Историко-фантастический детектив
Алексей Богачев
Уважаемые читатели!
В 2006 году вышла художественная книга археолога, доктора исторических наук Алексея Богачева. В данной книге фантастика переплетена с реальными историческими фактами. События книги разворачиваются сразу в трех эпохах - в нашем времени, в годы Второй мировой войны и в Х веке нашей эры.
На канале мы будем размещать по одной главе в день. Приятного чтения и хорошего дня!
Предыдущие главы:
Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12 Глава 13 Глава 14
ГЛАВА 15. ВСТРЕЧА
После рассказанной полковником Стрельцовым истории, Антон долго не мог прийти в себя. Привыкший рассуждать логически и оперировать сугубо физическими категориями, он первый раз в своей практике столкнулся с некой тайной, раскрыть которую возможно было лишь отказавшись от привычных констант окружавшего его мира. Закон причинно-следственных связей в этом деле переставал работать.
«Что же это получается? - мысленно рассуждал он. – Абу-Фаттах, живший в десятом веке, три года назад написал некий текст, на поверку оказавшийся инструкцией по приготовлению пенициллина, лекарства, изобретенного в середине двадцатьго века. Где здесь причина, где следствие?!»
В лесу всегда хорошо думается. Здесь, если хорошо знаешь дорогу, тебя ничто не отвлекает – ни резкие гудки автомобилей, ни внезапные встречи, ни призывно-навязчивая реклама нового бутика, разве что белка кокетливо перебежит дорогу или филин над головой ухнет.
Дорогу к Лысой горе Антон знал хорошо. «И совпадения-то все как на подбор, - он не пытался усмирить свои разбушевавшиеся чувства и мысли. – Это ж надо – «Лысая гора»! Не хватает ведьмы и упыря! Ну, ничего, разберемся во всем и всему дадим сугубо логичные разъяснения, восстановим причинно-следственные связи, а заодно и пространственно-временной континуум».
- Понимаешь, Антон, - говорил Стрельцов при их последней встрече, – сходить в пещеру сейчас, значит, решить или, по крайней мере, снять очень многие вопросы.
- Значит, вы полагаете, что там под Лысой горой и есть вход в Шамбалу? – Антон глубоко уважал своего наставника, но при этом, на его взгляд, абсурдном, разговоре он не мог сдержать улыбку.
- Вот и ты мне не веришь, - устало вздохнул полковник и сел за свой стол, но через секунду снова вскочил и заходил по кабинету: – А между тем, «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось даже нашим мудрецам», Антон! Даже нашим!
- Сергей Васильевич. Да вы не волнуйтесь. Я все сделаю в лучшем виде.
- Ты пойми, Антон. После моего секретного доклада начальству в 1972 году… После того как меня подняли на смех… я зарекся и думать об этом деле. Но события последних месяцев просто заставляют меня вернуться ко всей этой истории. Ибо все эти парадоксы можно объяснить лишь тем, что коридор в параллельный мир снова открылся.
- И те воришки из музея, на ваш взгляд, это люди оттуда? – Антон пытался казаться серьезным.
- Я думаю, да, – задумчиво ответил полковник и потянулся к пачке папирос.
«В одном шеф, несомненно, прав, – продолжал рассуждать молодой следователь, карабкаясь по крутой горной тропе. – Если при раскрытии преступления есть хоть малейшие основания, чтобы двигаться именно в этом направлении, то в эту сторону следует идти и пройти путь до конца, чтобы окончательно убедиться в несостоятельности (или состоятельности) этой рабочей версии».
Был самый разгар дня. Стрелки Антоновских наградных часов едва перевалили за полдень. Но здесь, на крутом, густо заросшем лесом, горном склоне всегда царил какой-то особенный, загадочный предвечерний сумрак. Влага, исходящая от корней столетних дубов и осин, усугубляла таинственность этого сумеречного мира.
«В конце концов, - Антон продолжал убеждать самого себя, - чем доказывать, что ты не верблюд, лучше один раз взять да и сходить в эту самую пещеру Али-Бабы и сорока разбойников. Что я, собственно, и делаю».
Закрепленная под левым плечом кобура с тяжелым «Макаровым», мешала следователю карабкаться по склону. Вообще-то Антон не хотел брать с собой оружие. Что может случиться с человеком в природном, охраняемом государством, заповеднике, где последнего медведя убили сто лет назад? Но на этом решении настоял шеф. «Пистолет, - говорит, - возьми обязательно и пять дополнительных обойм тоже возьми. Это приказ». И он, памятуя, что рекомендации Стрельцова никогда не бывали лишними, в точности исполнил приказ. И еще кое-какое спецоборудование он тоже прихватил, хотя искренне надеялся, что в этом туристском походе оно ему не пригодится. И спецоборудование, и пара плоских банок консервов были тщательно уложены в полевую офицерскую сумку, болтавшуюся у его правого бедра.
