Жалел Танюшу – за горькие слёзы её… утешал, как девчонку маленькую. Улыбнулся устало:
- Что ж так много слёз-то у тебя, Татьяна! Майка у меня… смотри, мокрая, – хоть отжимай.
-Серёженька!..
-Ты же у меня шахтёрская жена. Привыкай.
- Серёженька… любимый…
Их первая ноченька до сих пор так и оставалась единственной…
В шахте, когда разбирали завалы после обрушения породы, Серёжке очень хотелось оказаться у криницы, что на склоне Тихой балки… Припасть губами к светлой, ласковой струе, пить долго-долго…
А сейчас Сергей знал: ещё больше, чем в шахте от жажды, извёлся он за эти месяцы – после их с Таней свадьбы – от такого сильного, такого простого желания ласкать девчонку, что стала его женой… Извёлся оттого, что воспоминаниями о Лиле хмуро глушил в себе это желание.
Ещё больше, чем хотелось в шахте прильнуть губами к воде, сейчас хотелось не отрываться от Танюшкиных губ… Вот только отчаянная Танюхина смелость, от которой Серёга в ту ночь в комнате девчоночьего общежития потерял голову, стала робкой покорностью… Лишь в самом конце Танюша замерла – в стыдливом счастье, когда Серёжка сильно прижался к ней своим животом и негромко вскрикнул – от ещё неведомой, ещё не испытанной ею сладости. А испытанную им сладость она просто почувствовала – по-девчоночьи, по-женски… И была счастлива – в своей наивной надежде, что теперь Серёжка её полюбит…
А Серёжка потянулся рукой к окну, толкнул створку. Закурил.
И откуда-то выплыло в этом рассвете: Лиля…
С Лилей не было – ни ночи, ни рассвета…
Будто неутолённая жажда осталась.
У Серёжки хватало сил не думать о Лиле. Хватало сил приказать себе – не вспоминать о ней. Он был виноват перед Лилей – тем, что не сдержался… и всё случилось с Танюшкой.
Что ж теперь думать… и о чём вспоминать. Вернуть ничего нельзя. Потому что бросить Таню было невозможно.
До самого обеда Серёжка с Таней не выходили из своей комнаты… Танюшка тревожилась, шептала:
-Ой, Серёженька! Стыдно как… – батя, мать… День за окном…
Серёжке очень нравилась застенчивая Танина тревога. Он прятал по-мальчишески бесстыдную улыбку:
- Мать с батей знают, что ты моя жена.
Потом Серёжка работал в ночную смену. А подушка хранила чистый запах его волос…
Несколько дней верилось в счастье.
Танюшка помогала матери шить шторы-занавесочки-покрывала для их с Сергеем нового дома. Всё получалось таким красивым… и обещало счастье. Временами Таня прикрывала глаза… вспоминала недавний рассвет.
И вдруг… словно обожгло.
Сергей так и не сказал, что любит.
Теперь он не уходил в свою маленькую, ещё мальчишескую, спальню. Бережно ласкал заметно покруглевший Танюшин животик… а она глотала слёзы: если девочка родится, Серёжка, наверное, назовёт её Лилией.
Как любой девчонке, что ещё не очень давно играла в куклы и шила кукольные наряды, Танюшке хотелось, чтоб родилась дочка… А Серёжка был уверен, что родится сын. И имя сыну он уже выбрал: Саня, Александр, – как батя. О том, как назовут дочку, не говорили, и Танюшка втайне перебирала девчоночьи имена: Анютка… Виктория… Леночка. Главное – чтобы было красиво с отчеством: Анна Сергеевна… Виктория Сергеевна, Елена Сергеевна.
Только Серёжка, наверное, выбрал то имя, которое кажется ему самым красивым: Лилия. Лилия Сергеевна.
Хоть бы мальчишка родился…
Как хотелось, чтобы Сергей – хоть один-единственный раз!.. Хоть в самую сокровенную минуточку!.. – сказал простые и такие желанные слова: я люблю тебя, Таня…
И Танюшка отважилась:
- Серёжа!..
Непостижимо, – но Сергей понял. Нахмурился:
- Татьяна! Я сказал тебе: об этом говорить не будем. Ты моя жена. Скоро у нас родится сын. Всё остальное не имеет значения.
- Серёженька!..
- Спи. Мне завтра в первую. И ты ж со мной поднимаешься, – ни свет, ни заря.
