Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5, Глава 6, Глава 7, Глава 8, Глава 9, Глава 10, Глава 11, Глава 12, Глава 13, Глава 14, Глава 15, Глава 16, Глава 17, Глава 18, Глава 19, Глава 20, Глава 21, Глава 22, Глава 23, глава 24
После встречи в ЗАГСе прошло всего два дня, и Антон оповестил Сашу о том, что «жилплощадь» он освободил. Правда, он добавил, что теперь ей придется жить с муками совести, ведь она, фактически выгнала его на улицу: в квартире Аллы Владимировны ремонт пока еще завершен не был, а в его собственной жили квартиранты, ибо их требовалось о расторжении договора оповестить за месяц.
«Даже странно, что о не упрекнул меня в упущенной выгоде, ─ подумала Саша. ─ Он же планировал обе квартиры сдавать, а так только одну сможет… Да и квартирантам залог возвращать – опять расходы…»
Она все-таки решила воспользоваться щедрым предложением Егора писать диплом у него. Правда, она пообещала себе, что сразу переместится в мастерскую института, если увидит, что мешает ему или стесняет. А пока – да, вариант, предложенный им, экономил много времени.
Работы Саша задумала сложные, масштабные, размер холстов планировался не самый маленький, поэтому затягивать было нельзя. Надо было уже начинать. Прямо сейчас. Впрочем, было еще одно, более срочное и важное дело – нарисовать портрет мамы для девочки Шуры. Саша с сожалением поняла, что в следующие выходные у нее не получится выбраться в поездку вместе с Егором: и дипломом надо заниматься, и на работе за прогул не похвалят. Дальнейшие же поездки планировались уже в другую деревню. Вот и выходило, что портрет должен быть готов к следующей субботе, чтобы Егор передал его Шурке.
─ Третий и пятый курс! Не расслабляемся! ─ взбодрил студентов с утра голос Грушина. ─ Если у четвертого курса малый диплом, то вас никто не освобождал от композиции. Пожалуйста, уже несите нам с Николаем Ивановичем эскизы!
─ Время работает против нас, ─ трагически закатив глаза и молитвенно сложив руки у груди, тихонько констатировал Ваня.
─ Неумолимый фактор, ─ вздохнула Саша, не переставая орудовать угольным карандашом.
Грушин, тем временем, изучал рисунок Веры, чуть склонив голову набок.
─ Вера, вы на младших курсах изучали перспективу? ─ поинтересовался он.
─ Конечно. Мне «пять» всегда ставили, проблем никаких не было!
─ Ну я вижу по вашему рисунку, как у вас проблем не было, ─ он покачал головой. ─ И что у модели с лицом?
─ Это конт-ажур!
─ Это темный блин какой-то, а не контр-ажур! Вы пятый курс, Вера!.. А, кстати… ─ он оглядел мастерскую. ─ Я давно не видел Алисы. Она болеет? Что с ней?
─ Вроде… ─ промямлил Макс. ─ Кажется… Или обстоятельства у нее… Семейные.
─ Обстоятельства, ─ повторил Грушин, посмотрел на часы и вздохнул: ─ Очень жаль.
Он вышел, а Саша подошла к Вите.
─ Слушай, а правда, где Алиса-то? Понимаю, что со мной она не общается, но Макс староста. Неужели она и ему не сообщила?
Вита пожала плечами:
─ Да фиг знает… По соцсетям и мессенджерам – часто заходит, значит, нормально все. А почему не в институте?.. Темнит. Вроде, написала в чате, что ей «надо прийти в себя» - и все. А ты, кстати, помнишь, что у нас послезавтра выставка заканчивается? Работы забирать надо.
─ Помню, конечно.
─ У твоего мужа, вроде, машина есть? Может, он нам поможет? Хоть часть перевезти?
─ Может, и поможет, ─ задумчиво проговорила Саша.
В институте никто не знал, что она подала на развод. Даже Ване было известно лишь про «проблемы» - не более того. Она пока не хотела говорить об этом. Что-то объяснять, обсуждать… Она и родителям сказала, что они с Антоном решили «какое-то время пожить раздельно и подумать».
И дело было не в том, что Саша допускала мысль о возможном примирении – нет. Эта страница была прочитана и перевернута. Просто пока рана была слишком свежей, все произошло настолько стремительно и неожиданно, что она еще не до конца успела осознать эти перемены.
Сейчас она вспоминала все эти «звоночки», «звонки» и «набаты», удивляясь, почему не обратила на них внимания раньше. Или просто не хотела обращать? Боялась? В любом случае, сейчас она пожинала плоды своей наивности и доверчивости. Откровенно говоря, это было не столько больно, сколько стыдно. Она же не была дурочкой! Почему же все произошло именно так? Почему она позволяла обращаться с собой подобным образом? Не крепостная же крестьянка! Почему она не видела совершенно очевидных вещей? Неужели Антону удалось настолько заморочить ей голову своей романтичностью? В любом случае, урок она получила крайне неприятный и пока не могла обсуждать случившееся даже с самыми близкими людьми.
