Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5, Глава 6, Глава 7, Глава 8, Глава 9, Глава 10, Глава 11, Глава 12, Глава 13
И снова электричка отсчитывала километры, унося Сашу из Москвы. И снова девушка смотрела в окно, постепенно успокаиваясь и приходя в себя. Только на этот раз чувства и мысли ее были совсем иными.
Надо же, как, оказывается, бывает… Меньше двух месяцев назад расставание с мужем казалось ей катастрофой, которую трудно пережить. А сейчас? Сейчас она как будто… рада? Ну рада или не рада, а облегчение от того, что рядом нет мужа, точно испытывает…
Саша доброжелательно улыбнулась полному контролеру, который проверял билеты, кивнула в ответ на его пожелание счастливого пути и снова погрузилась в размышления.
Вот она едет в электричке. Одна. Она может читать книжку или играть в игрушку на телефоне или читать новости. А может… Она достала из рюкзака блокнот для набросков и карандаш и, бросая осторожные взгляды на мужчину лет пятидесяти, сидевшего от нее по диагонали, принялась быстро рисовать. Может! И не надо оправдываться, объяснять, что у мужчины очень интересная внешность, что он ей интересен, как типаж, как художественный образ и что знакомиться и, тем более, изменять мужу она с ним не планирует. Мужчина вышел через две остановки, а Саша принялась за портрет симпатичной старушки, которая задремала, держа на руках маленькую собачку в смешном комбинезончике.
А еще ей не надо следить за каждым своим словом, жестом или интонацией, думая лишь о том, чтобы ненароком не обидеть мужа. Может, она просто устала? Устала жить как на пороховой бочке, не зная, что и когда вызовет очередной взрыв. Устала от вечных придирок, упреков и недовольства. Даже ее успехи вызывали у Антона лишь скептические усмешки и ехидные комментарии. Да что далеко ходить за примером! Саша вспомнила, как буквально влетела домой с сияющими глазами и улыбкой до ушей.
– Три моих картины берут на выставку! – выпалила она на эмоциях, забыв поздороваться.
– Во-первых, привет, – немного отрезвил ее равнодушный холодный голос мужа, – во-вторых, все-таки хотелось бы сначала поужинать после рабочего дня, а уже потом обмениваться новостями и, в-третьих, пока не вижу особых причин для радости. Вот когда на этой выставке у тебя хоть одну картину купят, тогда и будет повод отметить победу.
С каждым словом мужа радость Саши как будто сжималась, подобно шагреневой коже, меркла, теряла краски, под конец превратившись в обычный мыльный пузырь, который через секунду лопнул с тихим хлопком. Или это упал на пол ее рюкзак? Глаза девушки потухли, улыбка исчезла с лица.
– Да, конечно, – ответила она, снимая куртку, – Покупать пока ничего не планируют…
Ее успехи мужа не радовали, а неудачи не вызывали в нем сочувствие. Почему? Ведь сама Саша всегда остро переживала, если у Антона работе возникали какие-то проблемы, всегда внимательно выслушивала его и каждый раз старалась подбодрить, уверить в том, что у него все получится, что она всегда рядом и готова помочь по мере своих сил.
А Антон? Что и кто ему нужен? У девушки складывалось впечатление, что ему нужна молодая, красивая жена, совершенно беспроблемная, открывающая рот только тогда, когда это позволит ей муж. Нужна жена, которая зарабатывает наравне с ним, а к девятнадцати ноль-ноль ставит на стол свежеприготовленный ужин. Ну и все остальные домашние дела выполняет быстро, ловко, своевременно и, конечно, полностью самостоятельно, без привлечения уставшего на работе мужа.
