Жора открыл глаза. Рыжие локоны Тони расплескались по застиранной наволочке. Тоня спала. «Вот как бывает, — думал Жора, разглядывая Тонино лицо. — Сон наяву».
Через полчаса они готовили завтрак. Тоня, поглядывая на Жору, смеялась, разбивая яйца в миску:
— Странный человек! Хватит на меня так смотреть. Это пугает.
— Не верю, что ты мне не снишься, — ответил Жора и поразился своей искренности.
— Хватит спать. Сейчас сделаю тебе три литра кофе. И до следующего нового года не уснешь.
Жора посмеялся и задумался о том, что теперь его горемычная и горячо любимая кружка на пол-литра служит горшком для пупсов.
***
Познакомились они в прошлом году. Жора, оператор на сельской мельнице, решил впервые в жизни посетить вечерние субботние посиделки, где работники собирались выпить и поговорить. Ему не очень нравилось ни первое, ни второе. Настояла мать:
— Сидишь, как сыч. Носа из дома не показываешь. А я внуков хочу, Жорик! Внуков, понимаешь?
— Вот взъелась, — смеялся и отшучивался Жора. — Какие мне внуки? Посмотри на меня. Я сам как внук. Ни дыры своей, ни мечты, ни бороды.
— Так сделай с этим что-нибудь, — не унималась мать. — Отрасти бороду, купи квартиру, девушку найди. Ребенок великовозрастный, господи, прости…
Мать любила Жору. Но когда тому исполнилось двадцать пять, заподозрила неладное. Съезжать сын не планировал, после школы отучился кое-как в местном вузе, работать по специальности не стал: зарплата не понравилась. И вместо преподавания физкультуры в местной школе устроился на мельницу. Ему нравилось работа. Приходил рано утром, принимал смену, включал музыку и наслаждался своим одиночеством.
Девушки у Жоры не было ни в школе, ни в университете. То есть девушки вокруг веселого, шумного рыжего веснушчатого парня, конечно, вились, как пчелы. Но ни на одну он так и не обратил какого-то особенного внимания. Не было у Жоры и каких-либо целей в жизни, как не было и сожалений, желания что-либо в ней изменить. Денег на жизнь хватало, общение с коллегами на смене заменяло общение в принципе. Редко выбирался он куда-нибудь со старыми, еще школьных времен, друзьями. А в свободное от работы время предпочитал либо помогать матери по хозяйству, либо спать.
Матери образ жизни сына совсем не нравился. Она привыкла в школе получать от учителей нелестные отзывы в его сторону по поводу дальнейшей судьбы и трудоустройства:
— Ваш Жорик очень ленивый!
— Ваш Жора совершенно ни в чем не заинтересован, кроме своих книжек. Как собирается экзамен сдавать?
— Ему только в ПТУ. Высшее не потянет.
Однако он потянул. Мечтал стать тренером и переехать в большой город. Но что-то случилось вдруг, щелкнуло, перегорело. И вот Жора работает оператором на мельнице. Будто застрял в возрасте двадцати двух лет, остался вечным студентом без единой мысли в голове о том, что дальше делать с жизнью. И не собирается взрослеть.
— Не забудь обед с собой взять, — наставляла его мать перед тем, как уйти спать. — И не сиди долго, глаза испортишь.
— Спокойной ночи, мама, — кивал Жора и возвращался к чтению.
Вот и сейчас он бы очень хотел оказаться в своей комнате, читать что-нибудь о фантастических мирах и чувствовать, как подступает дремота. Но он здесь, в кафе, сидит в компании людей, о которых не знает ничего, кроме имен. Вот Гога, он тоже оператор, работает в одной смене с Жорой. Там, чуть вдали, сидят Серый и Шмон, он же Павел Шмонов, бурно обсуждают какую-то аварию. Еще дальше Валя из лаборатории и Тоня, ее рыжая помощница.
— Скажи, Георгий Саныч, — обратилась к нему Валя. — Ты веришь в судьбу?
Жора сдержал порыв поморщиться: от нее сильно пахло выпивкой.
— Верю, — ответил он с каменным лицом.
— А почему раньше не приходил к нам? Не судьба?
— Так получается, — пожал плечами Жора.
Тоня слушала выпады начальницы, опустив глаза в пол. Видно было, что ей неловко перед Жорой и всеми остальными.
