Историко-фантастический детектив
Алексей Богачев
Уважаемые читатели!
В 2006 году вышла художественная книга археолога, доктора исторических наук Алексея Богачева. В данной книге фантастика переплетена с реальными историческими фактами. События книги разворачиваются сразу в трех эпохах - в нашем времени, в годы Второй мировой войны и в Х веке нашей эры.
На канале мы будем размещать по одной главе в день. Приятного чтения и хорошего дня!
Предыдущие главы:
ГЛАВА 6. ВРАЧ
– Эй! Есть кто-нибудь дома? Откройте, милиция! – Антон уже три минуты барабанил в тяжелые металлические ворота дома хирурга Мансурова. Безуспешно.
Сыщик шел сюда с надеждой, что, быть может, это третье дело прольет хоть какой-то свет на всю эту весьма запутанную историю.
Дело… Строго говоря, в данном конкретном случае никакого дела и не было. Вернее – не было факта преступления. Просто около года назад пропал известный в городе человек, хирург-офтальмолог и, по отзывам коллег и пациентов, просто хороший человек Рауф Салихович Мансуров.
Хватились его на работе сразу же, поскольку Мансуров не пришел на плановую операцию, которую должен был проводить лично. Чтобы профессор опоздал на операцию или просто на какую-то запланированную встречу – такого в клинике не помнили. А тут – не пришел!
Естественно, все засуетились, машину послали. Однако пожилая домработница сказала, что «пришла она сегодня утром, а хозяина уже не было».
Вот те раз! Сразу же помчались в милицию. Там, как и во всем городе, хорошо знали «наше мировое светило». Дежурный по городу сразу же запросил сводку происшествий за последние сутки. Однако мужчина среднего роста, сорока пяти лет от роду, с большими залысинами и карими глазами в ней не фигурировал.
Как и положено, через трое суток после исчезновения хирурга ближайший его родственник, двоюродный брат Юнус Мансуров (тоже, к слову сказать, врач), подал в органы официальное заявление.
Следственную группу возглавил подполковник Белкин, пожилой и очень опытный сыщик. Скрупулезный до чрезвычайности, он лично осмотрел загородный дом хирурга, беседовал с коллегами и родственниками доктора, лично… Никаких зацепок. Более того, никакого криминала вокруг имени честнейшего человека Рауфа Мансурова не было в принципе. Будучи не просто врачом от бога, но правоверным мусульманином, доктор и жил, и работал исключительно по совести. А то, что за долгую трудовую жизнь он накопил денег на весьма скромный загородный дом, объяснялось тем, что среди его пациентов были не только наши небогатые соотечественники, но и эмиры с Ближнего Востока, и виднейшие политики Запада, и отпрыски королевских фамилий… А эти люди умеют быть благодарными. Собственно, на деньги этих богатых людей и были построены два новых корпуса городской больницы, завезено из Америки новейшее оборудование, открыта экспериментальная научно-исследовательская лаборатория, повышена зарплата врачам… А все он – Рауф Салихович, светлая голова и золотые руки.
И вот доктор пропал. Это был удар и для клиники, и для всего города…
За воротами непрерывно лаяла собака. Антон не отступал и продолжал стучать в ворота.
– Иду уже, иду, – раздавшийся за высоким забором голос, судя по всему, принадлежал пожилой женщине. – Найда, фу, уймись!
И действительно дверь открыла заспанная бабушка в зеленом платочке, черном байковом пиджаке, старомодной юбке и галошах.
– Вы к кому? – громко и удивленно спросила она, глядя Антону в глаза.
– Здравствуйте, я из милиции, – спокойно произнес он и полез в карман за удостоверением.
– Говорите громче, я плохо слышу.
– Я из милиции! – прокричал Антон ей прямо в ухо и показал служебное удостоверение. Он понял, почему так долго не открывали дверь. – А вы Марфа Федотовна?
– Я домработница! Меня зовут Марфа Федотовна! – громко, с расстановкой ответила она.
– Марфа Федотовна, разрешите дом осмотреть? Мне по работе нужно.
– Дом смотреть? Проходи, соколик, проходи. – Домработница приветливо улыбнулась и пропустила гостя. – Тише ты! Уймись! – бросила она разволновавшейся на цепи кавказской овчарке.
Двухэтажный дом из красного кирпича оказался небольшим, но очень уютным. Испросив разрешение обойти все его комнаты, Антон решил не торопиться и быть предельно внимательным к любым мелочам. «Должна же быть какая-то зацепка. Хоть какая-то…», – убеждал он себя.
Однако никаких явных, да и неявных, зацепок не наблюдалось. Кухня-столовая, переходящая в открытую летнюю террасу. Что здесь особенного? Ровным счетом ничего. Антон видел десятки точно таких же типовых столовых комнат, с такой же вот плетеной мебелью.
Несмотря на то, что хозяина не было здесь уже почти год, в доме царили идеальная чистота и порядок. Марфа Федотовна приходила сюда убираться через день, кормила собаку.
Небольшая спальня, куда с разрешения домработницы вошел Антон, в настоящий момент проветривалась. Свежий утренний ветерок едва колыхал полупрозрачную занавеску. Здесь все было по-спартански. Небольшой жесткий диванчик, напоминавший скорее медицинскую кушетку, стоял в одном углу комнатки. В другом – журнальный столик. На нем – лампа. Шкаф, кресло. Никаких излишеств. На одной стене в рамках под стеклом висели какие-то надписи по-арабски, а также лауреатские дипломы и авторские свидетельства. На широком подоконнике лежала книга в светло-зеленом коленкоровом переплете. «Коран, – догадался Антон, – а коврик, что на полу подле дивана, вероятнее всего молельный».
