«Бомарше» довольно просторный и многолюдный ресторан. Я заметила, что на целую ораву посетителей приходится всего три человека обслуги, не считая бармена: два дюжих краснощеких парня и один длинный, как жердь, кучеряшка. На нем был белый фартук до колен и копна сильно вьющихся пепельных волос. Эти трое метались по залу как заведенные, но из-за своей нескладушности в глаза бросался один Кучеряшка. При этом двое парней были неизменно улыбчивы, а Кучеряшка хмур. Понаблюдав, как они бегают с тяжелыми подносами в руках, я подумала, что официант — исключительно мужская профессия.
Мы не рассаживались сразу за столики, а поджидали остальных участников конференции перед барной стойкой. Пока мы стояли, бармен сделал нам по бокалу вина. Здесь в непринужденной обстановке мне удалось поближе рассмотреть главную феминистку нашего собрания — женщину в красном колпаке и с трубкой во рту. Когда она сняла колпак, перестала хрипло смеяться и вынула изо рта трубку, лицо ее сделалась обыкновенным бабьим, загрубевшим, как бывают у нас лица женщин, занятых в сельском хозяйстве. Не знаю, занималась ли она в своей жизни чем-нибудь таким или просто не считает нужным ухаживать за кожей.
Феминистка продолжала вещать своим соплеменницам какую-то истину, потом вдруг повернулась и задала Жану вопрос. Жан принялся ей что-то рассказывать, и по его довольному виду я поняла, что речь шла обо мне. Во время рассказа женщины с любопытством на меня поглядывали. Когда Жан закончил, лица их выразили некоторый пиетет.
- Что ты им наговорил? - спросила я.
- О! Я рассказал, что ты молодая украинская писательница. Написала очень интересный роман, который будет издаваться в Париже.
- О чем ваш роман? - спросила одна из женщин.
Я потерялась. Такие вопросы всегда ставят меня в тупик. Как объяснить, о чем роман? Люди, события, переплетение их судеб... как рассказать это в двух словах?
Но Жан удивительно ловко может представить в двух словах то, о чем написано на двухстах страницах. После его пояснения женщины радостно закивали. Потом заговорили между собой и снова посмотрели на меня.
- А сейчас вы что-нибудь пишете? - спросила главная феминистка.
- Да, пишу... - ответила я.
И снова Жан меня выручил. Оглашение моих творческих планов вызвало волну одобрения у французской публики. От дальнейших расспросов меня спас Франсуа, который появился в дверях. Он вел под руку тунисскую докладчицу, за ними шла Николь.
