Историко-фантастический детектив
Алексей Богачев
Уважаемые читатели!
В 2006 году вышла художественная книга археолога, доктора исторических наук Алексея Богачева. В данной книге фантастика переплетена с реальными историческими фактами. События книги разворачиваются сразу в трех эпохах - в нашем времени, в годы Второй мировой войны и в Х веке нашей эры.
На канале мы будем размещать по одной главе в день. Приятного чтения и хорошего дня!
Предыдущие главы:
Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12 Глава 13 Глава 14 Глава 15 Глава 16 Глава 17 Глава 18 Глава 19 Глава 20 Глава 21 Глава 22 Глава 23 Глава 24
ГЛАВА 25. НЕОЖИДАННЫЙ СОЮЗНИК
То, что с ними произошло нечто странное, Антон понял сразу же выйдя из тоннеля. И дело было не только в странном поведении наручных часов и сотового телефона, у которых напрочь пропал роуминг. Комов-младший, много лет проведший в лесах и горах Большой Излучины, впитавший всеми фибрами души ее ритмы и дыхание, кожей почувствовал резкую перемену природного фона.
- Петрович, ты чего-нибудь понимаешь? – шепнул он на ухо Мокшину.
- А я думал, это только у меня душа в пятках, – глухо отозвался тот. – Чертовщина какая-то! Вроде бы все то, и все совсем не то.
- Давай-ка, прогуляемся, - предложил Комов Петровичу сразу после того, как их уставшие попутчики, растянувшись на спальных мешках, мирно задремали.
Летняя ночь на Излучине светлая, настолько, что человека можно заметить метров за сто, а на воде и того дальше.
- Ничего не понимаю, - Петрович напряженно вглядывался в пространство над водной гладью. – Здесь три бакена должны быть…
- А прямо напротив мы с тобой должны наблюдать огни Дубровки или, во всяком случае, дубровского дебаркадера, - продолжил Антон. – Но, как видишь, не наблюдаем.
- И ни одного парохода в разгар навигации, – Мокшин в надежде, что его товарищ хоть что-то во всем этом понимает, вопросительно посмотрел на Комова.
- Да, Петрович, да, - грустно покачал тот головой. – Сейчас все расскажу.
Однако в этот самый момент где-то совсем рядом хрустнула ветка. Они оглянулись и увидели, как от темной стены прибрежного кустарника отделился человеческий силуэт и медленно двинулся в их сторону.
Над водой стояла обычная в это время года для этих мест красная заря. А потому приближавшийся к ним человек еще какое-то время продолжал оставаться темной тенью на фоне не по-ночному, светлого неба.
По мере его приближения собеседники увидели, что одет он необычно. На нем был длинный до пят халат, заправленные в сапоги шаровары и какое-то подобие чалмы. Петрович бросил недоуменный взгляд на Антона, который изучающе осматривал нежданного гостя.
- Вы русские? – спросил приближающийся незнакомец на ломаном русском.
- Да, - ответил Антон и успокаивающе похлопал Мокшина по спине. – А вы Нойман? – спросил он в свою очередь.
- Нет, я не Нойман, – человек подошел почти вплотную, – я из его группы, но я ваш друг. Я давно вас здесь жду.
Ничего не понимающий Петрович вопросительно посмотрел на своего Комова.
- Люди Ноймана будут здесь с минуты на минуту. Возможно, они уже здесь, – произнес незнакомец и оглянулся. – А посему я предлагаю вам немедля поехать со мной. Кони уже оседланы.
- Да, но с нами люди… – начал было Комов.
- Боюсь, что это лучшее, что в данной ситуации я могу вам предложить. Может статься, что для своих друзей вы будете единственной надеждой на спасение, – ответил незнакомец спокойно. – Решайтесь, у нас очень мало времени.
За свою недолгую, но весьма насыщенную событиями, работу в качестве оперативного сотрудника Комову не раз приходилось бывать в весьма непростых ситуациях, где один неверный шаг мог стоить всего. В этих случаях Антон полагался только на свою интуицию, которая не раз выручала его.
Молодой офицер нутром чуял, что решение, которое он примет сейчас, окажется поворотным.
- Хорошо, мы идем с вами, - произнес Комов.
Неподалеку действительно находилось три лошади. Вели они себя тихо и спокойно. И лишь запрядали ушами, когда Петрович дыхнул на них самогонным перегаром.
