Салат из черемши. Женя Р.
Женя был типичным представителем советской интеллигенции во внутренней эмиграции. Был он бородат, космат и невероятно жизнелюбив. К нему тянулись, особенно противоположный пол, он всегда был весел, хотя и вел жизнь анахорета, по крайней мере, в заповеднике.
Женя лежит где-то на склоне Корякского вулкана, погиб во время пурги при восхождении на его вершину. И сгубили его женщины. Просто так получалось, что, однажды попав к нему на кордон, иногда даже случайно, они там... ненадолго оставались. А иногда и надолго. Кто-то даже на годы. Некоторые из них, потом, снова приехав в заповедник, даже меняли маршруты целых туристических групп, чтобы вновь с ним встретиться.
Женя был инженером-технарем от Бога, а по образованию физик. Жил он на кордоне реки Богачевка. Более бессмысленный кордон с точки зрения охраны территории заповедника трудно было придумать, ибо располагался он почти в географическом центре заповедника, то есть никаких границ не охранял, никаких сторонних организаций, вроде погранцов, или ПВОшников, или маячников не контролировал. Женя жил там один. Это была его блажь, форма бегства, протеста против коммунистической системы, которую он просто ненавидел и не желал встраиваться в нее никаким образом.
С Женей у нас был свой “научный” проект. Он его назвал “Проект Ovo”. Женя делал для нас - орнитологов научного отдела - электронное яйцо. Яйцо белоплечего орлана, имеется в виду. По тем временам (1990, думаю...) это было технологическое новшество, чуть не передний край науки. Мы хотели выяснить режим насиживания кладки орланов, чтобы потом использовать эти данные, например, для искусственной инкубации в зоопарках. Для этого нужно было разместить в искусственном яйце термодатчик, датчик движения и освещенности. Но, главное, надо было как-то записывать в течение двух месяцев данные с этих устройств. Ещё за год до того мы вынули настоящее яйцо из брошенной кладки орлана. Яйцо отправили вертолетом Жене, и он всю зиму колдовал с ним, встраивая в него электронную начинку. Весной я приехал к нему на снегоходе из пос. Кроноки, и мы неделю доводили устройство до кондиции. Это было редкое время переживания новой дружбы между двумя доселе незнакомыми людьми. Мы почти не выходили из избушки, несмотря на звенящую мартовскую погоду, солнце, капель с крыши избушки. Женя паял микросхемы, загружал программу в советский компьютер БК-0010 (страшно представить - оперативная память - 128 килобайт! Да, ребята, я не ошибся - не гигабайт, не мегабайт, КИЛОбайт!), мы отрабатывали алгоритм установки яйца в гнездо, включения датчиков, обслуживания устройства. И спорили, спорили, спорили до двух, до трех часов ночи. Спорили обо всем - о женщинах, о Боге, о политике, о перестройке, о капитализме и социализме, об эволюции и теории относительности… Не могли наговориться. Тогда был пик распахнутости всего - люди пачками выписывали толстые журналы, которые публиковали литературу, публицистику вот об этом всем - о ГУЛАГе, репрессиях, религии, философии, это был пик возрождения церковного (потом все резко пошло на спад...). Полки у него ломились от журналов Новый мир, Знамя, Огонек, Литературная учеба… - все эти либерасты, как их сейчас называют… Неделя с Женей на Богачевке - одно из лучших моих воспоминаний…
Богачевка - поселок, брошенный нефтяниками, которые безуспешно пытались найти тут нефть в 20-30-х гг прошлого века. Нефть в промышленных масштабах не нашли (и слава Богу, иначе, наверное, не было бы сейчас и самого заповедника!), а вот газ был. После того, как поселок забросили, и поисковики ушли, оставалось несколько законсервированных газовых скважин. Одну из них Женя распечатал и протянул газ по пластиковой садоводческой трубе к себе в дом. Дров он, единственный в заповеднике, с тех пор не пилил - обогрев дома, готовка еды, баня - все было на газе еще задолго до образования Газпрома и “газификации” всей страны.
Еще у Жени был гибридный трактор - то есть помесь сенокосилки и двигателя от абэшки (бензиновый генератор тока АБ), на котором он возил грузы с вертолетной площадки. Была еще гидроэлектростанция, которая стояла на ближайшем ручье. С электростанцией была проблема - в нее попадали лососи и гнули лопасти турбины. Жене периодически приходилось их выпрямлять.