— Ты как всегда, — похлопал Валю по спине подошедший Гога. — Она с мужем развелась недавно. Переживает, — пояснил он Жоре. — Я ей такси вызвал. Скоро приедет. Заберу одеваться. Веселитесь, не буду мешать.
Жора выразительно посмотрел на освободившееся после Вали место возле Тони. Не то чтобы он горел желанием сидеть с кем-то и обсуждать личные проблемы, но стоял Жора уже почти час, и ноги ныли.
— Садись, — пригласила его Тоня. — Или садитесь? Мы с вами, Георгий Саныч, вроде не общались раньше?
— Почему? Общались. Я вам зерно на пробу приносил.
Тоня рассмеялась:
— Ну да. Я и забыла, какой вы человек.
Следующие несколько минут стали для Жоры откровением. Во-первых, он был поражен осведомленностью Тони по поводу его персоны. Во-вторых, Тоня задавала очень неудобные вопросы, вроде: «Почему вы не уехали? Хотели ведь?» Он и сам часто спрашивал себя об этом, но ответов у Жоры не было. В-третьих, он никогда раньше не испытывал столько радости от близкого присутствия девушки рядом. Тонин запах, голос, ее манера поправлять волосы… Жора смотрел, слушал, и ему все было мало. В чем он и признался, стесняясь.
— Обычно на вас девушки иное впечатление производят, Георгий Саныч?
— Обычно они никакого впечатления не производят. Либо неприятное: говорят громко, почти кричат, хихикают глупо, интересуются зарплатой.
— И сколько вы зарабатываете? — засмеялась Тоня.
— На книги хватает. На девушку не хватает, а тем более на жену и детей.
Они проговорили два часа. Обсудили прошлое, мечты о будущем, которых ни у Тони, ни у Жоры не оказалось. И решили идти домой к Тоне вместе. Формальной причиной был страх за ее жизнь и здоровье, вызванное темным временем суток и всякими ужасными обитателями темных закоулков. Но оба прекрасно понимали, что это повод, а реальная причина в желании поговорить подольше.
Жора стал заходить за Тоней после работы. Провожал до дома и говорил, говорил… Оказалось, что в его голове похоронено столько тем для обсуждения - просто потому, что не было рядом подходящего человека. Иногда он вдруг приходил в себя и замолкал, просил прощения:
— Я слишком много говорю, да? Прости.
— Да нет, продолжай. Еще минут десять идти.
— Расскажи ты, — предложил Жора.
Тоня задумалась немного:
— Знаешь, я нашла ответ на свой вопрос. Я знаю, почему мы оба здесь, никуда не уехали, не работаем по профессии и вообще по жизни плывем, как два бревна, упавшие с баржи.
Жора рассмеялся в голос:
— И почему?
— Нам нужно было встретиться, — ответила серьезно Тоня, заглянула Жоре в глаза и поцеловала в щеку.
***
Он не сразу сообщил матери о том, что встретил девушку. Одной из причин был возраст этой девушки: двадцать восемь лет. У Тони была четырехлетняя дочь Рита, бывший муж-алкоголик и довольно непростая жизнь. Которая, впрочем, совсем на ней не отразилась. Смех у нее был совсем юный, да и внешностью Тоня отличалась приятной. Жора представлял реакцию матери на Тоню и умирал от ужаса. Решил сначала задобрить ее внезапной радостью и съехал в квартиру, которую ему сдала за 19 тысяч рублей в месяц соседка. Раньше в этой квартире жила ее дочь. Потом вышла замуж, уехала вслед за мужем, а квартира пустует. Женское присутствие ощущалось и в момент переезда Жоры: фотообои с розовыми тюльпанами в спальне, розовый кухонный гарнитур и многочисленные поделки из бисера. Ремонт продлился недолго, но съел все Жорины накопления. Однажды вечером он прикинул примерные траты на женщину, которую любишь, и принял решение искать новую работу. Ибо на нынешнюю зарплату не разгуляешься.
Все это Жора делал втайне от Тони, не раскрывая намерений даже перед Гогой и другими сменщиками. Боялся все испортить: получить отказ от Тони, нагоняй от матери и смех в лицо от коллег. Узнал, что в местном спорткомплексе давно ищут тренера. Сходил на собеседование. И скоро сообщил Тоне, что увольняется. Она была в ужасе:
— Это из-за меня? Боишься, что нас раскроют? Хочешь, я уйду?
