На голодный желудок и мысли приходят голодные, например: искать в книгах описания чего-нибудь съедобного, трапезного, глотая слюну, завидовать героям, попавшим на пир или что-нибудь в этом роде. У Гоголя можно понахвататься. Но не обязательно у него.
Берём с советской книжной полки позабытого тихого лирического Сергея Никитина, певца негромких владимирских красот, и читаем.
«Золотая пчела»
Домашний обед
По воскресеньям Никита Ильич готовил домашний обед. Рано утром он шёл на рынок, покупал там мясо, рыбу, овощи, фрукты и, надев фартук, священнодействовал у газовой плиты.
В холодильник он ставил бутылку вина.
Обед получался гурманским. Сервировался стол под крахмальной скатертью белее полуденного облака, ставился гладкий хрусталь, серебро, в широкой вазе - несколько крупных тюльпанов или георгинов, гладиолусов, кисть мимозы, еловая ветка с шишками - в зависимости от времени года - и подавались салаты, душистый суп с кореньями, сочное жаркое, десерт, кофе.
* * *
Крытый рынок гудел приглушенно и наполненно, как улей. Сейчас был как раз сезон парниковых огурцов, редиса, лука, придававших рыночным прилавкам особенно живописный вид.
В мясных рядах он наконец выбрал хороший филейный кусок телятины («Нашпиговать свиным салом и запечь в духовке»), потом вернулся к овощам и стал бережно укладывать их в сумку.
- А печёт, - подумал Никита Ильич. И сообразуясь с этим, выбрал в гастрономе к обеду бутылку цинандали.
* * *
Никита Ильич вынул из холодильника ванночку со льдом, подогрел её чуть-чуть на газовой плите, вынул легко отделившиеся кубики льда и положил по два в каждый бокал. От салата по комнате шёл запах свежего снега.
Они подняли бокалы, не чокаясь кивнули друг другу и выпили холодное кислое вино, пахнущее старым погребком.
Буфеты-кафе-рестораны
Буфетчица плеснула из мензурки в гранёные стаканы коньяку, кинула на тарелку три конфетки «Счастливое детство» и открыла бутылку лимонаду.
* * *
Заказали свежие огурчики («Не режьте!»), редис («Тоже не режьте!»), бифштекс по-деревенски («Лук не пережарьте!»), пива («Мне минеральной») и бутылку «Столичной» («Похолодней, пожалуйста!»).
Принесли бифштекс, но никто не притронулся к нему. Канунников только сгрёб с мяса поджаренный до нежной прозрачности лук, пошвырял его по тарелке и далеко оттолкнул от себя.
* * *
- Ваш обычный обед будете кушать? - спросил он и перечислил: - Помидорчики, огурчики, редис цельные, жульен, осетрина на вертеле.
Официант, сопровождаемый метрдотелем, принёс салатницу с редисом, помидорами и огурцами, переложенными кусками льда.
- На сладкое что-нибудь закажем? - спросил метрдотель.
- Чёрный кофе, пожалуйста, - сказала Людмила.
- Сделаю.
- Немножко коньяку, - попросила ещё Людмила.
- Коньяк неважный, - сказал метрдотель, - но у меня есть своя бутылка армянского марочного. Подарили армянские артисты. Я с вами поделюсь.
«Живая вода»
Вскоре я уже сидел в просторной кухне за выскобленным до янтарной желтизны столом и пил кисловатый грушевый чай.
* * *
Маяковцев признали побеждёнными. И обед для них потом был такой прочный, что маяковский председатель, отодвигая от себя тарелку с почками в масле, признался:
- И тут одолели. Мы для вас намедни жиже постарались.
«Собственный дом»
Ёлка с откровенным упрёком смотрела, как незнакомые тётки перетаскивали из комнаты в комнату столы, рубили на пороге мороженное мясо, палили телячьи ноги, переливали из четвертей в графины мутно-розовый самогон.
* * *
Брага, выдержанная к его приезду на изюме, удалась отменно, и даже самые стойкие выпивохи с трёх кружек несли околесицу, лезли к хозяину обниматься и вопили дурными голосами «Камыш».
«Падучая звезда»
Он думал, что виною всему апрель, а сам со стыдом и нечистым томлением настойчиво возвращался мыслями к случаю на реке, когда попал в компанию выпускников, устроивших весёлый пикник на лодках, с абрикосовой наливкой и закусками.
* * *
Вставали с рассветом, но ещё раньше успевал подняться старик Афоня и уже возился возле очажка, помешивая в большом чёрном котле какое-то замысловатое варево из пшена, картошки и лука, которое он называл «кондёр».
«Дальние родственники»
Дома он достал из буфета бутылку с водкой и, открывая её, покрякивал, причмокивал, приговаривал:
- Сейчас мы перцу в неё, перцу…
- Зачем перцу? - осторожно спросил Вахрушев.
- Не пробовал?! - изумился Алексей Иванович. - Это для огня. Попробуй - душу выжигает. Гоже!
«Старики»
По выходным дням рабочие часто устраивали загородные прогулки. На них ели винегрет, крутые яйца, пили дешёвое красное вино, а потом запевали «Ермака», «Коробушку» и «На муромской дорожке».
«Мороз»
Для любимого братца Анна Кирьяновна выставила на стол водку, жареное и мороженое сало, солёные огурцы, мочёные яблоки и, пока мужчины выпивали под эту скороспелую закуску, уже хлопотала над тупой мясорубкой, с хряском прогоняя через неё мясо для пельменей.
«По ягоды»
В станционном буфете они подошли к застеклённой витрине, хранившей следы мокрой тряпки. Илья прочно остановил свой выбор на бутерброде с селёдкой, а Нюшка предпочла сухую, сморщенную сосиску.
«Огуречный агроном»
- А-а-а, милости просим. У меня, голубчик, такие рыжички есть - с пуговицу. Ну прямо - подлецы, а не рыжички.
«Мой знакомый леший»
Лесника я нашёл в закусочной. Не снимая полушубка, чуть хмельной и весёлый, он доедал макароны, обильно политые маслом.
- Бери макароны, - посоветовал он мне. - Важнецкая еда.
«Как разжечь сырые дрова»
За деревней Никонов остановил лошадь, присел на дрова и вынул из кармана круто посоленный ломоть хлеба и луковицу. Вкусен был этот холодный хлеб; какое-то особое удовольствие было в медленном его пережёвывании среди этой морозной тишины, в хрусте луковицы.
