История становления традиций отечественного чаепития была бы неполной без упоминания о культуре трактиров.
«ЗАВЕДЕНЬЕ ДЛЯ РАСПИВАНЬЯ ЧАЮ»
Чайная «эра» в русских трактирах началась с указа императора Александра I от 31 декабря 1821 года, дозволяющем производить продажу чая в трактирных разного рода заведениях с 7 часов утра до 12 часов пополудни и держать в ресторациях чай». Так трактир превратился в популярное «заведенье для распиванья чаю». Именно в нем с чаем знакомились широкие слои населения. Иван Тимофеевич Кокорев в 1848 году описывал чаевников многочисленных московских, дорогих и дешевых, трактиров: купцы; «люди не семейные; редко держащие у себя самовар»; «подмосковный крестьянин, «что выгодно сбыл два воза дров» и пьет чай «до седьмого яруса пота», артель мастеровых, «пьющая чай в складчину»; компания ямщиков, «усталый пешеход», который «чаем подкрепляет свои силы». А вот описание харчевен Санкт-Петербурга 1840-х годов, что оставил Фаддей Венедиктович Булгарин. «В харчевне... кипят самовары... Здесь обираются извозчики... дворники, лакеи и кучера...; словом, люди холостые, большею частью захожие или заезжие. Здесь встречаются с земляками и вспоминают о родине, о матушке Волге и Камышевке, об Ярославле и Костроме. Особенно знамениты харчевни на Сенной и близ нее, в которые собираются стекольщики, штукатуры, печники и всякого рода зимние рабочие, из которых большая часть обитает в этой части города». Одна из примет начала утра в Санкт-Петербурге: отворенный двери харчевни, откуда слышен стук чайников и чашек (из очерков В.Н. Савинова к сборнику 1852 года «Сцены из русского народного быта»).
Александр Иванович Герцен в романе-хронике «Былое и думы» написал о социальном значении чаепития в трактире в жизни людей небогатых, живущих в услужении. «Для чего слуги ходят пить чай в трактир, а не пьют его дома, несмотря на то что дома дешевле. Пить чай в трактире имеет другое значение. Дома ему чай не в чай; дома ему все напоминает, что он слуга ...; он должен сам поставить самовар; дома у него чашка с отбитой ручкой и всякую минуту барин может позвонить. В трактире он вольный человек ... для него накрыт стол, зажжены лампы, для него несется с подносом половой, чашки блестят, чайник блестит, ... он радуется и весело требует себе паюсной икры или расстегайчик к чаю». Воистину: чай в трактире – это звучит гордо!
«ТРАКТИРЩИК НЕ ЯРОСЛАВЕЦ – ЯВЛЕНИЕ СТРАННОЕ»
В создание традиций отечественного чаепития в свое время внесли вклад уроженцы разных губерний Российской империи. А в трактирном деле одно время были главными выходцы из Ярославской.
Этнограф-фольклорист Иван Петрович Сахаров в1830-х годах писал: «В старину любимские поселяне (современный город Любим расположен в 92 км от Ярославля, на северо-востоке Ярославской области) не живали дома, а переселялись в подносчики по кружалам и харчевням, где они, как страстные любители чаю, получили прозвание водохлебов и бухвалов».
Иван Тимофеевич Кокорев в 1849 году написал большой очерк «Ярославцы в Москве. «Взглянем же теперь на блистательнейшую сторону деятельности ярославца – ярославца-трактирщика... Трактирщик не ярославец – явление странное, существо подозрительное. И не в одной Москве, а в целой России с незапамятных времен белотельцы (шутливое прозвище ярославцев как «красавцев и чистоплюев») присвоили себе эту монополию. Где есть заведение для распиванья чаю, там непременно найдутся и ярославцы... Не диво, что при таком сочувствии к чаю в Ярославской губернии найдется множество семейств, в которых от подростка до старика с бородою – все трактирщики». «Ярославец, когда он несет на отлете грузный поднос в одной руке и пару чайников в другой, несет, едва касаясь ногами до пола, так что не шелохнется ни одна чашка, – потом, когда бросает (ставит – тяжелое для него слово) этот поднос на стол и заставляет вас бояться за целость чашек, – он в эти минуты достоин кисти Теньера…».
Этнограф, фольклорист, писатель Павел Иванович Мельников-Печерский в романах «В лесах» и «На горах» о Заволжье 1850-х годов, также пишет об «уроженцах Любимского уезда Ярославской губернии», которые «служили в трактирах приволжских городов и в обеих столицах». Вот чудесный «этнографический» диалог посетителя трактира и любимовца.
«– Знаем мы вашего брата, знаем!.. – отшучивался дядя Елистрат. – Из Любима города сам-от будешь?
– Так точно-с, любимовские, – задорно тряхнув кудрями, с лукавой ужимкой ответил половой.
– Значит – «Не учи козу, сама стянет с возу, а рука пречиста все причистит». Так, что ли, молодец? – продолжал свои шутки дядя Елистрат.
– А сами-то из каких местов будете? – .... спросил половой.
– Мы, брат, из хорошей стороны – из-за Волги, – ответил Елистрат.
– Значит – «Заволжска кокура, бурлацкая ложка, теплый валеный товар»… Еще что вашей милости потребуется? – ввернул в ответ любимовец, подбоченясь и еще задорней тряхнув светло-русыми, настоящими ярославскими кудрями.
– Ах ты, бабий сын, речистый какой пострел! – весело молвил дядя Елистрат, хлопнув по плечу любимовца».
И сначала любимовец подаст гостям чай – «одной рукой подняв выше головы поднос с чашками и двумя чайниками».
Не лихого ли любимовца с «настоящими ярославскими кудрями» изобразил Борис Михайлович Кустодиев на акварели из серии «Русские типы»?
В 1926 году вышла знаменитая книга «Москва и москвичи» Владимира Алексеевича Гиляровского, где автор также упомянул ярославцев. «В старые времена половыми в трактирах были, главным образом, ярославцы — «ярославские водохлебы». Потом, когда трактиров стало больше, появились половые из деревень Московской, Тверской, Рязанской и других соседних губерний».
