"Ригведа" - самый ранний древнеиндийский текст, составленный ок. 1700-1100 гг. до нашей эры, состоит из гимнов, посвящённых богам. Точнее говоря, тем или иным явлениям, которые древние индоарийские мигранты рассматривали как проявления божественного.
В этих гимнах также говорится о том, что такое "хорошо" и что такое "плохо", боги становятся наглядными ролевыми моделями и образцами для подражания, чей пример поможет разрешить ту или иную моральную дилемму.
Например, в гимнах, посвящённых Соме, ложь обозначена как причина, по которой боги могут отвернуться от человека.
Важное ригведийское наставление содержится в самой поздней X мандале. Там говорится о том, как Яма, бог смерти подвергся... ну... словесным домогательствам со стороны Ями, своей сестры-близнеца (Ригведа. Мандала X, гимн 10. Пер. Елизаренковой Т. Я. М.: Наука, 1999).
В начале гимна брат и сестра поддерживают уважительную беседу на тему семейных ценностей, пока внезапно Ями не говорит:
"Пусть войдешь ты в мое тело, как муж к жене!" (с)
И Яма в замешательстве:
"Чего раньше мы не делали, как же это сделать сейчас? Громко говоря истинное, шептать мы будем неистинное?" (с)
А Ями даже аргументирует.
"Ведь еще в утробе прародитель создал нас двоих супругами,
Бог Тваштар, побудитель, творящий все формы.
Никто не нарушает его обетов.
Свидетели нам в этом - Земля и Небо". (c)
Обалдевший Яма журит Ями:
Кто знает об этом первом дне?
Кто видел его? Кто здесь возвестит?
Высоко установление Митры и Варуны.
О сладострастная, что же ты обращаешься с таким соблазном к мужчинам?" (c)
А Ями настаивает:
"Ко мне, Ями, пришла любовь к Яме,
Чтобы лечь с ним на совместное ложе.
Как жена мужу, хочу я отдать свое тело.
Да будем мы двое кататься туда-сюда, как колеса колесницы!" (c)
Яма гонит Ями найти уже себе парня!
"Не стоят на месте, не смыкают глаз те,
Что бродят здесь как соглядатаи богов.
К другому, чем я, иди скорее, сладострастная!
С ним катайся туда-сюда, как колеса колесницы!" (c)
Причём, Яма не просто отказывается, он говорит о том, что и за ними, вообще-то присматривают, все ведь под Солнцем ходят, и нехорошо будет, если небожители будут подавать дурной пример.
Но Ями не унимается:
"Ночами и днями она услаждала бы его.
В один миг обманула бы глаз солнца.
У нашей пары такое же родство, как у Неба и Земли.
Ями взяла бы на себя поступок Ямы, не подобающий родне". (c)
Яма не отрицает того, что наступят ещё последние времена, когда инцест будет допустим, но это случится не в его смену:
"Придут, конечно, те последующие поколения,
Когда родные будут совершать поступок, не подобающий родне. Подкладывай руку для какого-нибудь быка,
Ищи себе, прекрасная, другого, чем я, мужа!" (c)
А Ями считает, что после неё - хоть потоп:
"К чему тогда есть брат, если приходится быть беззащитной?
И к чему сестра, если все равно обрушится небытие?
Обезумев от любви, я шепчу это снова и снова:
"Соедини свое тело с моим телом!" (c)
Но Яма не поддался на манипуляции и строго осудил инцест:
"Никогда не стану я соединять свое тело с твоим телом!
Плохим называют того, кто войдет к сестре.
Готовь себе любовные утехи с другим, чем я!
Твой брат, о прекрасная, не хочет этого". (c)
А Ями всё сердилась и давила на эмоции:
"Ну и жалок же ты, Яма! Ни разума,
Ни сердца у тебя не смогли мы отыскать!
Другая, конечно, будет обнимать тебя,
Как подпруга - упряжного коня, как лиана - дерево!" (c)
Но Яма - кремень.
"Другого и ты крепко обними, о Ями, и другой тебя
Пусть обнимет, как лиана - дерево!
Это его мысль стремись покорить, а он - твою,
И с ним добейся счастливого согласия!" (c)
Почему вообще об этом говорится в "Ригведе"? По системе запретов и назиданий всегда можно было понять, чем на самом деле занимались люди. Здесь мы видим иллюстрацию того, что уже во времена составления "Ригведы", по крайней мере к десятой мандале, люди, проживавшие на территориях Хараппы и Мохенджо-Даро, определились с тем, что инцест категорически недопустим.
Существует предположение о том, что Яма и Ями являлись вариацией на тему культа близнецов, которые могут выступать в качестве перволюдей и прародителей человечества. Как Осирис и Исида, Юмис и Юмала, Адам и Ева и т. д.
Затем этот мотив потребовалось подкорректировать в соответствии с тем, как формировались правила брачных отношений в обществе и так появился гимн о безуспешном соблазнении Ямы Ями (ха-ха-ха!) (Ригведа, V-VIII, 1999, с. 463-464).
Но в случае с Ямой идея первочеловека сохраняется в том, что этот персонаж действительно становится первым человеком. Только на "том свете".
Яма лишь в одном из гимнов, и то косвенно, обозначается в качестве божества. На самом деле у него другой статус (Ригведа, I-IV, 1999, с. 504). Это царь, которому, тем не менее приносят жертвы, словно он бог. А всё потому, что Яма сделал то, что раньше до него не смогли другие люди и не сумели боги.
