Игорь Моисеевич Бурштейн любит пожрать. Ну, или хорошо покушать.
Долгое время ему были неведомы законы о здоровой и полезной пище. Структура его рациона больше походила на рацион кота или медведя. Отличительной способностью это «диеты» являлась всеядность в хорошем смысле этого слова… Ну, или в плохом.
Однажды Бурштейн заехал в паб «Бифитер», чтобы качественно поесть и запить еду кружечкой любимого пивка.
Зайдя в паб, Игорь Моисеевич привычно огляделся на предмет знакомых. Удивительное дело, их практически не оказалось. Лишь за дальним столиком сидел Валерий Гастрицкий — успешный диетолог, с которым Бурштейн был шапочно знаком по какому-то недавнему бизнес-форуму.
Диетолог Гастрицкий настолько искренне расплылся в приветственной улыбке и настолько энергично замахал Бурштейну, что Игорь Моисеевич счел своим долгом к нему подсесть.
И что же Бурштейн увидел? Диетолог азартно пропивал деньги, полученные от клиентов за рациональные советы по еде. При этом Гастрицкий жрал жареную свинину, запивая пивом и крепышом, и в бесконечно цветастых выражениях восхищался вкусной, но, с его же слов, нездоровой пищей.
«Так я и знал! — мысленно восхитился Игорь Моисеевич, который страстно любил всяких интересных персонажей. — Диетолог-то тот ещё лицемер. Можно сказать, уникум!»
После приличествующих встрече приветствий и взаимных вежливостей а ля «Как дела? — Как сажа бела!» разговор сам собой зашёл о еде.
— Видели бы вас ваши клиенты! — благожелательно пошутил Бурштейн, кивая на яства и питьё, которыми был заставлен стол перед диетологом.
Гастрицкий благодушно рассмеялся:
— Да-да, сапожник без сапог! Но, доложу я вам, недуг, с которым помогаешь бороться клиентам, нужно знать, так сказать, изнутри. Впрочем, сам-то я не делаю из еды культа, оттого к своим сорока здоров, розов и бодр, как юнец. Но это не значит, что мой путь правильный, а я вру клиентам о диетах. Вот возьмём, к примеру, вас, Игорь. Цвет лица и отечность под глазами говорят мне, что у вас не все в порядке с ЖКТ. Не удивлюсь, если в последнее время у вас появились и даже участились случаи изжоги…
«Шайтан! — опять-таки восхитился Бурштейн, как раз недавно ходивший с этой проблемой к доктору. — Эксперт, однако!»
— Да, есть немного, — признал он вслух.
Тут беседа на минутку прервалась, потому что подошел официант, и Игорь Моисеевич сделал заказ, причём значительно скромней, чем потреблял Гастрицкий.
Диетолог оседлал любимую тему:
— Тогда расскажите, что и как вы едите!
О, Бурштейн любил размышлять о вкусной и полезной пище, сидя с пинтой Гиннесса и жареными свиными ушами, заедая это все сосисками и жареной картошкой с луком. И на возражения собеседников про нездоровую пищу всегда говорил: «Так вкуснее».
Жизнь одна, а вкусной еды мало, как и красивых женщин, правда, красивых женщин Бурштейн видел много. У нас в стране их пруд пруди. Особенно после трех пинт Гиннесса.
Поэтому Бурштейн охотно поделился с Гастрицким своими взглядами и привычками:
— Наверное, я находка для диетолога, потому что ем всё, везде и по-всякому.
— Так-таки и всё?! — Гастрицкий поднял бровь, не забывая закинуть в рот очередной кусок пожирнее.
— Именно! — подтвердил Игорь Моисеевич. — Даже сухой корм моего кота Бориса (ударение на о) пробовал. Правда, под пиво. Но вообще корм мне понравился. Про кошачьи консервы уж и не говорю, нормальная пища, а вот собачьи не очень. Ну, и ем не всегда, обычно по праздникам.
— Шутите?
— Почти нет. — Бурштейн приложил руку к груди с той стороны, где у нормальных людей расположено сердце. — Если же не касаться экзотики, то моя любимая сладость — это черный хлеб с джемом… И, безусловно, мороженое. Особенно — ням!.. — белорусское.
— Заразительно рассказываете, надо будет на десерт взять… — задумчиво проговорил диетолог с набитым ртом. — А что по поводу еды здоровой?
— Самая здоровая еда в моем понимании — это свиной шашлык из шеи. Бутылка красного сухого, желательно из Австралии, и помидоры с луком. Но и от куриного шашлыка вряд ли откажусь.
— Я о здоровой пище! — напомнил Гастрицкий, осуждающе жестикулируя вилкой с нанизанной на неё шпикачкой.
— Нет-нет, я, конечно, знаю об авокадо и фруктах, овощах и минеральных водах, — заверил его Бурштейн, привычно ополовинивая пивную кружку. — Но съедаю и выпиваю это все в таких количествах, что можно заесть жареной свининой. Так как пользы и в первом и во втором случае одинаково мало.
Тут Игорь Моисеевич сделал паузу для второго большого глотка и свиного ушка (Гастрицкий ничуть не отставал), а затем продолжил:
— Ах, как вкусна жареная картоха с грибами или потрохами… Вообще, я люблю птицу во всех ее проявлениях, кроме вареной. Ну, и грибы, которые нормальный человек оставил бы в лесу. Грибы собирать меня учила бабушка Зинаида Гавриловна, а уж она знала в этом толк. И если ей их можно было есть, то уж мне и подавно!
— Запущенный шлучай, — прошамкал набитым ртом диетолог. — А шупы?