Получив технологически совершенное яйцо орлана, я улетел к себе в Жупаново и потом долго общался с Женей по рации, делясь тем, как проходит наш эксперимент. Проходил он трудно. Сначала медведь разбросал аккумуляторы и порвал провода, от которых запитывалась вся система “Ovo”. Хорошо, что Женя был перфекционист и сделал резервное питание от солнечных батарей (по тем временам это тоже было технологическое новшество, по крайней мере, в России). Свинцовые аккумуляторы были зверски тяжелые и мы их просто привезли на Буране и поставили под деревом, на котором было гнездо орлана. Затащить их куда-то наверх было нереально. Через месяц яйцо вышло из строя. Оказалось, что мы не учли особенности гнездового поведения орланов. Хотя это было элементарно. Яйцо было соединено с блоком записи данных тонким кабелем. И птицы на гнезде постоянно пытались его перевернуть (не блок, а яйцо), как и положено при нормальной инкубации нормальной кладки. Видимо, это дико раздражало самку орлана и она просто то ли открутила, то ли откусила странную черную штуку, торчащую из яйца и мешавшую ей следовать своему инстинкту. Так что уникальных данных по инкубации редкого вида птиц мы не получили.
Времена наступали новые, потянуло было свежим ветром, хоть и не надолго… Женя радостно воспринял перестройку и Горбачева. Называл его Горби и здорово надеялся, что эпоха капитализма принесет нам светлое будущее. Скоро он уволился из заповедника и открыл в городе свою фирмочку, которая делала какие-то комплектующие для компьютеров. Увлекался туризмом, ходил в горы, на вулканы. Поздней осенью он повел на Корякский вулкан совершенно неподготовленную (это выяснилось уже потом) молоденькую девчонку. Корякский - вроде бы и домашний Питерский вулкан, однако он все-таки трехтысячник - 3400 м над у.м. И на вершине у него ледник. Это серьезное восхождение. Но то ли Женя был в себе так уверен, то ли отпустил тормоза из-за новых романтических отношений, но вышло вот так. Они ушли на вулкан, а погода испортилась. Искали их долго, потому что Женька имел множество друзей среди туристов и МЧС-ников, вертолетчиков и спасателей. На Корякский, когда позволяла осенняя погода, уходили спасотряды, летали поисковые вертолеты. Но нашли только пустую палатку.
Теперь на Богачевке остались одни развалины поселка, стоит остов ржавого Жениного трактора, кучи металлолома, на вертолетной площадке бочки из-под горючего, приготовленные к отправке, и так не отправленные… Женин дом вот-вот обрушится. Тут и там торчат покосившиеся верхушки буровых вышек. Но по-прежнему течет река Богачевка, унося свои воды в Тихий океан. Вверх по ней поднимаются лососи, которым уже не мешают лопасти гидроэлектростанции.
При чем тут салат из черемши, вынесенный в название истории? Да в общем-то, ни при чем. Просто хотелось рассказать еще об одном человеке, память о котором истончается с течением времени.
Женя был из тех, кто живет по мечте. А именно таких мне хотелось собрать в этой галерее портретов. Ничего себе, по мечте, скажете вы! Автор, они все у тебя умерли - замерзли, утонули, спились, растерзаны медведями. Да, кажется, что весь этот портретный ряд трагичен, да так оно и есть. Но есть у них и еще нечто общее. Думаю, что эти люди - наши современные святые, как раз благодаря трагичности своей судьбы. Казалось бы, большинство из них мало чего добились в жизни - не создали семьи или нового направления в науке, не сделали никакого своего большого дела, не открыли сверхновой звезды, не принесли значимой общественной пользы, не допели, не долюбили… Но это не так. Главное, что ко всему этому они стремились, но у них не все получилось.
Не нужен вам ни один из этих рецептов, если вы не идете по медвежьей тропе весенним каменноберезовым лесом с рюкзаком под 30 килограмм за спиной и если впереди у вас не горный перевал через вулкан Семячик на горное плато вулкана Бурлящий. Никакой рецепт не поможет, если вы не живете по мечте, и впереди у вас не просто перевал, но и понимание того, зачем вам туда так нужно попасть. Если же вы все это для себя решили, и в этом вопросе для вас наступила ясность, то в конце маршрута, напившись из горной реки ледяной воды, такой, что заломит от холода зубы, можно нарвать черемши, побеги которой только-только появились на проталинах по берегам. Сбросить рюкзак перед входом в избушку, снять болотные сапоги с натруженных ног, и блаженно привалиться к нагретой солнцем деревянной стене. Окинуть взглядом пройденный путь: каменистую тундру у перевала, язык ледника, пятна снега под зарослями кедрового стланика, солнце, садящееся за край океана… Если все это не про вас, зачем вам салат из черемши? Просто закажите пиццу. Устройтесь поудобнее на своем диване, и приготовьтесь читать… рецепты от шефа.