- Как нам вас называть? – спросил, оказавшись в седле, Антон.
- Я привык к имени Омар, – отозвался тот. – Старайтесь ехать тихо и точно за мной.
Какое-то время они двигались вдоль прибрежной полосы. Антон, как профессионал, оценил дальновидное решение своего нового знакомого – набегавшая на берег волна смывала все их следы.
Кони резво несли всадников через леса, поляны и овраги. У большой бревенчатой избы на опушке они оказались едва забрезжили первые солнечные лучи.
Оставив лошадей у коновязи, путники вошли в дом, большая половина которого оказалась кузней. Хозяин жестом пригласил гостей присесть на лавки у стола. Ни говоря ни слова, он выставил перед гостями большую глиняную миску с кусками копченого мяса, солонку, положил несколько лепешек и зелень.
- Нет ли у вас воды? – спросил Петрович, которого давно мучила жажда.
- Да, конечно, - словно извиняясь произнес Омар и поставил на стол большой глиняный кувшин с чистой колодезной водой. – Пейте, ешьте. Вам надо восстановить силы. А я постараюсь ответить на все ваши вопросы.
Петрович, не знавший подоплеки всего происходящего, с удовольствием попив воды, принялся за угощение. То ли от усталости, то ли от голода его страхи значительно уменьшились. Перед ним была вкусная еда, у его ног мирно примостилась хозяйская собака. И пока для душевного равновесия этого было достаточно.
Антон, который, напротив, осознавал всю невероятность окружавшей его действительности, тем не менее, тоже не пренебрег угощением.
- Извините, у вас не будет сигареты? – произнес вдруг Омар.
- Магазин далеко?! – Понимающе спросил Мокшин и, достав из кармана брезентового плаща пачку «Явы», положил ее на стол.
- Магазин? – Омар перевел вопросительный взгляд с Петровича на Антона.
- Да, – кивнул тот, – мой друг оказался здесь случайно. Но ему можно доверять.
Омар неловким жестом достал из початой пачки сигарету и, подойдя к кузнечному горну, раздул подернутые пеплом угольки. Прикурив и с чувством затянувшись, он медленно со вкусом выдохнул терпкий сигаретный дым.
- И все-таки есть что-то сладкое в том вашем безумном мире, - впервые за все время знакомства улыбнулся он. – Однако, пожалуй, к делу, господа. Время торопит.
Петрович, который успел поесть сам и покормить собаку, тоже не без удовольствия закурил. Оглядевшись, видавший виды геолог разумно рассудил, что он находится у друзей. Бессонная ночь вкупе с сытной едой и сигаретой начали клонить Мокшина в сон. Однако монолог их нового знакомого не позволил ему окончательно расслабиться.
Новая жизнь (рассказ Дитриха Шмидта)
С некоторых пор мне перестали нравиться методы Ноймана. Последней каплей стала гибель Вальтера. Обер-лейтенант был хорошо образованным и душевным человеком. В этом мире именно он цементировал нашу троицу. Именно на него, знатока древних культур Востока и тонкого психолога, я возлагал наши надежды на возвращение или, по крайней мере, на адаптацию в этом новом для нас мире. Сам-то я в эту группу попал случайно – технарей со знанием русского языка в Абвере всегда было предостаточно.
Одним словом, после того как мы схоронили нашего товарища, я с Нойманом оставался недолго. Какое-то время мы пытались найти выход назад, но безуспешно. Осознав безумие всего происходящего и безвыходность ситуации, я запаниковал и во всем обвинил командира. После очередной нашей ссоры – я плюнул на все и ушел куда глаза глядят. У меня тогда окончательно сдали нервы.
Первые месяцы скитаний здесь казались мне длинным жутким сном. Я хотел проснуться и не мог. Я устал и уже смирился с мыслью о скорой смерти. Но мир во все времена не без добрых людей. Вот и в этом мире мне такой добрый человек встретился. Я эту нашу встречу не помню. Но по его Ходарбека, словам, он нашел меня, обессиленного, в горах и привез сюда в этот дом.