Этим понятно. Вопрос лишь в том, что же нужно самой Саше? Может, в первую очередь, немного терпения и понимания?.. Антон хотел, чтобы она бросила институт и нашла работу, приносящую стабильную, не самую низкую зарплату. А вот Саша очень сомневалась в том, что, даже если поступит так, как хочет муж, все этим и ограничится. А что, если потом найдется еще какой-нибудь повод для недовольства? И снова Саше придется ломать себя, отказываться от своих желаний и надежд. Вот сейчас она часто прогуливает пары, чтобы пораньше возвращаться домой и даже одну подработку бросила. Ради чего? Ради того, чтобы слышать скупое «спасибо, вкусно» после ужина?..
Саша закончила рисовать бабушку с собачкой и переключилась на колоритного пьянчужку, клевавшего носом в углу вагона. «А ведь скоро открытие выставки, – подумала она. – И я-то знаю, как это важно!» Карандаш шелестел по рыхлой бумаге, за окном проносился зимний лес, а тревожные мысли потихоньку уходили, словно отставали, не поспевая за разогнавшейся электричкой. Конечно, первая серьезная выставка – это здорово. Ну и что, что всего три картины! Зато это уже не институт! Это фойе ДК, куда каждый день приходит довольно много народу. «А еще я до сих пор не рассказала о выставке родителям, – улыбнулась своим мыслям девушка, – Вот они-то за меня совершенно точно порадуются!..» – она вспомнила, как мама просила сфотографировать стенд в институте с летними рисунками Саши, чтобы показать соседкам. Похвастаться успехами дочери.
Все вышло именно так, как она и предполагала. Саша от души пообнималась с мамой, вручила отцу подарок – набор для бани с ковриком, войлочной шапкой и несколькими пучками высушенных трав, еще один такой набор, только с ароматическими маслами, спрятала в своей комнате – для мамы, на 8 Марта, помогла накрыть на стол и выслушала последние деревенские новости. И только после того, как дело дошло до кофе, девушка рассказала родителям о выставке.
– Поздравляю! – на глазах мамы совершенно определенно блеснули слезы, – Сашка, это же еще один шаг на пути к твоей мечте!
– То ли еще будет! – поддержал ее отец, – Я абсолютно уверен, что ты еще прославишь нашу фамилию. Викторова, а? Звучит! А «Виктор» – это у нас кто? Это победитель, между прочим! Ты молодец, дочь! Так когда, говоришь, открытие?
– Второго марта.
– Как думаешь, сможем? – он вопросительно посмотрел на жену
– Думаю, мы просто обязаны приехать, – кивнула мама.
– Пап… Мам… – Саша выглядела потрясенной. – Вы… серьезно? Вы реально хотите приехать на открытие? Нет, правда? Это же сто тридцать километров пути! Два часа, если без пробок!
– Это важно для тебя, – просто сказал отец.
– Значит, важно и для нас, – кивнула мама. – Нет, когда у тебя этих выставок будет миллион, то, конечно, мы уже не сможем приезжать на каждую. Или, допустим, где-нибудь в другом городе – тут тоже под очень большим вопросом… А пока… Это первая твоя выставка. И даже если там будет выставляться всего одна твоя картина, мы все равно приедем. Твой папа абсолютно прав, и я с ним согласна.
Растроганная Саша кинулась обнимать родителей, приговаривая, какие они у нее замечательные и самые лучшие в мире. Мама же, чувствуя, что сейчас расплачется от избытка эмоций, сурово приказала «не мешать ей тут» и лучше «пойти прогуляться, чтобы протрястись после обеда». Папа со смехом согласился, сетуя на слишком строгую жену, а Саша, не тратя времени зря, уже напяливала старую теплую куртку отца, в которую могла завернуться, как минимум, три раза и теплые мягкие «дутики» – самую свою любимую обувь для деревни.
Отец и дочь неторопливо шли по дороге в сторону леса. Саша с наслаждением вдыхала свежий морозный воздух, жмурилась от яркого, почти весеннего солнца и то и дело отходила к обочине, чтобы, топнув ногой, проломить прочный наст. А потом и вовсе, отковырнув изрядный его кусок и очистив от налипшего снега, принялась смотреть сквозь него, как сквозь стекло, в тщетной попытке разглядеть хоть что-то.
