1972 год. Два приятеля бродят по центру Москвы, желая отметить окончание первого курса. На их пути возникает неожиданное препятствие: без галстуков в кафе не пускают. Праздник не удался. Виноват в этом, как водится, американский президент. Рассказывает читатель канала "Московские истории" Владимир Мирон.
Кузнецкий мост. Приближаясь к «Дружбе» со стороны ЦУМа, мы увидели, что очереди в кафе нет, лишь стоявшие поодаль человек пять молодых людей беседовали между собой. Это нас вдохновило, мы ускорили шаг и вошли в открытые двери заведения. Но при входе в зал двое мужчин, вежливо поздоровавшись, нас остановили: без галстуков вход в кафе запрещён. По их серьёзным лицам стало ясно - никакие уговоры не помогут.
Прислушавшись к разговорам стоявших на улице, мы поняли: их компании уже было отказано в посещении и в других близлежащих заведениях. Мне поначалу было неудобно перед Олегом, ведь именно я уговорил его пойти в «Дружбу», обещая прекрасный вечер, но, осознав, что происходящее просто «галстучная акция», я немного успокоился. Вспомнилось, как в старших классах школьная директриса на входе линейкой измеряла мои клеша и длину волос, демонстрируя тем самым борьбу за чистоту социалистических идеалов и презрение к группе «Битлз». Не сговариваясь, мы с Олегом двинулись к ЦУМу - покупать галстуки, входя постепенно в необъяснимый азарт: прорваться!
Очередь в отделе «Галстуки» на первом этаже магазина говорила о том, что не мы одни с Олегом проголодались. Стоять в ней было легко – из соседнего отдела грампластинок звучал голос Сальваторе Адамо. Самый дешёвый галстук в отделе стоил 70 копеек, но его и в голодный год не наденешь – разноцветная тряпка на один раз. Поприличнее – 1 рубль 35 копеек. На двоих это уже было 2.70 - стоимость салата, шницеля и десерта из трёх шариков разноцветного мороженного в металлической вазочке. На те же деньги можно было купить и бутылку «Токая».
Я видел, что у моего товарища начало портиться настроение. Мне же, уже немного закалившему свою выдержку за время прохождения срочной военной службы на крайнем Севере, «галстучная» ситуация казалась продолжением светских произведений Диккенса или Голсуорси, где при обращении друг к другу необходимо добавлять слово «сэр». Но мы себя ощущали не сэрами, а жертвами чинуш из руководства Мосгорисполкома, которые решили запретами прививать культуру населению. Предвидя, что Олег с его тонким восприятием может совсем сникнуть, я робко предложил ему наплевать, взять четвертинку водки, закуски и поехать на Таганку, ближе к моему дому, на какую-нибудь стройку с высоким забором, где и отметить окончание первого курса. «На худой случай, - предложил я, - можем зайти в «Соки-вина» на Тулинской, где отпускают крепкие напитки и вино в розлив, а закусить можно будет бутербродами». «Поехали», - ответил Олег.
Мы облюбовали уютную лавочку в сквере сбоку от Андроньевского монастыря, ближе к Волочаевской улице. Не успели распаковать закуску и снять алюминиевую «бескозырку» с четвертинки, как заметили двух приближающихся к нам милиционеров. В сержанте я узнал Сергея из отделения рядом с моим домом, с которым ходил дружинником патрулировать на Крестный ход на Пасху в Храм Сергия Радонежского на площади Прямикова, зарабатывая себе дополнительные выходные к отпуску. Быстро оценив обстановку, Сергей велел нам немедленно разойтись по домам, не забыв захватить снедь с выпивкой. В свое оправдание мы рассказали патрулю, что наблюдали в Центре. Сержант, в свою очередь, поделился информацией, что на время визита президента США Ричарда Никсона в Москву в городе повышен контроль правопорядка, что мы и ощутили с приятелем на себе. Олег со злости выразил сомнение, что не пирожки же приехал есть за тридевять земель Никсон.
Через несколько лет я, стремясь соблюдать деловой этикет, начал носить на работу галстуки. Повязывая этот необходимый для солидности предмет мужского туалета, я часто улыбаюсь, вспоминая визит мистера Никсона в Москву, помешавший нам с Олегом посетить кафе. Зато благодаря американскому президенту я научился завязывать «двойной виндзор». Наверное, благодарны ему и те новосёлы, что проживали в трущобах на месте "лужайки Никсона", возле Боровицкой площади. Он не заслужил Уотергейт.
Начало: "Я иногда посещал кафешку напротив ЦУМа, когда бывал в центре".
История места, где появилась "лужайка Никсона": Волхонка: "Пустырь, образовавшийся вместо дома, называли "лужайкой Никсона".