А вот напоминание Виты о закрытии выставки… Да, Саша помнила. Конечно, помнила. И ждала этого дня.
Егор вернулся домой в прескверном настроении. Неделю назад уволился его коллега, и замены ему до сих пор не нашли. Логично, что ему теперь приходилось пахать за двоих. Словно по закону подлости, как раз сейчас новые задачи сваливались ему на голову без перерыва, одна за другой. Нет, в обычное время это было не критично: время затишья и расслабона чередовалось с авралами, но тогда их было двое! А теперь он один. И, как минимум, до конца недели он будет задерживаться в офисе и еще дома сидеть за компом чуть ли не до утра.
Он хлопнул дверью, включил свет в коридоре и впервые за весь сегодняшний день улыбнулся: на вешалке висела куртка Саши. Это было хорошо. Просто замечательно. Она здесь, несмотря на поздний час. Значит, высока вероятность того, что домой она не поедет и останется ночевать.
Щеки Егора вспыхнули румянцем. Несмотря на то, что все проявления нежных чувств между ними до сих пор ограничивались лишь объятиями и довольно целомудренными поцелуями, он знал, что большее – лишь дело времени. Саша держит дистанцию лишь из своих принципов: сначала закончить прежние отношения, а потом начинать новые. Но парень видел, что сдерживать себя ей с каждым днем все труднее. Девушка тоже это понимала, поэтому больше не оставалась ночевать, каждый день уезжала домой.
А Егор ждал. И надеялся, что это скоро произойдет. И совершенно неважно, что спать они будут в разных комнатах. Пусть так. Главное, что девушка будет рядом. И в безопасности.
Парень подозревал, что Антон, почти бывший муж Саши, откровенно трусоват. В конфликт он вступает только с теми, кто слабее – физически или морально, не может достойно ответить. Кто знает, если бы Саша сразу жестко поставила бы его на место, он бы не вел себя настолько нагло. Егор видел в его глазах даже не страх, а самый настоящий ужас, когда нес откровенную чушь про «цифровую атаку» на его данные. Антон тогда струсил. И сразу сдался, даже не задумываясь, реальны ли угрозы или нет. Оказалось, в разговоре с ним достаточно прямого взгляда и уверенного тона.
И все-таки, не стоило так рано сбрасывать его со счетов. Да и возможность ошибки тоже имелась – Егор не был профессиональным психологом. Так… Умел видеть и слышать – не более. Да, Антона тогда удалось напугать. Но кто даст гарантию, что он не захочет отомстить? Сейчас. Или чуть позже. Не в открытую, не в лоб, а подло. Исподтишка, застав Сашу врасплох.
Вот поэтому Егор старался не выпускать Сашу из виду надолго. Если они не виделись, занимаясь каждый своими делами, то, по крайней мере, переписывались и созванивались дважды в день. А сегодня Саша задержалась очень сильно: часы показывали половину одиннадцатого вечера. И это не было форс-мажором – она бы написала, если бы случилось что-то плохое. Скорее всего, она просто заработалась. Он уже знал, что в такие моменты она теряет ощущение времени. Тем более, что работа над темой диплома захватила ее полностью – писала она вдохновенно, отрешившись от всего внешнего. Словно кто-то незримый стоял за ее спиной и водил кистью.
Ну а, если убрать ненужный пафос, то Саша почти всегда работала в наушниках – вот и не реагировала на внешние звуки. Скорее всего, так было и сейчас, поэтому она не вышла встречать Егора, как делала обычно.
─ Сашунь, это я! ─ громко сказал он, входя в комнату, и замер у порога.
Верхний яркий свет был приглушен до минимума, создавая мягкий полумрак, зато торшер и настольная лампа были выставлены так, что освещали центр комнаты, где стоял небольшой переносной мольберт. А на нем…
За волнениями и переживаниями последних недель Егор совсем забыл об их договоренности. А Саша, выходит, помнила. Потому что на мольберте сейчас стояла та самая ее картина. С золотыми шарами. Которую он собирался купить в подарок маме.
Сама же девушка сейчас сидела на диване, подобрав под себя ноги и покусывая большой палец – от волнения. Она смотрела на Егора широко раскрытыми глазами, явно собираясь и не решаясь сказать что-то важное.
─ Так, ─ Егор, который снова обрел дар речи, сел рядом с ней и аккуратно, чтобы не напугать, погладил ее по плечу. ─ Все хорошо. Я готов слушать.