– Ну просто как дитё малое, – хмыкнул отец.
– Ага, – не стала спорить Саша.
Она отбросила обратно ледышку, немного посопела, а потом сказала:
– Знаешь, пап… Мне кажется, что я незаслуженно обидела одного человека. Сама не знаю, что на меня нашло… просто сразу взъелась на него…
– На Антона?
– Нет. С ним-то как раз все... - она немного запнулась. - отлично. Мы даже с ним и не ругались вовсе. Он сейчас с друзьями в бане сидит… Я о другом… Представляешь, пап, у нас натурщик появился новый, Валера. Полковник. Разведчик. Боевой офицер. Герой, рaнен на пoле бoя. Он, пока позирует, столько историй успел рассказать о своих подвигах. Наши все им просто восхищаются. Ну… вернее, почти все. А меня не покидает чувство, что он, если не врет, то как-то сильно преувеличивает. Странное что-то в нем. Неправильное. А что – не могу понять. Конечно, я ему это в открытую не говорю ничего, а вот что-то ляпнуть – могу запросто… Например… Например, он рассказывал, что у него был друг. Всегда они все вместе делали, последнюю банку тушенки делили на двоих под одной шинелью спали, много раз друг друга выручали. А потом товарищ… В общем, понимаешь, да? И вот этот Валера говорит, мол, я никак не мог привыкнуть к этому. И даже по ошибке его окликнул – друг, оставь пoкурить! А он не отвечает. Его больше нет. Пап! Ну это же Высоцкий! Я и процитировала: «Друг, оставь покурить, а в ответ тишина.» Он так разозлился, я думала с подиума спрыгнет и меня пpидушит прямо там. Или вот еще. Рассказывал про какое-то срaжение. Типа, долго срaжались. Не буду я вам говорить, где – у этого места даже особого названия нет, а дрались мы жарко. Там самолеты над нами летали, а от взрывoв было светло как днем. Мы тогда победили, но какой ценой! Нас только трое выжило. Из восемнадцати.
Отец остановился, посмотрел на Сашу и расхохотался:
– Саш, ты серьезно? Он вам песни военные пересказывает? И ваши даже не понимают этого?
– Да не знаю! – Саша раздраженно махнула рукой. – Ну бывают же такие совпадения? Может, мне все это только кажется? Может, я, правда, такая бездушная, во всем подвох ищу?
– Не знаю, Сашка, – задумчиво проговорил папа, – Я с тобой полностью согласен. Дело ясное, что дело темное. Мутный тип, этот ваш Валера. Полковник? Рaзведчик? И позировать? Да и вот так вот рассказывать… Не тет-а-тет, не даже за столом в кругу родни… Незнакомым людям… Да и вряд ли рaзведчики такими болтунами бывают. По крайней мере, мне с трудом в это верится. Да и потом. Видишь ли, дочка, полковник – это не просто офицер. Это старший офицер. Это очень высокое воинское звание. Кому попало его не дают. Это тебе не только с aвтоматом бегать и траншеи копать. Тут мозги нужны. И дисциплина. И характер особый. И много всего. Понимаешь, полковнику не надо так балаболить, впечатление производить. Он все уже доказал, в первую очередь, себе. Это уже хорошая карьера. А вот так болтать… Не будет полковник так себя вести. Этика. Чувство собственного достоинства. Кодекс чести. Напиться, обмaтерить кого-нибудь – в это я скорее поверю, чем в полковника-болтуна. Скорее всего, это какой-нибудь прапорщик, может, на складе всю жизнь проработал, поэтому и рассказывает о своих мечтах. Ну уж как может, на что ума хватает. Будь с ним поосторожнее, дочь. Я думаю, что настоящий герой больше молчит, чем языком трепет. И смотреть надо на тех, кто молчит. Кто молча делает свое дело. А от этого Валеры ты все-таки держись подальше. На всякий случай.