– В урочные часы хозяин здесь закрывался, читал Коран, размышлял, молился, – Марфа Федотовна, стоявшая в дверном проеме, словно прочла его мысли. – Набожным он был человеком.
– А почему был? – отозвался Антон, выглядывая в окно.
– Так ведь почитай год, как пропал! – она поднесла платок к влажным от слез глазам и быстро ушла.
Самой интересной комнатой оказался кабинет. Длинный, во всю стену деревянный стеллаж был уставлен сотнями книг. Стояли они ровно и плотно – одна к одной. Литература была сгруппирована по разделам: медицина, нетрадиционная медицина, лекарственные растения, астрономия, астрология, поэзия, беллетристика, экономика, археология, языкознание… Конечно, больше было книг по медицине вообще и офтальмологии в частности. Однако широта интересов ученого поистине потрясала. «Неужели он все это прочитал? – удивился Комов. – Судя по тому, что корешки многих книг были затерты, их, похоже, открывали, и не раз».
Огромный письменный стол в кабинете был обшит хорошим зеленым сукном и занимал добрую четверть кабинета. Книги, лежащие на нем несколькими аккуратными стопочками, по всей видимости, находились в работе. Антон быстро просмотрел их названия. Это были, главным образом, шикарно оформленные зарубежные издания по офтальмологии. Многие содержали дарственные надписи: «Другу и коллеге с восхищением из-за океана! Питер Вульф. Университет Атланты», или «Дорогому учителю с любовью и благодарностью от Саши и Маши Николаевых. Главная Берлинская научно-исследовательская клиника» и т. д.
Все, что увидел Антон в доме у офтальмолога, было достойно и уважения, и преклонения, но удивило его другое. Оказывается, Рауф Салихович имел страсть. Он «болел» горами. Будучи альпинистом, он принял участие во множестве экспедиций на Памире, Тянь-Шане и даже в Гималаях. Страсть эту он не скрывал, скорее даже гордился своими достижениями альпиниста. Подтверждение тому – яркие, развешанные по стенам и расставленные на стеллаже фотографии: вот он без кислородной маски на пике Коммунизма, вот он в компании известных российских спортсменов на Конченджанге, а вот на этой черно-белой фотографии в обнимку с каким-то очень известным альпинистом. Сыщик напряг память и вспомнил, что этот альпинист не кто иной, как первый покоритель Эвереста Эдмунд Хиллари. «Солидное знакомство!» – с уважением отметил он.
Обойдя все комнаты, внимательно осмотрев вещи, окружавшие хозяина дома, следователь пришел к ряду весьма тривиальных выводов. Как он и ожидал, Мансуров оказался типичным гениальным ученым: целеустремленный, цельный человек, беззаветно преданный науке, коллегам и ученикам, бессребреник, аскет. Воспитанный в мусульманской семье, он, впрочем как и многие великие ученые, был глубоко верующим человеком. Даже его увлечение альпинизмом не разбивало цельности образа: очень многие ученые были истовыми путешественниками, говоря современным языком, экстремалами. Кто-то из них любил сплавляться по бурным рекам, кто-то – летать на дельтаплане, кто-то – спускаться с аквалангом на дно морское… И альпинизм в этом смысле не самое экзотическое, а скорее традиционное увлечение людей науки.
Обо всем этом Антон размышлял уже на веранде, где попивал любезно предложенный Марфой Федотовной чай с земляничным вареньем. Вдруг в ворота позвонили. Глуховатая домработница, как и в случае с Антоном, не услышала звонка, а среагировала только на лай Найды. Обойдя круглую, усаженную яркими цветами клумбу, она с усилием отворила массивную дверь деревянных, окованных железом ворот.
В проеме показался молодой человек лет восемнадцати-двадцати, одетый в светлую футболку и «бриджи». Солнцезащитные очки сдвинуты на лоб. Все это Антон отметил машинально, продолжая размышлять.
Маленькая заноза исподволь покалывала сознание сыщика. Здесь в доме он увидел нечто, что где-то, когда-то видел и раньше. «Но где? Когда? А главное – что? – мучился он. – Книга? Фотография? Надпись? Надпись, надпись… Ну, конечно же, надпись!»
Поставив чашку на стол, Комов встал и решительно двинулся в сторону спальни. Среди двенадцати висевших в рамках арабских надписей его глаз сразу выхватил ту самую. Это была сура «Читай». Именно она была написана чернилами на стене в библиотеке покойного Мушера.
Сердце Антона готово было вырваться из груди. На лбу выступила испарина. Одна догадка в его голове сменяла другую. «Стоп-стоп! – приказал он себе. – Никаких скоропалительных выводов! Спокойно!»
– Да вот, – сказала Марфа Федотовна, когда внешне спокойный Комов подошел к столу и потянулся за чашкой чая, – племянник Рауфа Салиховича заходил. Все интересуется – нет ли от дяди каких известий.
– Племянник? – замер следователь. Досконально изучив дело, он точно знал, что у Мансурова не было ни племянника, ни племянницы.