Картину эту с детства знают все. Нет ничего странного в том, что сегодня почти никто не задумывается о содержащихся в ней несуразицах. Как говаривал нам В.Б.Кобрин: "Лет через двести будут писать "Пушкина вез на дуэль крепостной шофер Василий".
Странно иное: эти несуразицы были съедены без приправы современниками. "Прогрессивно настроенная общественность дружно встала на защиту художника" - радуются и сегодняшние искусствоведы. А уж тогдашние подняли восторженный гвалт во всех изданиях.
Публика потребляет ровно то, что ей дают. Тучный нарядный священник с наслаждением наливается мытищинским чаем (особо лакомым и любимым всеми проезжими), даже не обращая внимания, что перед ним стоит с протянутой рукой голодный старый герой (награды на груди), потерявший в боях и ногу и, вероятно, зрение. Экое безобразие! Что за бессердечие!
Но даже искусствоведы определяют жанр как "обличительный". И не смущаются термином. Есть де академизм, есть импрессионизм, а есть - обличизм? А какая техника у обличизма? Какие новые художественные приемы он открыл, чтобы его ставили в ряд живописных направлений?
Но вернемся к картине. (Раз обличизм художественных приемов не изобрел, то и мы о художественности - не будем). Рядовые солдаты, в отличие от офицерских чинов, действительно не получали пенсии, выйдя в отставку по годам или из-за ранений. Небольшое но: получали единовременную выплату, достаточную для того, чтобы обзавестись лавкой, пекарней, мастерской. Ну или просто, воротившись в семью, вложиться в хозяйство. Существовал также разветвленный институт инвалидных команд, для ограниченно трудоспособных желающих. Беспомощные (без зрения и ноги-то) размещались на жительство в монастырях либо военных богадельнях. Ужасная, верно, участь, от которой сбежишь попрошайничать?
Здание, памятник архитектуры, построено архитектором Адамини по заказу князя Алексея Куракина для инвалидов, участников войны 1812 года, поселившихся там на полном государственном обеспечении. Жили там и рядовые, и офицеры. Заметим, что инвалиды въехали туда в начале 20-х годов, за сорок лет до создания превосходного полотна Перова. Или домик маловат?
Достроена была примерно за десятилетие до Перовских шедевров. Оборудована по последнему слову: имелись сушильни, за два часа высушивавшие поступающие из прачечной постельное белье и одежду, отоплялось всё так называемой Аммосовской печью. Чтобы провизия не портилась, в подвалах были оборудованы ледники. (В раннесоветское время в ледниках поселили пролетариев).
Словом - батюшка может пить чай на мытищинской водичке совершенно безмятежно. Перед ним никого нет. Бездомный покалеченный герой, дошедший до последней степени отчаяния - плод больного воображения художника Перова.
Конечно, как говаривал Константин Крылов, "найти-то можно, если поискать". Мы можем сочинить длинную историю, по которой инвалид и пособия лишился, и в богадельню не попал, и родных не имел... Но, если мы не ошибаемся, обличизм претендует на типичность создаваемых им жанровых сцен?
Но если мне, из двадцать первого столетия, так легко в этом всем разобраться, отчего не удивлялись современники? Отчего, отчего... Да оттого.
Отчего их Некрасов "вчерашний день" заходил на Сенную поглядеть на биение кнутом женщины в 1848-м году, тогда как уложением 1845-года кнут был заменен плетью? Кто-нибудь удивился?
Не говоря уже о том, что горделиво и беззучно терпеть кнут не могли и здоровенные мужики. Какое там "ни звука из ее груди"? Кнут - очень страшная вещь. Плети - штука архинеприятная, но кнут - чудовищная. Люди голос срывали в страшном крике. Конечно, к кнуту крайне редко приговаривали женщин. Вот Салтычиху, к примеру, в 1768-м году да - били именно кнутом вместе с ее сообщниками - и на Арбатской площади били, и на Патриарших... Кому-нибудь ее жалко?
Но современники всё это съедали с легкостью в мыслях неимоверной. Были ли они глупее людей сегодняшних? Да нет, ровно таковы же. Иной раз кажется, что интернет существует для того, чтобы пользователи мгновенно воспринимали любую блажь, порожденную современными спекулянтами, лишь бы было в простенькой форме и с броскими заголовками. а еще лучше - с картинками.
Так что гордиться, строго говоря, нечем. Мы не умнее тех, кто "дружно вставал в защиту Перова". ("Мы" я говорю из вежливости).
изображения из открытого доступа
