Атлантический лосось или сёмга, как его называли и называют русские люди, является самой ценной рыбой Поморья. Лов семги был известен ещё в неолитические времена у чудского населения севера, которое пришло на территорию Беломорья к III тысячелетию до нашей эры. Некоторые исследователи каменных лабиринтов эпохи неолита на берегах и островах Белого моря связывают их появление с неолитическим культом рыболовства, а сами лабиринты похожи на каменные рыболовные заграждения. Правда, часть лабиринтов удалена от побережья, но сами сооружения имеют вид рыбных ловушек, которые использовали и в 19 веке. Не известно насколько эта версия отражает истину, но однозначно верно, что сёмгу ловят на Севере на протяжении тысячелетий.
Первое время вылов семги в основном шел для личных нужд. В новгородский период рыболовные участки - «тони» и распределялись новгородскими посадниками между крестьянскими общинами. За вылов рыбы крестьяне платили налог семгой. Вследствие малонаселённости северных территорий, вылов был незначительный. Все изменилось к XVI веку. С конца XV века Север становится частью Московского царства. Новгородские бояре и посадники потеряли свои владения на Русском Севере. Так как северные земли были скудны и трудны в обработке, то они не привлекали московских дворян. В роли новых феодалов стали выступать монастыри: Троице-Сергиев, Соловеций, Кирилло-Белозерский, Николо-Корельский, Трифоно-Печенгский и другие малые северные монастыри.
Наравне с монастырями церковным землевладельцем выступали и патриаршие подворья, которые открывались для обеспечения продовольствием и средствами Патриаршего дома. Именно благодаря хозяйственной деятельности северных монастырей, и в первую очередь Спасо-Преображенской Соловецкой обители, в 16 столетии происходит резкий рост населения северных поселений и развитие поморских промыслов. С этого века семга стала промысловой рыбой, которая высоко ценилась и поставлялась к столу царей и патриархов. Интересно, что поморы только сёмгу называли «рыбой», а все остальные рыбные породы называли по их наименованию. Что касательно распределения рыбных тоней, то сама система не изменилась.
Промысловые участки закреплялись по царским грамотам за крупными феодалами. Те распределяли их по поморским сельским общинам, а община занималась или этим самостоятельно или делили участки между собой. За использование тоней крестьяне платили оброк или монастырю (если тони были монастырские) или сборщикам налогов - «рыбные целовальники» под управлением царских воевод. В качестве подати платилась десятина от числа пойманных рыб. Собранные подати монастыри и воеводы отправляли в государственную казну, оставляя часть для собственных нужд. Рост добычи особо наблюдался в XVII веке. В конце 16 – начале 17 столетия Россия пережила тяжелые войны со Швецией и период Смутного времени. Эти события отразились на Севере полным разорением. Были уничтожены не только поморские деревни, но и многие промысловые избы и суда. Только к середине 17 столетия Север стал восстанавливаться от потрясений. Семга помогла поморам улучшить свое экономическое положение. С этим связан и рост улова в семужьем промысле.
Промысел был значительным. В среднем, на больших реках, в которых заходила семга на нерест: Северная Двина, Мезень, Печера, Онега, Варгуза, Поной и их притокам, вылавливали от 10 до 35 тысяч рыб в год. Так для примера в 1619 г. на р. Северная Двина выловили 13350 рыб, а на р. Поной, в 1659 г. было добыто 23 582 рыб (в 1660 г. только 10тыс. рыб). Десятая часть шла в уплату податей, а остальное шло на продажу. Часть шла на экспорт через Архангельск или Колу. Рыба ценилась и дорого стоила. Семгу ловили на всём протяжение береговой линии от Печоры до Норвегии. Особыми промысловыми районами считались Терский берег Белого моря и Печора. На Кольском полуострове (кроме Терского берега) семужьем промыслом занимались главным образом лопари - саамы, которым была отдана для хозяйственной деятельности прибрежная полоса и устья рек в падающих в море. Но с 19 века этим стали заниматься и норвежские колонисты. Из-за того. что четкого законодательства по промыслу не существовало, то часто возникали тяжбы и разбирательства по праву на лов.