— Супы?.. — словно эхо, повторил Бурштейн. — Супы — это всегда! Из всего, чего только можно и понаваристей, особенно утром. Причем мои супы сочетают в себе несочетаемое и вызывающее у нормальных людей в лучшем случае недоумение, если не сказать сильнее. Например, суп из пива с некоторыми особенностями.
— Суп из пива… — теперь уже прикинулся эхом диетолог, но уточнять рецепт поостерегся.
— Ну, да, — Бурштейн кивнул. — Вот в ресторанах, увы, приходится есть почти все, что едят остальные посетители. Но я люблю смешать. Или заказываю два разных супа по отдельности и по отдельности их съедаю. Официанты почему-то думают, что придет кто-то еще, и очень удивляются, когда никто не приходит, а я заказываю ещё и третий другой суп!
Диетолог Гастрицкий так критически и недоверчиво уставился на Игоря Моисеевича, что забыл пережёвывать кусок бекона, закинутый в рот. Бурштейн смутился и попробовал оправдаться, правда, получилось так себе:
— У меня нет особенных предпочтений, главное, чтобы вкусно. Знакомые почему-то считают мои наклонности в еде дурными. Некоторые даже сомневаются в моем психическом здоровье… А по-моему, они просто не пробовали то, чего пробовал я. Например, самое вкусное мороженое — на морозе, а летом я его почти не ем. Мясо стейка должно быть прожарено так, чтобы он был сухой, как стелька, и желательно с корочкой. Никаких медиум!
Гастрицкий вытащил бекон изо рта и положил обратно в тарелку.
— А рыба? — тихо спросил он.
— Рыба — это обязательно! Особенно таранка, она непременно должна быть с душком, но жареная тоже хороша. Любимые сорта рыбы у меня те, которыми в Советском Союзе кормили котов. Гречка обязательно должна быть жареная и сухая, а если вареная, то недоваренная. А вот сладкое не люблю. Только мороженое, черный хлеб с джемом и трубочку с белковым кремом.
Тут Игорь Моисеевич криво усмехнулся, потому что вспомнил, что друзья и знакомые, зная его тягу к сладкому, часто дарят ему на день рождения трубочку или корзиночку с белковым кремом. В такие моменты Бурштейн, конечно, думает: «Вот жмоты, могли бы и побольше трубочек подарить!»
Диетологу почему-то не понравилась ухмылка Бурштейна, и он отодвинул от себя тарелку с недоеденным «мясным сбором».
Тем временем, Игорь Моисеевич продолжил свою вдохновенную проповедь:
— Еда — это важно! От еды поднимается настроение. Мой друг Сорокин не даст соврать (а как поднимается настроение от его самогона!..). Так как я вырос в деревне рядом с рекой и лесом, то все, что там водилось, употреблялось в пищу и по сей день успешно употребляется: сыроежки в сыром виде и еще некоторые грибы, речные ракухи, многие листья деревьев, особенно липы, ну и так по мелочи!
Тут диетолог Гастрицкий нервно сглотнул и почему-то подумал об успокоительном, но прерывать откровения Бурштейна не стал.
— Когда я был маленький, меня кормила бабушка, в основном ежиками…
— Колючими?! — невольно уточнил диетолог.
— Нет, конечно, это такие, ну, мясные колобки типа тефтелей, — пояснил Игорь Моисеевич. — А ещё она потчевала меня картофельным супом, конской колбасой и путассу. А я чрезвычайно любил жевать засохшую смолу с деревьев. Очень вкусно!
Гастрицкий задумчиво посмотрел на бокал с недопитым пивом и почему-то тоже решил его отодвинуть. Бурштейн улыбнулся:
— Вот и девушка моя в шоке от этого набора продуктов. А в условной «Пятерочке» для меня ничего нет, кроме воды и иногда вина. Хотя и вина там нормального нет...
Что-то на лице диетолога подсказало Игорю Моисеевичу, что надо как-то уже сворачивать разговор, а ведь он хотел ещё рассказать Гастрицкому про две вилки. Есть у Бурштейна особенность, о которой многие в местах, где он кушает, знают: он всегда ест двумя вилками, если, конечно, не нужна ложка. Как-то один знакомый пошутил на эту тему: «Наверное, у тебя есть склонность к маньякизму, раз ты любишь расчленять еду». Но Бурштейн его не понял. Просто двумя вилками удобней, и совсем не нужен нож (злой смайлик).
Да, об этом точно не следовало рассказывать диетологу. Не его профиль. К тому же, Бурштейн уже все доел. Поэтому он поспешил закруглить разговор:
— И напоследок — один из главных моих принципов. Самая вкусная еда — это еда на ночь и притом побольше! Честно вам об этом говорю. Если плотнячком не поешь, фигня какая-то снится. Про Сорокина или еще что похуже… Поэтому настоятельно советую есть на ночь! А мне уже пора.
Диетолог, мужичок в два раза толще Бурштейна, глядел на него остекленевшим взглядом и еле заметно шевелил лоснящимися губами.
Но профи есть профи! На прощание диетолог Гастрицкий всё же ухитрился вручить Игорю Моисеевичу свою визитку, умудрившись не заляпать её жирными пальцами. Сразу видно — профессионал высшего класса.
— Как созреете, обращайтесь, — сказал он Бурштейну. — Будем приводить вашу пищеварительную систему в здоровое состояние.
Игорь Моисеевич спрятал визитку в карман и направился к выходу, попутно думая: «Хм, а не пойти ли мне самому в диетологи? Блогером стать… Вон, этот-то Гастрицкий такие деньги зашибает, а клиенты, говорит, не очень довольны. Конечно! Они тебе деньги отдают, а ты им всякую невкусную хрень советуешь. Траву-мураву и крупы на водяном бульоне. Был у меня однажды паб, так я недаром там вывеску на входе повесил «Вход веганам — запрещен!» Решено, иду в диетологи!»