Погрузившись в свои размышления, следователь и не заметил, как лесистый крутой склон вдруг оборвался каменным ущельем. Для Антона, бывавшего здесь неоднократно, неожиданностью это не стало. Однако открывшийся перед ним величественный горный пейзаж, все же заставил его остановиться и залюбоваться освещенными полуденным солнцем скалами.
Неповторимость природного комплекса Орлиных гор была в том, что на сравнительно небольшой территории перекрещивались совершенно разные ландшафтные зоны. Классическая степь здесь резко обрывалась густым реликтовым лесом, а лесистые горы вдруг переходили в жаркую пустыню, или (как это было сейчас) в холодную скальную гряду.
Антон почувствовал голод. Посмотрев на часы и вспомнив, что не ел со вчерашнего ужина, он решил перекусить. Помимо банки консервов, в полевой сумке лежала пара бутербродов, тщательно завернутых в фольгу. Бутерброды сегодня на речном причале сунул ему шеф: «Держи вот, жена собрала». Без «тетьвалиных» бутербродов не обходилась ни одна, даже самая короткая командировка Антона. «Ну, ты все понял?» – в сто первый раз переспросил шеф, когда речной трамвайчик уже отходил от причала. «Все, дядь Сережа, не волнуйтесь! - ответил Комов и, улыбнувшись, помахал рукой. – Тете Вале привет и спасибо за гостинец».
Усевшись на небольшой согретый солнцем мшистый валун, Антон принялся с любопытством разворачивать сверток: что же тетя Валя придумала на этот раз? В фольге оказалось два бережно прижатых друг к другу бутерброда. Каждый из них представлял собой горбушку свежей городской булки, на которой последовательно возвышались обильно смазанный горчицей кусок домашней буженины, свежие листья салата, накрытый зеленью пласт желтого голландского сыра в майонезе, и всю эту красоту венчал ломтик свежего огурчика.
Невольная улыбка расплылась по лицу офицера. Тетю Валю, ее доброе, приветливое лицо и ласковые руки он помнил чуть ли не с самого своего рождения. И с самого рождения она баловала его, но не игрушками и обновками, а чем-нибудь вкусненьким. Школьницей пережившая ленинградскую блокаду, она выстрадала убеждение, что в «первую голову человека нужно накормить». Даже нищим она подавала не деньги, а булочку или краюшку хлеба.
Зная, что Орлиные горы изобилуют источниками, воду с собой Антон не взял. С наслаждением съев бутерброды, Антон достал из полевой сумки небольшую плоскую алюминиевую фляжку и пошел к скальному обрыву – где-то совсем неподалеку журчал ручей. Вдоволь напившись холодной родниковой воды и наполнив ею фляжку, он вернулся к валуну. Было самое время немного подремать на солнышке, «чтобы (как говорит тетя Валя) жирок завязался». Прислонившись спиной к теплому камню, он зажмурился и подставил лицо теплым солнечным лучам. «Хоть здесь позагорать», - подумал. Сон его не был глубоким. В силу особенностей профессии, расслабиться полностью он мог позволить себе только в собственной квартире. Сладко подремывая, Антон отчетливо слышал и монотонное постукивание дятла, и песню жаворонка, и кукование кукушки.
«Нет, конечно, в рассуждениях дяди Сережи, безусловно, что-то есть», - сквозь дрему вспоминил он недавнюю беседу со Стрельцовым.
- Дядь Сереж, да я все понимаю, - кипятился Антон. – Был сорок второй год, были эти немецкие экспедиции, отправленные параноиком Гитлером. Это есть факт. Но твоя погоня за Нойманом вовсе не означает, что та пещера является ходом в параллельный мир! Наличие некой Шамбалы не есть факт. Пока это не более чем домыслы склонных к фантазии и мистификации людей. Даже если кто-то когда-то и попадал в параллельный мир, то уж наверняка не возвращался оттуда.
- В том-то и дело, Антон, что возвращался, – в отличие от своего молодого коллеги, Стрельцов свое волнение старался не выдавать. – Чая хочешь?
- Чая? Какого чая? – не понял лейтенант.
- Цейлонского крупнолистового. Мне майор Ильяшов подарил пачку настоящего цейлонского чая. Он вчера из командировки вернулся, – резко перевести разговор совершенно на иную тему – излюбленный прием старого следователя. На сей раз он прибег к нему просто для того, чтобы немного сбить пыл разгорячившегося Комова.