С XVIII века уловы семги стали падать. Изменился и характер промысла. Если в 16-17 веках основная часть семужьих тоней приходилась на реки и их истоки, то с 18 столетия рыбы в реках стало мало и промысловые участки переместились на морской берег и устья рек. Но сёмгу продолжали ловить везде. Даже в тех местах, где основой промысла была сельдь или навага все равно её ловили. Так в Кандалакшском заливе, где основой был промысел беломорской сельди, не отказывались от сёмги т.к. она дорога стоила и составляла 20% от всего дохода. В 19 столетии вылову семги стала мешать развивающаяся лесная промышленность. Появилось много лесопильных заводов и лесных биржей. Молевой сплав неокоренного леса загрязнял реки, ломал рыболовные заборы (или заколы), рвал снасти и ухудшал кислородный режим в реках. Кора от бревен толстым слоем покрывала дно и не давала возможности семге нереститься.
Государство ещё в середине XIX века проявило озабоченность по поводу сокращения численности семги в северных реках. В Уставе Сельского хозяйства в статье 528 (закон от 6 января 1870г.) указывалось о необходимости оставления проходов в рыбных заборах, для прохождения части рыбы на нерест. Но это постановление выполняли формально. Проходы делали там, где рыбе было неудобно проходить (мелководье, каменистое место). В 1905 году Главное Управление Земледелия и Землеустройства Архангельской губернии издало список, где разрешается ставить заборы, запрещая промысловый лов в других местах. Но этот запрет крестьянами игнорировался. Они ссылались на Устав Сельского хозяйства, который, по мнению рыбаков, давал им права ловить в тех местах, где ставились заборы до 1870 года. В итоге неограниченный вылов семги продолжался. Из-за падения улова промысел так и оставался кустарным, при всем желании властей, он не смог перерасти в промышленный вылов.
Семгу начинали ловить с момента прохождения ледохода (освобождение рек ото льда) и до осени. Весной сельская община или рыбная артель, которой сдавался рыболовной участок в аренду, начинал строить забор или закол на реке. Когда летом (июнь – август) рыба шла на нерест, её вылавливали. Заборы были продуктивным орудием лова, но его необходимо, из-за прохождения льда, было обновлять или заново сооружать каждый год. Кроме заборов, ловили на ставные и плавные сети. Ставные сети (гарвы) по своему принципу действия были аналогом забора. Они перекрывали реки и направляли рыбу в ловушку, откуда её уже доставали рыбаки. Выловленную рыбу в теплое время года солили, но сохранность и качества рыбы была низкой. Эта проблема была общая для всего поморского рыбного промысла. Большей ценностью пользовалась замороженная рыба, а приготовленная свежевыловленная семга была частью праздничного стола.
В настоящее время вылов семги ограничен, но проблема сокращения её в северных реках продолжает оставаться актуальным. Сёмги становится все меньше несмотря на охрану и работу по её искусственному размножению. Так, например, на семужьей реке Варгузе число особей сократилось за 17 лет в сто раз. С 100000 особей в 2000 году до 1000 рыб в 2017 году. Кроме экологии угрозой является браконьерский вылов. Сил сотрудников Рыбнадзора не достаточно. Только усилия государства и общественности может изменить тяжелую ситуацию с сёмгой в северных реках.
Источники:
Жилинский А.А. Промысел морского зверя в Белом море и Ледовитом океане. - Издание 2-е, переработанное и дополненное. - Ленинград ; Москва : Снабтехиздат, 1932. - С. 56-58 - 92с.
Кузнецов В.В. Белое море и биологические особенности его флоры и фауны. М.-Л., издательство Академии наук СССР, 1960. – 322 с. (Глава 1. Исторический очерк использования промысловых богатств Белого моря – С. 7-30
Прусов С.В. История рыболовства атлантического лосося в р. Поной, Кольский полуостров // Лососевидные рыбы Восточной Фенноскандии. Петрозаводск, 2005.С. 109-115.