─ Егор… ─ глаза девушки стали совсем огромными и наполнились слезами. ─ Я не знаю, как ты отреагируешь на это…Может, обидишься, может, наоборот, обрадуешься. В общем, наша выставка закончилась. Картина твоя. И Егор. Ты извини, но денег за нее я с тебя не возьму. Я очень хочу сделать тебе подарок. Такой… Чтобы точно понравился… Поэтому не отказывайся, пожалуйста. Пока это единственное, что я могу для тебя сделать.
─ Ха, а с чего это ты взяла, что я откажусь? ─ он почувствовал необыкновенное облегчение, поняв, что ничего страшного не произошло. ─ Конечно, не откажусь! Отличная картина, я тебе говорил об этом. Она мне очень нравится, я бы и себе ее оставил с удовольствием. Обижаться? Да прям! Спасибо большое.
Саша улыбнулась – разговор, которого она так боялась, позади. Вернее, его и не было. Егор сразу все правильно понял. Как же с ним легко общаться!..
─ Да и потом… ─ задумчиво проговорил парень. ─ Такая экономия… Сплошные плюсы!..
Саша поняла, что он дразнит ее, вытащила из-за спины подушку и кинула в Егора:
─ Но ты можешь купить у меня еще какую-нибудь картину! У меня их много!
─ Один-один, ─ кивнул Егор.
Он поднялся с дивана, хотя больше всего ему сейчас хотелось обнять Сашу крепко-крепко. Как минимум. Как хорошо, что ему надо еще поработать – иначе он бы не удержался. Точно не удержался…
Алиса появилась в мастерской через неделю, и сомнений в том, что она действительно болела, не возникло ни у кого.
Девушка словно поблекла, осунулась, и даже искусный макияж не мог скрыть темных синяков под глазами. Ее глаза утратили блеск, а взгляд стал каким-то отстраненным. Алиса часто замирала, глядя в одну точку и ничего не видя перед собой. Между бровями девушки залегла морщинка, а уголки губ опустились вниз, будто она разом стала старше лет на десять.
Был и еще один тревожный признак. Всегда аккуратная, одетая модно, стильно и совершенно безукоризненно, сейчас Алиса позволяла себе заметную небрежность в одежде. Нет, это не было похоже на модный «расслабленный» стиль. Гораздо больше это напоминало усталость и полное равнодушие к собственной внешности. Грязная обувь. Мятые брюки. Заметное пятнышко на блузке. Даже великолепные волосы девушки сейчас выглядели почти неопрятно, и было видно, что моет она их чуть реже, чем требуется.
Несмотря на все подозрения, которые правильнее было бы назвать уверенностью при отсутствии доказательств, Саша почувствовала острый приступ жалости. Такие перемены не происходят просто так. Видимо, у нее произошло что-то не просто серьезное, а буквально из ряда вон выходящее. Да и простого человеческого сочувствия никто не отменял. К тому же, между ними всегда были одни недомолвки: в открытую они не разу никаких претензий друг другу не высказывали и формально не ссорились.
─ Элис? Ты как?
Саша подошла к Алисе на последнем перерыве перед обедом.
─ Норм, ─ дернула плечом та.
─ Ты… в общем… ─ она никак не могла подобрать нужные слова.
─ Я же сказала – все норм! ─ громко и очень резко ответила Алиса. ─ Прости, я не расположена к разговорам. Мне надо работать, я много пропустила.
─ Алиса? ─ к девушкам подошел Суханин. ─ Как вы себя чувствуете? Выздоровели? Когда вы планируете показать мне эскизы диплома? Времени у вас не так много.
─ Я… сейчас… да…
Она отошла к своей тумбочке, а к преподавателю подошел Макс:
─ Николай Иванович, можно я вам пока быстренько композицию покажу?
И, не дожидаясь ответа, разложил на полу четыре картонки с эскизами.
─ Так…─ задумался Суханин. ─ Много хорошего… А вот это что за животные? Волки? Собаки? Кабаны? Собаки??? Максим, вы когда-нибудь собак видели? На мой взгляд, тут собака Баскервилей просто отдыхает. Это чудовища какие-то! Монстры! А почему они у вас все фрагментарные? Вы задние лапы рисовать не умеете? А здесь почему половина собаки? Это как у барона Мюнхаузена – половина лошади?..
─ Я… работаю…
─ Конечно, работайте! Вы автор! И так далее… И потом. Вот мне, как зрителю, совершенно непонятно, что здесь происходит? И что-то мне подсказывает, что автор и сам до конца в этом не разобрался.
Сконфуженный Макс, красный как помидор, оперативно собрал свои работы. А Алиса, которая уже стояла наготове, положила свои эскизы на пол.