В Москву Саша возвращалась отдохнувшая, посвежевшая и в прекрасном расположении духа, как всегда бывало после общения с родителями. Вчера вечером в гости приходили соседи, папа жарил шашлык, а мама затеяла игру в «крокодила». Все нахохотались, отлично повеселившись, а потом исполнили несколько песен под гитару – на военную тематику, конечно. В общем, день завершился прекрасно. А сегодня Саша с папой каталась на лыжах – наверное, последний раз в этом сезоне.
С Антоном за эти дни Саша несколько раз созванивалась, правда, получалось так, что дозвониться она не могла – муж говорил, что звук выключен, поэтому он не слышал и перезванивал позже сам. Зато переписывались они много, почти как раньше, в начале знакомства. Почти. Потому что Саша чувствовала, как из их отношений медленно, потихоньку, по капельке уходит что-то важное. Нужное. И самым ужасным было то, что ее это волновало все меньше.
Девушка зашла в подъезд, скользнув равнодушным взглядом по рядам почтовых ящиков. Теперь туда бросали, в основном, рекламные листовки и редкие квитанции. Счета за квартиру давно приходили в банковское приложение, поэтому квитанции Саша забирала лишь для того, чтобы ящик не забивался макулатурой. Сейчас в ящике что-то белело. Саша вздохнула – снова счет. Или какой-нибудь «компьютерный мастер» предлагает свои услуги. В любом случае, мусор из ящика надо вытащить.
Саша достала белый плотный конверт, удивленно покрутила его в руках. «Письмо счастья» из ГИБДД. Странно… Сама не зная, зачем, Саша вдруг открыла конверт, даже не подумав о том, что поступает некрасиво – письмо было на имя Антона. То, что письмо пришло на этот адрес, девушку не удивило: сразу после свадьбы он сам настоял на том, чтобы официально прописаться здесь. Это удобнее, чем жить в одном месте, а регистрацию иметь на другом конце Москвы. Да и важную корреспонденцию не пропустишь. Такую, например, как эта.
Девушка пятый раз перечитывала текст и раз десятый всматривалась в фотографию машины. Все верно. Машина Антона. Номер правильный. И имя с фамилией указаны правильно. И адрес тоже. А вот само письмо – полная ерунда. Антону писали, что ему выписан штраф за превышение скорости более, чем на двадцать километров. И указано, где именно произошло нарушение. Тайнинская улица. Если бы Саша несколько раз не ездила в те края с мамой, в гости к ее подруге, то и не подозревала бы о существовании этой улицы. Север Москвы – от их Кузьминок ровно половина карты.
И вот сейчас по данным ГИБДД выходило, что именно на Тайнинской улице Антон превысил скорость семнадцатого февраля в 20.41. Вот фото с камеры. Именно тогда, когда он должен был либо допивать коньяк, либо мирно спать в квартире своей мамы. Здесь же, на юго-востоке. Это был как раз тот день, когда произошел скандал из-за пуховика, и Антон, психанув, ушел из дома. Тогда Саша никак не могла найти его, а на следующее утро он утверждал, что ночевал в квартире мамы.
«Однако… – подумала девушка, удивляясь своему спокойствию, – Как интересно… Надо будет во всем разобраться.» – письмо она аккуратно свернула и убрала в рюкзак. Все равно Антону придет электронное извещение – так каждый раз и бывало, что бумажные документы просто дублировали письма с сайта Госуслуг. Саша поднялась по лестнице, открыла дверь и зашла в квартиру.
– Тоша! – позвала она.
Ответа не было.
– Тоша, я дома!
Тишина.
Саша сняла куртку, ботинки и заглянула сначала в большую комнату, а потом в спальню. Антона не было. Девушка уже собиралась выходить из спальни, как вдруг какая-то деталь привлекла ее внимание. Саша остановилась и еще раз окинула взглядом комнату. Вот оно!..
