Ноябрь… теперь и сверху слякоть.
Мне нравится такая погода. Равномерная влажность воздуха – то ли ты в тумане, то ли ты в дожде). И тишина. Конечно, вдыхать прелый листвяной и влажный аромат лучше в форточку или с балкона. Попивая колумбийскую арабику, отламывая мельхиоровой ложечкой кусочки шарлотки, чизкейка, царской ватрушки… А ещё лучше – похрустывая свежеиспечённой ПЫШКОЙ!
Не донатом каким-нибудь, не пончиком, настоящей ПИТЕРСКОЙ ПЫШКОЙ. На Сенной или Большом Конюшенном.
«Тесто?! – спросите Вы, - жареное?! С сахаром?!»
Ну, во-первых, отвечу я, тесто специально приготовленное, не впитывающее жир. Качественный крахмал, быстро превращаемый обильной слюной (уж поверьте – обильной!) в живую глюкозу, так оживляющую творческую работу мозга в промозглую ноябрьскую слякоть. Во-вторых, проверенное фритюрное масло. В-третьих, пудра. Мельчайшая из тростникового сахара, пушистая, как само предчувствие первых снежных хлопьев.
А главное – атмосфера! Пышечная под советскую столовку. С атрибутикой, гранёными стаканами, музыкой, а ещё – очередями. Советское ощущение: перед тобой барышня заказывает ДВАДЦАТЬ ПЫШЕК С СОБОЙ, а перед ней мужчина взял сразу 12 – а вдруг не хватит! Вдруг что-то сломается, закончится, перерыв, переучёт, ревизия… Но всё идет по плану, ты получаешь свои две пышки, нет четыре, садишься к окну и смотришь в питерское окно (какого-то века…) на питерскую жизнь века двадцать первого.
Ну, как? Хороший я рекламный агент?
Вообще в питерских кафешках есть что-то своё, загадочное и родное одновременно. Помню, как мы первый раз зашли в японскую сусишную, ну суши поесть. Тоже в первый раз. В ожидании заказа рассматриваем интерьер в восточном стиле. Подходит девушка тоже восточной наружности, улыбается с поклоном и ставит перед каждым досочку с каким-то белоснежным десертом. Тоже в форме длинного рола. «Ух, ты!, - подумал я, – ещё и бонусом какое-то лакомство подают!». И ещё больше проникся японской клиенто-ориентированностью. Ароматный, пышный десерт оказался туго свёрнутым полотенцем… ГОРЯЧИМ! Нет, японцы точно молодцы! Ведь надо ж придумать! В ноябрьскую слякоть промокнуть горячей тканью лицо – просто спа какое-то! А потом протереть руки, не спеша, пальчик за пальчиком, ладони, запястье. Моя б воля – ввёл бы горячие полотенца во всех общественных местах. Никаких антисептиков!
А палочки? Меня научил ими пользоваться друг-немец, тогда студент Люнебургского университета. И тоже в Питере.
- Смотри, Алексей, это же клюв! Клюв журавля. Ты орнитолог, должен понимать, что одна палочка остаётся неподвижной, а другая – захватывает еду.
-Точно! Maxilla – срастается с черепом, а mandibula – образует подвижный нижнечелюстной сустав!, - догадался я. И тут же запросто смоделировал журавлиный клюв…
***
Пышечный гештальт оказался не закрытым… Вот так. А погода – как назло. Хоть снова в Питер не едь)