В пылу дискуссии Антон не заметил, что на журнальном столике в дальнем углу большого шефского кабинета призывно заурчал электрочайник.
- Так вот, - продолжил полковник, ставя перед ним большую, полную чашку свежезаваренного ароматного напитка. – Я склонен думать, что Нойман или кто-то из его группы оттуда возвращались.
- И что, тому есть доказательства?
- Есть. Не прямые, скорее косвенные, но есть. – Стрельцов приблизил к лицу бокал и, сладко зажмурившись, с наслаждением медленно вдохнул волшебные запахи далекого острова. – Видишь ли, - не открывая глаз, продолжил он, – до 1972 года я, как и ты, думал, что группу Ноймана просто-напросто засыпало в том самом тоннеле. Но именно в том году произошли некие события, которые заставили меня вспомнить и о той операции 1942 года, и об ее главных героях.
- И что же произошло в семьдесят втором? – Антону чай показался действительно очень вкусным. Эффект напитка оказался на редкость интересным – уже после третьего глотка молодой сыщик удивительным образом расслабился и перестроился на мирное продолжение дискуссии. Усевшись в кресле поудобнее, он решил меньше говорить и больше слушать. Тем более, что загадочные интонации шефа предвещали нечто интересное.
Клинки мастера Омара (рассказ полковника Стрельцова)
Слава богу, Антон, тебе, историку по образованию, не нужно объяснять: чем меч, пролежавший в земле тысячу лет, отличается от клинка, сделанного позавчера …
Летом 1972 года меня откомандировали в Ленинград. На таможне в Пулково был задержан некто из нашего города. Причина задержания на первый взгляд была достаточно банальной – обыкновенная контрабанда. Но только на первый взгляд.
Когда в чемодане у контрабандиста под вторым дном таможенники находят три иконы школы Андрея Рублева – это нормально. Когда человек в своем желудке, как в контейнере, провозит сотни полиэтиленовых капсул с героином – это ненормально, но достаточно типично. Но когда в обыкновенной тряпичной сумке в багаж сдают пару мечей каролингского типа – это, по меньшей мере, необычно.
Впрочем, поначалу сами таможенники приняли клинки отличной сохранности за новодел и хотели пропустить. Однако молодого лейтенанта-таможенника остановило наличие зеленоватых камней, закрепленных в навершиях мечей: иногда бутылочное стекло можно перепутать с драгоценным сапфиром и наоборот.
Приглашенный эксперт сразу же определил эти камни как драгоценные. Груз, равно как и его обладатель, был задержан, так как по существующему законодательству вывоз из страны драгоценностей запрещен.
Но если бы все было так просто! Вслед за экспертом-ювелиром задержанный груз было предложено осмотреть специалистам из Эрмитажа. И те, к удивлению своему, признали в двух железных клинках не современный новодел, а удивительным образом сохранившиеся подлинные клинки X века.
В заключении экспертов было написано следующее: «Мечи каролингского типа (2 экз.) являются редчайшими образцами оружия X века. Изготовленные мастерами Среднего Рейна где-то в районе между городами Майнц и Бонн, они отмечены семейной маркой «Ульфберт» (ULFBERHT), о чем свидетельствуют клейма на поверхности лезвий. Такого рода изделия в X-XI веках пользовались спросом в Европе от Ирландии и Британии на западе до Волжской Болгарии на востоке. На сегодня известно не более 100 экземпляров изделий с клеймом ULFBERHT. Однако представленное на экспертизу оружие является несравненно более ценным отнюдь не из-за драгоценных камней, закрепленных в эфесах их рукоятей. Настоящие мечи являются редчайшими образцами клинков с надчеканенным на клейме ULFBERHT еще одного клейма, выполненного арабской вязью, переводимой как «мастер Омар». В настоящий момент (кроме задержанных на таможне) в мире известно три меча с таким надчеканом. Все они содержатся в частных коллекциях за рубежом и представляют значительную (в том числе и в денежном эквиваленте) ценность. Известно, что клинки, перекованные в мастерской мастера Омара (которая в X веке, судя по всему, находилась в одном из городов Волжской Болгарии), имели гораздо большую прочность, нежели их аналоги, произведенные в средневековой Германии. Особые, известные только мастеру Омару, секреты науглероживания железа (придающие клинку качества, аналогичные дамасским клинкам), в настоящее время утеряны. Необъяснимой представляется беспрецедентная сохранность клинков. Мечи, представленные на экспертизу, являют собой значительную историко-культурную ценность…».
Показания курьера, у которого изъяли все эти ценности, ничего особенного на первый взгляд не дали.