На покрывале застеленной кровати лежал ее шелковый халатик. У Саши была прекрасная зрительная память, и сейчас она понимала – он лежит именно так, как она его бросила вчера, торопясь на электричку, прямо посередине кровати. Не сдвинут ни на сантиметр. Это означало лишь одно: кровать на разбирали со вчерашнего дня, хотя Антон вечером написал: «Спокойной ночи, милая! Я уже лежу в постельке.» И вот теперь возникал логичный вопрос – в какой именно?..
Муж не ночевал дома. И снова ей соврал. Только почему, осознав это, Саша не бьется в истерике? Почему не плачет? Не хватается за телефон, чтобы выяснять, куда делся любимый Тоша? Саша не чувствовала вообще ничего.
– И вот это как раз совсем интересно, – вслух проговорила она.
Саша села на кровать, взяла в руки халатик, повертела его и так, и этак, и снова положила. «Я дома,» – написала она мужу, даже не обратив внимания на то, что забыла поставить традиционный смайлик с сердечком – обязательное окончание каждого их сообщения.
Антон перезвонил через час, когда девушка уже успела принять душ и выпить кофе. Он был бодр и весел, кричал, как сильно соскучился и предложил через сорок минут встретиться в небольшой кафешке рядом с домом – ведь они так и не отметили праздник. Саша, не раздумывая, согласилась: хоть настроения для праздника не было вовсе, но и готовить ужин хотелось еще меньше.
Она натянула джинсы и вдруг вскочила с дивана. Сорок минут. А что, если… Она кинулась в коридор, где лежал ее рюкзак, достала из него извещение о штрафе. Ну да, все верно. Тайнинская улица. Саша быстро вбила название в навигатор на телефоне и нажала «построить маршрут» до дома, указав «на машине». С поставленной задачей навигатор справился за несколько секунд, и Саша, взглянув на результат, горько усмехнулась. Тридцать семь минут. Что и требовалось доказать.
При встрече муж крепко обнял Сашу, а девушка с огромным трудом заставила себя не отпрянуть – так неприятны вдруг стали ей его прикосновения. Антон же словно ничего не замечал. Он забалтывал Сашу, рассказывая, как хорошо и весело они «посидели с мужиками», так хорошо, что решили теперь «почаще встречаться».
– Два дня? –равнодушно уточнила Саша. – Два дня сидели?
– Почему два? – споткнулся, было, Антон, но тут же нашелся: – А! Ты про сегодня! Ха-ха, нет! Сегодня мы уже не сидели. Мне прямо с утра позвонил Виктор, ну, коллега мой, ты его не знаешь. Он попросил помочь машину выбрать. Мы в автосалоне были на Волгоградке. Глянь! – он вытащил из портфеля бутылку мeрло. – Это мой гонорар за помощь! – Антон расхохотался.
– Круто, – одобрила Саша и сделала вид, что увлеченно читает меню.
Она, конечно, знала местный ассортимент наизусть – все-таки не первый раз они сюда приходили, и уже заранее знала, что закажет фирменный стейк и овощной салат. Сейчас же ей просто надо было спрятать взгляд, взять паузу, чтобы Антон ничего не заподозрил. Пока рано. Рано задавать вопросы. И ни в коем случае не спрашивать, с каких это пор Антон стал таким экспертом в автомобилях. Саша прекрасно помнила, что муж часто со смехом говорил, что он в машинах «ни бум-бум», что он «просто автовладелец», а для обслуживания машины есть специально обученные люди. Он и для покупки своей машины нанимал знающего человека, заплатив ему хорошие деньги за помощь.
Рано. Обо всем этом говорить рано. И штраф, и кровать, и друг с машиной – это все косвенные улики. Пока еще ничего не известно и не доказано. Да и не хочется устраивать семейные разборки, ведь впереди открытие выставки. Вот на чем надо сосредоточиться. А вот это все подождет. И Саша с милой улыбкой начала отвечать на вопрос Антона о поездке к родителям.