Уже сквозь полудрёму Серёжка расслышал горькие Танины слова:
- Я всё равно дождусь твоей любви…
Я всё равно дождусь твоей любви…
В гараже, среди отвёрток и плоскогубцев, гаек, болтов, шурупов, Сергей вдруг заметил конверт… Сердце отчего-то забилось: Танюшкино письмо.
Серёжка закурил, долго перечитывал строчки, которые помнил наизусть: Серёжа! Я люблю тебя. И хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя больше, чем она. И всегда буду любить тебя одного…
Ох, Танюха, Танюха.
Я всё равно дождусь твоей любви…
Нет, Танюха.
Про любовь говорить не будем. Сердцу можно приказать – не думать о той, без которой не мог дышать. Сердцу можно приказать – не вспоминать. Можно даже приказать сердцу – не любить. Забыть.
А любить – не заставишь сердце.
Конверт с Танюшкиным письмом положил между страницами учебника по горной электротехнике.
…Серёжка Полунин тогда в четвёртую работал. Смена тяжёлая, самой долгой кажется. Одна отрада: что на-гора поднимаешься с зарёй.
А Серёжке казалось, что время остановилось. Ещё вечером они с батей отвезли Танюшку в роддом, и теперь сердце Серёгино рвалось от тревоги: как она там… Одна – без него, без матери… со своей болью.
С этой ночи четвёртая смена стала для Сергея самой счастливой: уже незадолго до подъёма шахтной клети горный диспетчер передал в забой, что у Полунина родился сын.
Сергей сам не знал, когда всему научился… И купал малого, и пеленал, – на удивление уверенно… Даже какие-то колыбельные песни пел.
Танюша была счастлива, – что маленький на Серёжку похож… что Сергей так любит сына.
Была счастлива Серёжкиным счастьем.
А в глазах таяла горькая надежда.
Как подрос мальчишка, Татьяна вернулась в училище: Сергей настоял, чтоб закончила учёбу – даром, что ли, на одни пятёрки училась! Да и в столовую на «Первозвановскую-Восточную» повар требуется – ждут Татьяну.
- У Саньки – две бабушки, и обе – молодые, – сказал Сергей. – Справятся.
На Танюшкины наряды не жалел никаких денег. Даже у главной первозвановской модницы, Людочки Ярцевой из планового отдела, не было таких платьев, юбок с блузками, босоножек-сапожек. И шубку Танину Людочка окидывала взглядом с нескрываемой завистью.
Ольга, Танюшина старшая сестра, качала головой. Поучала зятя:
-Ох, смотри, Серёжа!.. Смотри, Сергей Александрович! Разбалуешь Танюху! Мыслимое ли дело! Она не успела подумать, а ты уж в город, за серьгами, полетел, – Ольга кивала на изящный футлярчик. – Ты ж не золотая рыбка – все Танькины желания исполнять! Вот сколько эти серёжки стоят? Дорого, – думаешь, не знаю!
Сергей усмехнулся:
- Не дороже денег.
Какие там желания…
Подумаешь, – новое платье… или туфельки.
Платью и туфелькам Танюшка радовалась.
Но Сергей знал, что желание у неё – одно-единственное…
И выполнить это единственное Танюшкино желание он не мог.
Когда отмечали День Шахтёра, Калмыков, директор шахтоуправления, обращался к Полунину:
-Разреши, Сергей Александрович, пригласить твою Татьяну.
Анатолий Иванович и Танюша танцевали вальс.
Сергей курил с мужиками, мимолётно взглядывал на жену и Калмыкова. Славка Береснев глубокомысленно вздыхал:
- До чего ты, Полунин, бесчувственное бревно. Уведут же Таньку твою, – на раз-два уведут!
-Калмыков давно женат, – сдержанно напоминал Славке Сергей.
-А ты не видишь?.. Ну ты, Серёга, и чурбан. Не видишь, как смотрят на неё мужики… и парни, когда она с Калмыковым танцует? Знаешь, сколько мужиков после Дня Шахтёра забывают, что жена дома борщ сварила – прутся в столовую, к Таньке твоей?
Санька рос, а Танюшка хорошела, – Сергей видел это без Славкиных слов… Она и девчонкой красивой была, а после родов как-то незаметно повзрослела…
А недавно их с Танюшей шестиклассник рассказал, что у них в 6-м Б новая учительница математики. Лилия Михайловна.
Продолжение следует…
Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5
Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10
Глава 11 Глава 13 Глава 14 Глава 15 Глава 16
Первая часть повести Вторая часть повести
Третья часть повести Четвёртая часть повести
Шестая часть повести Седьмая часть повести
Навигация по каналу «Полевые цветы» (2018-2024 год)