Жора отрицательно помотал головой. И загадочно улыбнулся, продолжив рассказ о новой работе.
***
Через два месяца он показывал матери кольцо, фотографии Тони и Риты, объяснял, терпеливо выдерживая страх быть непонятым:
— Я люблю эту женщину. Ради нее готов горы свернуть, но для начала буду с жильем что-нибудь решать. Подкоплю годика три, может, домик какой возьму. Тоня всю жизнь в однушке, мечтает о просторе, саде, яблоках своих. Как-то так, мам.
— Как, говоришь, ее зовут? — спросила мать, забирая из рук сына телефон, чтобы получше разглядеть фотографию. — Тоня? Антонина?
Хоть по ней и нельзя было так сказать, но душа ее пела. Наконец-то! Сын встретил женщину, которая разбудила в нем не только жизнь, но и мужчину. Женщина, которой она, родная мать, стать так и не смогла. Ну и слава богу.
Знакомство Риты с матерью прошло гладко. Через полчаса после первой встречи они ушли на кухню печь манник к чаю. Увидев огромную чашку, из которой Жора собрался было пить чай, Тоня рассмеялась:
— Та самая чашка! А я все думала, кто это у нас на мельнице чаи литрами гоняет. Видела как-то ее в шкафчике.
— Если бы чай, — вздохнула Пелагея Ивановна, глядя на сына. — Кофе. Кофе литрами пьет. С ума сходит. Потом ночью заснуть не может, сидит, в книги свои пялится.
Книги заинтересовали Тоню, так же, как и Жорины проблемы со сном. Они провели некоторое время в его старой комнате, разбирая вещи и выбирая те, которые заберут. Вечером, когда Жора провожал Тоню с Ритой домой, она обняла его, сказала нежно:
— Ты, может, останешься сегодня? Поздно уже. А я знаю, как вернуть тебе сон.
Потом еще долго Гога и другие парни скалились и смеялись, услышав от Жоры, что они с Тоней «просто спят вместе». В их представлении фраза относилась, скорее, к несерьезности намерений Жоры, чем к буквальной трактовке: они с Тоней и правда просто спали в ее квартирке на скрипучем раскладном диване. Рита иногда приходила посреди ночи, чтобы сообщить:
— Мне приснились страшные кошмары, мама.
Тогда Тоня ложилась на бок, укладывая с краю дочь. А Жора смотрел на ее рыжие волосы, растекшиеся по спине, пока засыпал.
Утром он по привычке искал было банку с кофе в Тониной кухне, но безуспешно. Она твердо решила сделать из Жоры человека, который не знает, что такое бессонница. Он давно назвал ей причину ночного бдения:
— Кажется, жизнь мимо проходит. Я вроде счастлив и всем доволен, а все равно как-то тоскливо иногда на душе. Даже если тело устало и ноет, лежу и смотрю в потолок часа три. С книгами веселее это время проходит. Я думаю о том, что с героями происходит, а о себе не думаю.
— Думаю, думаю, думаю, — ругала его Тоня. — Ты слишком много думаешь. А делаешь мало. Можешь хоть триста тренировок провести, но чего-то не хватает тебе. Чего?
Жора ответил не сразу, замялся:
— Быть сильным.
— Будь.
Он посмотрел на нее, как она ловко управлялась с пыльным ковром на перекладине. Молча подошел, забрал хлопушку.
***
Они живут вместе уже год. Рита называет его папой, а Пелагею Ивановну считает бабушкой. Тоня дважды сказала ему «да»: сначала в парке возле дома, потом в ЗАГСе. Но каждое утро, просыпаясь, Жора смотрит на Тоню так, будто видит ее впервые, и уверен, что до конца жизни не перестанет восхищаться женой. А чашка переехала к Рите в комнату с тех пор, как он снял квартиру побольше и забрал их к себе. Вот так. Оказывается, для счастья ему не хватало зрелости и ответственности, а чтобы повзрослеть, нужно было подарить свою любимую игрушку кому-то, кто займет твое место беззаботного ребенка.
---
Автор: Виктория Морхес