Мой спаситель оказался кузнечных дел мастером. Прежде чем попасть на Волгу, ему пришлось немало странствовать. Большую часть своей молодой жизни Ходарбек был бродячим кузнецом. Предлагая свои услуги, он переходил из города в город, из селения в селение. Бывало, чтобы переждать очередную зиму, он за небольшую плату нанимался в подмастерья к какому-нибудь кузнецу. Да, собственно, дело было даже не в деньгах. Таким образом Ходарбек перенимал у своих более опытных товарищей секреты и приемы кузнечного мастерства, которыми сам по молодости лет еще не овладел. К слову сказать, секретами этими делились далеко не многие. Но делились: одни по щедрости своей душевной, а другие - за деньги. Одним из последних его приобретений был секрет получения дамасской стали…
С тех пор минуло немало лет. Став большим мастером, Ходарбек решил осесть далеко на севере от своей родины, на Итиле в стране серебряных болгар. Здесь он быстро стал знаменитым. Заказчиками его были многие болгарские ханы. Отстроив на Большой излучине хорошую кузню, мастер женился на девушке-болгарке из соседнего села. И все было бы хорошо, если бы его молодая жена не умерла при родах. Слава богу, ребенок остался жив. Гюзель, так Ходарбек назвал родившуюся девочку, стала единственной радостью в жизни отца. Подрастая, она стала ему помощницей во всем. Даже кузнечное ремесло освоила в совершенстве, разве что с тяжелым молотом управляться не могла.
Эти добрые люди выходили меня. И после того как я окончательно окреп, Ходарбек сказал мне, что я волен идти куда угодно, но он был бы рад, если бы я остался жить у него. Скорее всего, у старика (Ходарбек был уже далеко не молод) были на меня виды и он разглядел во мне не просто хорошего помощника, но будущего мужа для своей дочери.
Как в воду глядел аксакал. Гюзель мне понравилась сразу. Идти мне было некуда. Да и полученные в юности кузнечные навыки я, к счастью, не забыл. А посему Омар – а я представился им именно так - предложение остаться принял с радостью.
С этого момента моя жизнь здесь стала размеренной, спокойной и, я бы сказал, счастливой. Поскольку Ходарбек жил отшельником, постольку и наша с Гюзель свадьба была тихой, семейной. Старик, затаив дыхание, ждал рождения внука – наследника и продолжателя его дела. Но пока наследник еще не родился, он щедро делился своими профессиональными знаниями со мной.
- Послушай, Омар, - сказал мне как-то Ходарбек. – Ты вырастаешь в хорошего мастера. Мне осталось передать тебе лишь пару секретов, которые я сам за немалые деньги купил у дамасских кузнецов.
Ходарбек успел передать мне секрет дамасской стали. А вот внука своего так и не дождался. Умер он быстро, во сне, отдыхая после того, как закончил делать очередной заказ.
Таким вот образом я стал хозяином не только всех его кузнечных секретов, но и всего его наследства. Скоро Гюзель подарила мне сына. Семья, дом, работа… Я уж было начал думать, что эта моя жизнь и есть самая что ни на есть настоящая и единственная.
Но тут объявился Нойман. Неожиданно. Прямо как призрак из прошлого. И я, скажу честно, обрадовался его появлению. Однако то, что он мне рассказал, повергло меня в оцепенение.
Оказывается, ему удалось-таки найти в подземном лабиринте тоннель времени и вернуться в двадцатый век. Причем вернулся он не в сороковые-пятидесятые, а в семидесятые годы. Из рассказа Ноймана я понял, что движение времени в параллельных мирах не синхронное. Разные миры во времени скользят с разной скоростью. И в будущем эта скорость вроде бы больше. Именно понимание этого обстоятельства привело меня к решению не возвращаться назад – ведь тот мой мир стал совсем иным. Вернее, того моего мира не стало вовсе. Десятый век, с моей семьей и моей кузней стал мне более родным. И на предложение моего бывшего командира – «прогуляться по будущему» - я ответил отказом.
Впрочем, Нойман на этом особо и не настаивал. Однако попросил помочь ему. Оказывается, в том послевоенном времени существенно возрос интерес к древностям. За археологические раритеты люди были готовы платить немалые деньги. И Гюнтер рассудил: поскольку Третьего Рейха уже давно не существует, почему бы не поработать на самого себя и не обеспечить себе безбедную старость.
- И какой же век для безбедной старости ты решил выбрать? – поинтересовался я у него.
- Ты заешь, Дитрих, пока не определился.
- Не боишься, что дверка опять захлопнется?
