Анатольевна намекала на то, что в Марселе Виолетта выйдет замуж…
Ивана другое тревожило. Он чувствовал: дед Андрей почему-то не всё рассказал про Ивана и Марью…
А ещё… На медосмотр перед сменой он старался зайти после всех мужиков. Чтоб подольше остаться в кабинете. И это непонятное желание тоже тревожило его…
Однажды он вышел на остановке шахтёрского автобуса. Стадо гусей неспешно переходило дорогу, – направлялось к речке. В самой середине стада важную гусыню будто окружили большие одуванчики – гусята. Огромный бело-серый гусь гордо поглядывал вокруг. И вдруг вытянул длинную шею: прямо перед ним остановилась девчушка в таком же жёлтеньком, радостно-одуванчиковом платьице. Иван заторопился к гусиному стаду – не испугалась бы малышка! А она не испугалась. С интересом, чуть удивлённо, смотрела на гуся. Гусь шипел, – больше для порядка: он тоже удивился такому большому одуванчику на дороге… Ванька подхватил девчушку на руки, оглянулся: с кем она на улице?.. Улица была пустой, и он спросил:
- Ты чья, путешественница?
Малышка – ей было, наверное, года четыре, – серьёзно ответила:
- Я на шахту иду.
- Куда… ты идёшь? – улыбнулся Иван.
- На шахту. Там моя мама работает, – в медпункте. Она шахтёров лечит.
Иван почему-то обрадовался: так вот где он видел эти большие серые глаза!..
- А ты почему не в садике? – спросил девчушку.
Она вздохнула:
- Вика с Ирой куклу мою забрали… А Димка за косы дёргает, – потрогала тёмную растрепавшуюся косичку: – вот, заколка потерялась… И Лариса Евгеньевна ругалась, что я кашу не съела. И я по маме соскучилась. Я шла-шла… а потом заблудилась.
Столько бед, и все сразу…
- До шахты отсюда далеко. Давай мы с тобой вот что сделаем: я тебя отведу в садик, а вечером мама придёт за тобой.
Девчушка покачала головой… и вдруг заплакала. Иван растерялся: он никогда не имел дела с такими крохами…
- Ладно. Давай тогда на моём мотоцикле на шахту поедем. Хочешь?
Девчонка кивнула:
- Я никогда на мотоцикле не ездила.
- Ну, вот, – заодно и поездишь.
На всякий случай Иван укутал малышку в свою ветровку, посадил впереди себя.
- Тебя как зовут?
- Полина.
Мария Владимировна удивлённо и испуганно поднялась из-за стола: Иван держал на руках Полинку, укутанную в большущую ветровку. Улыбнулся, поспешил успокоить фельдшера:
- Всё хорошо, Мария Владимировна. Наверное, надо позвонить в садик: воспитательница волнуется.
В двух словах рассказал, как они встретились с малышкой. Мария Владимировна укоризненно покачала головой и быстро, незаметно вытерла слёзы.
… Ночью Марьюшка тихонько поднялась. Сбросила рубаху, надела старую Гришину косоворотку и штаны – их она ещё с вечера приготовила тайком от маманюшки. Оглядела себя, вздохнула: велики, да делать нечего, к тому же в темноте никто и ничего не заметит. Быстро собрала волосы под батин картуз и неслышно вышла из дому.
Ей совсем не страшно было идти по степи, потом по тёмной балке – к шахте. Как она и надеялась, никто не узнал её в Гришиных штанах и косоворотке: ночи стояли безлунные. Она незаметно затерялась между шахтёрами, проникла в шахтную клеть, притаилась у стенки, – не дышала даже. Не от страха, что сейчас клеть двинется вниз, в такую тёмную глубину, – просто боялась: вдруг кто-то из шахтёров обратит на неё внимание, догадается, что она – вовсе не парень… Когда клеть тронулась, Марьюшке отчего-то показалось, что она не под землю, не в глубину спускается, а вдруг взлетела в высоту. И сердце Марьюшкино тоже взлетело…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цвет