Конец восьмидесятых, Пятигорск. Самый крутой кабак города тот, что в гостинице «Интурист». Хоть уже и началась перестройка, но нравы ещё советские. Простым смертным вход в интуристовский ресторан запрещён. Чтобы туда попасть нужно либо иметь карточку гостя интуристовской гостиницы, а простые советские люди в ней никогда и не жили, либо быть иностранцем, в городе два ВУЗа, один из которых иняз, так что иностранцев не жильцов гостиницы хватало, либо просто быть крутым, блатным, которые тоже были во все времена. Ну и гости вышеперечисленных категорий граждан могли попасть в заветное место прицепом.
Помню как то с товарищем пригласили в этот ресторан девчонок-англичанок. Они учились у нас по обмену. Объяснили им заранее наши реалии и договорились, что при прохождение фэйс-контроля будем говорить все только по английски, чтобы нас всех посчитали иностранцами. Швейцар открыл нам дверь. С улыбкой пропустил. А потом в спину, громко так, специально чтобы услышали, высказался на тему проституток, которые вешаются на иностранцев. И сказано это было однозначно в адрес наших дам. Русский они практически не знали. Так что пришлось им перевести. Вместе посмеялись.
Кстати, чуть позже нижеописанной истории одному нашему товарищу сильно повезло. Окончив англо-немецкий факультет он смог закосить от распределения. И вместо того, чтобы на селе преподавать иностранные языки будущим дояркам и комбайнерам, устроился официантом в этот самый интуристовский ресторан. И ежедневная языковая практика. И чаевых в день как зарплата учителя за месяц. Ну а наша компания получила возможность бывать в ресторане тогда, когда позволяли финансы, не боясь, что на дверях нас развернут и не пустят. Но к данной истории это никак не относится.
И вот сидим мы в этом самом ресторане, отмечаем 8-ое Марта. По случаю праздника зал практически полон. За одним из столиков компания из двух пар. Ребята африканцы. Девчонки наши советские. Очень похоже на тот случай, о котором говорил швейцар. Хотя свечку я им не держал, так что додумывать того, чего не знаю, не буду. Тихо играет музыка, позвякивают вилки и рюмки, шуршит над головами разговор. В зал поднимается продавщица цветов. На шее на широком ремне висит плоский короб. В коробе букетики. Женщина находится в том чудесном состоянии опьянения, когда ноги ещё носят, но мозги уже отключились. Это самая правильная пора для подвигов, креатива и легендообразующих деяний. Зафиксировав свой организм у входа, продавщица окидывает взором зал и громким хорошо поставленным голом конферансье на весь зал объявляет:
- А теперь негры дарят девушкам цветы!
И начинает движение к вышеупомянутому столику. Подходит. Нависает над компанией. Зал притих, вилки не звенят. Все ждут продолжения.
- Негры, купите девушкам цветы!- говорит она с упором на раскатистое «р» в слове «негры».
Не знаю входила ли покупка цветов в планы по обольщению русских красавиц, но два букетика были куплены.
- Э-э нет, негры. Так дело не пойдет. Вон ещё девушки сидят.
Широким жестом обводится весь зал.
- Негры, купите и им цветы.
И после непродолжительного обсуждения возможностей осуществления такой коммерческой операции, опять громогласно на весь зал:
- Негры отказываются покупать цветы другим девушкам. Больше негры цветов не берут.
И даже не пытаясь продать хоть букетик кому-нибудь ещё, продавщица разворачивается и как опытный солдат под обстрелом по непредсказуемой траектории уходит из зала. Мы были ещё люди советские, воспитанные с пониманием того, что наши чернокожие братья люди по всему миру обиженные и угнетенные. Не было никакого расизма и национализма. Но продавщица цветов отожгла так, что последний смех в зале утих ещё только минут через сорок. И до конца вечера то за одним, то за другим столиком достаточно было прозвучать слову «негры» с характерным «р», как весь зал начинал давиться салатом, фыркать и безудержно ржать.