- Боюсь, - рассмеялся он. – А потому хочу попросить тебя об одной безделице. Что тебе нужно, чтобы ты изготовил мне пару мечей с твоим фирменным клеймом?
- Только время.
- Много?
- Пару недель.
- Дитрих, не в службу, а в дружбу, сделай мне это одолжение. Если все получится, как я того желаю, и я отработаю канал переброски древностей отсюда туда, то вопрос о выборе места жительства для нас с тобой будет неактуален, – он подмигнул мне и закурил. – Люди с деньгами в почете во все времена. К слову, о деньгах, сколько ты хочешь в качестве аванса?
- Из тебя, Гюнтер, здесь получился неплохой купец, – улыбнулся я. - Хороший меч стоит недешево. Но по старой дружбе я возьму с тебя плату по итогам твоей сделки.
- Спасибо, Дитрих. Ты не прогадаешь! Ровно через две недели я буду у тебя. А пока, прости, мне еще нужно успеть кое-что сделать. – Нойман засобирался. На пороге он остановился и лукаво поглядел на меня. – Даже на экскурсию туда не хочешь?
- Может быть, когда-нибудь и захочу, но не теперь.
- Ну как знаешь, Дитрих, как знаешь.
Ровно через две недели Нойман был у меня. На этот раз встреча была какой-то суматошной и недолгой. Он забрал свой заказ и, горячо поблагодарив, ушел прочь. «Скоро буду!» – крикнул он из ночи. Потом еще что-то сказал, но осенний ливень заглушил его последние слова.
Нойман не обманул и появился действительно скоро. Однако на этот раз он был грустным и неразговорчивым.
- Калитка захлопнулась, - мрачно произнес он, усевшись за стол. – У тебя есть что-нибудь выпить?
- Самогон.
Я собрал на стол выпивку и закуску. Нойман сам налил себе в большую стопку и молча выпил. Опять налил и выпил. Потом достал пачку курева, распечатал и протянул мне.
- Угощайся, это последние, – сказал он и смачно затянулся. – Когда-то еще табачку попробуем… Колумб-то Америку еще не открыл.
И то ли самогон ему тогда в голову ударил, то ли усталость сказалась, но он как-то сразу обмяк. Его речь стала бессвязанной. Немецкие слова перемежались у него с тюркскими и еще какими-то. Он то истерично смеялся, то вдруг начинал рыдать. Сначала я подумал, что это обыкновенный пьяный бред, но когда у него вдруг начался озноб и лихорадка, я понял, что он заболел.
Я положил его в постель. Он заснул, но сон его был болезненно-тревожным. Он продолжал нести всякую околесицу. Иногда это был долгий монолог без конца и начала: «…да плевал я на фюрера! Придурок, художник-недоучка! С Советами не справился! Мирового господства он захотел! Он захотел, а получу я. Я буду разделять и властвовать, разделять и властвовать. И никто мне не помешает. Никто… Надо съездить в каганат к хазарам…».
Слава богу, в моей индивидуальной аптечке еще оставались кое-какие лекарства, и температуру ему я сбил достаточно быстро. Он угомонился и заснул. Бред прекратился.
Проспал Гюнтер без малого трое суток и проснулся сильно ослабленным. Моя жена решила было покормить его куриным бульоном, однако он отказался и попросил воды. Выпив почти весь кувшин, он заснул опять. А когда через сутки проснулся, то с удовольствием попил мясного отвара.
Мало-помалу его здоровье восстанавливалось. Однако теперь Нойман был угрюм и молчалив.
- А где твой сын, Дитрих? - спросил он как-то.
- А мы его в это время всегда к бабушке и дедушке отправляем. Там в деревне с ровесниками ему веселее.
- А за мечи я тебе заплачу. Не волнуйся.
- Да я и не волнуюсь, - пожал я плечами.
- Скоро мой караван из Средней Азии придет. Денег будет достаточно, – сказал Нойман задумчиво, а потом вдруг резко спросил: – Я бредил?
- Бредил.
- О Муктадире ничего не говорил?
- О каком Муктадире?
- Ну да бог с ним, с Муктадиром. – Было видно, что Нойман успокоился. – Я у тебя поживу еще дней пять, не возражаешь?
- О чем разговоры, Гюнтер? Я бы и сам тебя никуда не отпустил.
Нойман обрел свою обычную форму на удивление быстро. Уже дня через три он стал самим собой – строгим, решительным и подтянутым.