Тем не менее, выяснилось, на мой взгляд, несколько чрезвычайно важных моментов. Во-первых, так называемый курьер (наш земляк) классическим злодеем не был. Более того, это был вполне добропорядочный человек, работавший вторым помощником капитана одного из наших круизных лайнеров. И из Пулковского аэропорта он должен был лететь не куда-нибудь, а в Копенгаген, где в настоящий момент готовится к очередному кругосветному плаванию его родное судно. Что же касается этих двух клинков, то, согласно его слов, «эти громоздкие сувениры попросила вывезти в Данию хорошая знакомая его жены Анастасия Вайнер. Она сама собиралась ехать туда, но боялась, что таможенники воспримут эти клинки не в качестве оригинальных подарков, а как холодное оружие. Ну, а поскольку нас, моряков, на таможне иногда и вовсе не проверяют… Вот так и получилось». На вопрос – кто должен был забрать груз в Дании, он ответил, что она сама…
Мы потом проверили. Гражданка Анастасия Аркадьевна Вайнер действительно выехала с туристической группой в Данию за неделю до этого происшествия на таможне. Наши обращения к датской полиции успеха не возымели. Что делать, такие были времена, разгар холодной войны… Ну а в Союз, как ты, Антоша, догадываешься, Анастасия Вайнер не вернулась. И одному богу известно, что она вывезла в своем багаже в качестве личных украшений, например. И все же, как я потом узнал, на одном из закрытых парижских аукционов в качестве лота за миллион долларов была выставлена золотая гривна – ожерелье на шею с драгоценными каменьями работы восточных мастеров десятого века. При этом особо была подчеркнута уникальная сохранность изделия.
Опросы друзей и знакомых гражданки Вайнер в нашем городе никаких зацепок не дали.
Конфискованные на таможне клинки было решено передать в Эрмитаж. Именно там, в хранилище средневековых экспонатов, мне были показаны клейменые мечи десятого века. Необычностью ситуации я проникся, когда увидел лежащие рядом, черные, рыхлые, тупые, изъеденные ржавчиной и временем мечи из захоронений десятого века и, новенькие, блестящие на дневном солнце, острые как бритва, клинки мастера Омара.
Как там, в современной рекламе – почувствуйте разницу? Я почувствовал… сполна.
***
Все это Антон вспоминал, лежа на согретом солнцем большом мшистом валуне.
«Пожалуй, уже одиннадцать минут первого», - он любил эту придуманную им еще в детстве игру: сверять «свое» внутреннее время с показаниями хронометра. Открыв глаза и взглянув на недорогие, но очень точные часы марки «Победа», Антон с удовлетворением отметил, что ошибся всего на тридцать секунд.
Полежав еще минуту, он встал, заправился, перекинул через плечо полевую сумку и легко спрыгнул с валуна. Идти до пещеры оставалось немного, и потому молодой сыщик пошел спокойным, размеренным шагом. Впрочем, по узким горным тропинкам двигаться иначе не рекомендуется.
Несмотря на то что расщелина – вход в скалу – была достаточно узкой, Комов заметил ее, находясь еще на вершине скальной гряды. Клонившееся к западу солнце весьма удачно освещало скалы напротив. «Как на картинке», - удовлетворенно отметил Антон и начал спускаться.
Уже на подходе сыщик без труда заметил следы недавнего посещения этого места: свежесломанные ветки, отпечатки рифленой обуви… Однако делать скоропалительные выводы он не стал – с недавних пор Большая Излучина притянула к себе не одну группу охочих до сенсаций и острых ощущений туристов. И хотя это место ни на картах черных археологов, ни на планшетах туристов-экстремалов, как объект, заслуживающий какого-то особого внимания, не значилось, Антон всегда делал поправку на случайность.
Не без труда протиснувшись в расщелину, Комов несколько метров полз на животе, потом ему удалось встать на четвереньки и, наконец, – выпрямиться в полный рост. Пошарив лучом фонаря по стенам большого сводчатого зала, по колоннам сталактитов и сталагмитов, он с удовлетворением отметил идентичность описанного Стрельцовым и увиденного им интерьера.
Достав заветную карту, Антон без труда сориентировался на месте и двинулся в нужном направлении. Коридор, по которому он шел, действительно был штольней. Яркий луч фонаря бил на несколько метров вперед, то упираясь в стену, то растворяясь в густой темноте, казалось, бесконечного тоннеля.
Время от времени Антон заглядывал в карту. «Пока все правильно, - удовлетворенно отметил он, доставая флягу с водой. Сделав несколько маленьких глотков, Комов с удивлением поймал себя на мысли, что ему мерещится запах табачного дыма: - Чертовщина какая-то. Впрочем, почему бы и нет? Видел же я перед входом чьи-то следы».