Он умер.
"Ради богов он выбрал себе смерть -
Ради потомства он не выбрал себе бессмертия.
Риши Брихаспати они сделали себе жертвой".
(c) Ригведа, X, 129.
Яма был человеком и сыном Вивасата, одного из малоизвестных солярных божеств (Ригведа. Мандалы V-VIII, 1999, с. 706).
"Того, кто удалился по великим отлогим склонам,
Разглядел путь для многих,
Сына Вивасвата, собирателя людей,
Яму-царя почти жертвой!
Яма первым нашел для нас выход -
Это пастбище назад не отобрать.
Куда некогда прошли наши древние отцы,
Туда все рожденные последуют по своим путям.
...
Поэтому, Яма, садись на эту солому
В единениии с Ангирасами, отцами!
Да привезут тебя молитвы, произнесенные поэтами!
Этой жертве радуйся, о царь!
Приди с Ангирасами, достойными жертвы!
О, Яма, радуйся здесь с Вайрупами!
Я призываю Вивасвата, кто отец тебе,
Когда (ты) сел на солому при этом жертвоприношении".
(c) Ригведа, X, 14.
Умерев, он не просто стал первожмуром и показал людям пример того, как это делается, но и удостоился почитания наравне с богами. В "Ригведе" не говорится о том, как именно Яма принял смерть, но это событие превозносится как подвиг и наверное можно говорить о том, что Яма в глазах последователей ригведийских культов был, в первую очередь, тем, кто сумел преодолеть страх смерти.
В модели мира, представленной "Ригведой", загробный мир - это не внизу, под землей и во мраке. Не-е-е-ет, индоарийские верования и здесь подают жизнеутверждающий пример. Мир мёртвых, в котором правит Яма, находится на небесах, причём это наиболее высокая часть неба, над всеми остальными богами (Ригведа. Мандала X, 1999, с. 411).
Дискриминации там тоже нет, рай для хороших и ад для плохих не предусмотрены. Зато предусмотрена вечная пирушка с духами предков с Ямой во главе.
В поздних мандалах IX и X упоминается о том, что во время похоронных обрядов почитания удостаивались Яма и Варуна, усопших провожали на тот свет как в санаторий, где тот сможет воссоединиться с Ямой и духами предков и... вернуться домой.
"Да будем мы в милости у них, достойных жертвы,
И в добром их расположении!
Ступай, ступай прежними путями,
Куда некогда прошли наши древние отцы!
Обоих царей, радующихся поминальной жертве,
Яму и Варуну-бога ты должен будешь увидеть.
Соединись с отцами, соединись с Ямой,
С жертвами и добрыми деяниями на высшем небе!
Оставив все греховное, снова возвращайся домой!
Соединись с телом, полный жизненной силы!
Уходите, расходитесь и расползайтесь отсюда!
Ему приготовили отцы это пристанище.
Яма дает ему место успокоения,
Украшенное днями, водами, ночами".
(c) Ригведа, X, 131.
Похоже, что уже в "Ригведе" смерть воспринималась как временное явление.
У Ямы даже свои "церберы" есть. Это пара четырёхглазых псов с рыжеватыми пятнистыми шкурами, которые присматривают за смертными и не пускают их на тот свет раньше времени. И в то же время "похищают жизни", рыская среди людей, тогда, когда это требуется.
"Спеши мимо двух псов, потомков Сарамы,
Четырехглазых, пятнистых, по верному пути
И достигни отцов, которых легко найти,
Которые веселятся на общем пиру с Ямой!
Два твоих пса, о Яма, - сторожа,
Четырехглазые, стерегущие путь, надзирающие за людьми.
Им его передай, о царь,
И надели его благополучием и здоровьем!
Два похитителя жизни, с широкими ноздрями, рыжеватые (?),
Два вестника Ямы, бродят они среди людей.
Пусть они снова сегодня здесь дадут нам
Счастливую жизнь, чтобы мы увидели солнце!"
(с) Ригведа, Х, 131.
Яма в своей недосягаемой уникальности практически не контактирует с богами. Он пьёт сому, как и все, и взаимодействует только с Агни, который, будучи персонификацией рукотворного огня, занимается кремацией.
"Пожирающего сырое мясо Агни я отсылаю далеко.
Пусть уйдет он, увозя нечистоты, к тем, кому Яма - царь!"
(с) Ригведа, X, 15.
Если говорить об Индии и индуизме, то Яма - нечастый гость в скульптурных и живописных изображениях. Его вахана - водяной буйвол. Его можно отличить по дубинке или посоху с черепом на вершине в правой руке.
В индийской живописи и графике Яма обладает кожей синего цвета.
В одной из скульптур постведийского периода у первожмура Ямы даже обнаружились очаровательные клычки. Но дубинка с черепом - это, конечно, лучшее.
Литература
- Ригведа. Мандалы I-IV. Пер. Елизаренковой Т. Я. М.: Наука, 1999.
- Ригведа. Мандалы V-VIII. Пер. Елизаренковой Т. Я. М.: Наука, 1999.
- Ригведа. Мандалы IX-X. Пер. Елизаренковой Т. Я. М.: Наука, 1999.
"Младший брат" в Telegram для тех, кто любит смотреть картинки больше, чем читать истории о них.
Благодарность автору канала для вдохновения и хорошего настроения.
"Благодарность - самая изысканная форма вежливости".
(с) Жак Маритен