- Ты обратил внимание на то, что я у тебя всегда появляюсь один? – спросил он как-то за завтраком.
- Да я, по правде сказать, и не задумывался над этим.
- Мы здесь уже много лет. Я в этом мире становлюсь достаточно уважаемым человеком. У меня есть связи в Багдаде, Самарканде, Каганате. Меня знают и ценят все болгарские вельможи и даже сам хан. Общаясь с ними, я понял, что люди во все времена одинаковые. Стремятся к неограниченной власти, славе и удовольствиям. А самый короткий путь ко всему этому – мост из золота. Но есть еще один путь поставить человека на колени. Если ты, Дитрих, помнишь, фюрер послал нас за сверхоружием, которым он хотел подчинить себе весь мир. Сверхоружия мы здесь не нашли, а Фюрер войну там проиграл. Вот тогда-то я и подумал – зачем мне возвращаться туда, если здесь я могу стать властелином мира. И нужно-то для этого совсем немного – полсотни автоматов, сотня гранат… Ведь в этом мире это и есть сверхоружие! Конечно, я не столь наивен и прекрасно понимаю, что без тонкой политической игры не обойтись и здесь. Поэтому я по мере сил своих пытаюсь сойтись с сильными мира сего. И вот когда я уже сплел здесь достаточно изящную интригу, пытаясь окончательно поссорить всех и вся, чтобы, разделив их, властвовать над ними. И вот когда по коридору времени должны были пронести оружие XX века, дверь вдруг исчезает…Стать фюрером в X веке! Неплохая идея, а, Дитрих. Как там древние говорили? Лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме.
По правде сказать, этот его монолог меня ошарашил. Живя здесь, я переоценил всю свою жизнь и возблагодарил бога за то, что с нами случилось. Я искренне полагал, что и Гюнтер думает примерно так же. Я ошибался.
- У меня, Дитрих, большие планы. Ты единственный, кому я в этом мире доверяю, а потому не хочу, чтобы кто-либо из сильных этого мира знал о том, кто мы на самом деле. Я не имею право проколоться, а потому не хочу вмешивать тебя во все свои дела. Ты меня понимаешь, дружище?
- Но ведь коридор закрылся? – пожал я плечами.
- Надеюсь, не навсегда, друг мой. Нам же не привыкать ждать и терпеть.
Вот такой у нас тогда разговор получился.
Потом Нойман опять пропал. Надолго. На несколько лет. До меня доходили какие-то слухи о Хорне-Филине. Но чаще всего это были досужие сплетни моих очередных заказчиков. И если в их болтовне была хоть какая-то доля правды, то по всему получалось, что он действительно становился достаточно влиятельным в этом мире человеком.
Некоторое время тому назад Нойман объявился опять и, как всегда, неожиданно. В то утро мы с сыном во дворе перековывали наших коней. Оставалось подковать последнего. Сын на секунду зашел в кузню. И в этот самый момент у меня за спиной раздался насмешливый голос: «Эх, Дитрих-Дитрих, ты действительно стал Омаром и из бдительного диверсанта окончательно превратился в медлительного кузнеца. Минут десять здесь сижу, за тобой наблюдаю».
Я оглянулся и увидел, что в дальнем конце двора на пеньке сидит Нойман. От неожиданности я даже молоток чуть не выронил.
- Стареем, - он поднялся и пошел в мою сторону. – А дети наш самый настоящий календарь. Я ведь его совсем маленьким видел. А теперь вон он, какой батыр.
Вышедший на крыльцо сын с удивлением наблюдал за нашими радостными объятиями.
Уже за столом, когда Нойман, лукаво улыбаясь, вывалил из своей сумки бутылки со спиртным, какие-то необычные консервы, цветные пачки сигарет и прочую мелочь, я все понял.
- Да, мой друг, да. - Нойман закинул ногу на ногу и наслаждался произведенным эффектом. – Калитка открылась, и я там был. Наливай!
Рассказанная им история, снова потрясла меня до глубины души. Оказывается, время летело не только здесь, но и там. И там, у вас, значительно быстрее.
Я не буду останавливаться на подробностях его рассказа. Вы лучше меня знаете, что там у вас происходит. Но некоторые детали, я думаю, вам будут небезынтересны.
И если говорить совсем коротко, то Нойман договорился о поставках оружия.