За годы работы следователем молодой офицер приобрел неплохую привычку – ничего не отвергать сразу, даже самое невероятное. Он даже придумал некую, состоящую из двух тезисов философскую формулу жизни. Тезис первый: жизнь - это искусство возможного. Тезис второй: в жизни возможно все. Не бог весть какая формула, конечно, но до сих пор срабатывала.
Самым удивительным, пожалуй, было то, что по мере дальнейшего продвижения запах табачного дыма становился все более явственным. Более того, к запаху достаточно дешевых мужских сигарет вдруг начал примешиваться запах весьма дорогого женского парфюма. «Ну это уж совсем дурдом какой-то! - Антон подошел к стене, прислонился к ней спиной и выключил фонарь. – Нужно успокоиться. Просто постоять и успокоиться».
В свое время он посещал психологические тренинги, на которых специалисты продемонстрировали ему (и он сам это ощутил), что в темноте чувства человека начинают работать несколько в ином режиме: очень часто чувствуется то (звуки, запахи), чего на самом деле в данное время и в данном месте просто нет.
Антон медленно осел у стены. Через тонкую кожаную куртку он спиной ощутил бодрящую прохладу камня. «А вот и звуковые галлюцинации подоспели, - улыбнулся он. – Все как на психотренинге. Голос, и не один…Ничего, сейчас все это пройдет». Он достал фляжку и омыл себе лицо.
Однако в полной темноте голоса становились все более явственными. Он даже начал различать отдельные слова.
- Ну все, экскурсия закончена, - голос принадлежал мужчине. – Пора бы и назад.
- А вам, други мои, не кажется, что мы заблудились? – поинтересовался другой мужской голос.
- Ничего мы не заблудились, – третий голос принадлежал молодой женщине, – сейчас должен быть большой зал.
Только сейчас Антон отчетливо понял, что ни эти голоса, ни женский парфюм, ни запах табачного дыма – галлюцинациями не были. Он с облегчением вздохнул, включил фонарь, поднялся и пошел на голоса.
Идти пришлось недолго. Уже за вторым поворотом он увидел свет сильного фонаря.
- Егор, а ты почему не в Гоби? – менторско-придирчивым тоном поинтересовался сыщик. Подходя, Комов понял, что голос одного из говоривших принадлежит его старинному университетскому другу, с которым он не один год делил комнату в университетском общежитии.
Эффект, который произвел своим появлением Антон, был грандиозным: емая сцена… буря восторгов… дружеские объятия… знакомство… вопросы-распросы…
- Петрович, ну я понимаю, - молодежь. Не перебесились еще. Ну, ты-то, старый хрыч, чего под землю полез?! – дружески похлопывая старого знакомца, Петровича, по спине, спросил Антон. Но, не дождавшись ответа, он вдруг резко повернулся в сторону девушки: – Анна, а про какую карту вы только что говорили? Взглянуть на нее можно?
- Да вот она, - журналист протянула прямоугольник заламинированного картона.
В переданной ему карте Комов без труда узнал фотокопию его же схемы.
- А можно спросить, откуда она у вас?
- Я тщательно готовилась к этой поездке. Изучила большой архив нашего географического общества. Но эту карту я нашла в одном из фондов российских документов Вашингтонской библиотеки.
- Копию вы сделали с оригинала?
- Я не знаю, – как-то замешкалась Анна-Мария, – она мне досталась в таком виде. А вы, Антон, видели оригинал этой карты? – в ее голосе появилось какое-то напряжение.
- Да, видел, и вам могу показать, – ответил он и потянулся к полевой сумке: – Фу ты, черт! В моем фонаре батарея, кажется, начала садиться. Надеюсь, вы-то хоть запасные взяли?
К счастью, Анна-Мария оказалась правильной немкой и запас аккумуляторных батарей для фонарика у нее был.
- Слушай, Тоша, - голос Егора внимательно сличавшего две карты был по-научному задумчив, - судя по твоей карте, мы находимся совсем рядом с какой-то дверью. «Eingang» ведь по-немецки – дверь. Я прав, Анна?
- Да-да, прав, - ответила она. Журналистка напряженно всматривалась в новый, неведомый ей ранее вариант карты-схемы пещеры. Было видно, что она сильно взволнована.
Дверь действительно была недалеко. Пройдя большой зал, они остановились перед чернеющей, даже в этой пещерной темноте дырой. Судя по торчащим сбоку ржавым железным скобам, когда-то здесь действительно была дверь.