Книготека

Муха разгуливала по Машкиной щеке, останавливалась, потирала лапки и шла себе дальше. Разве что не насвистывала. Машка накрыла голову подушкой, отвернулась к стене. Раскладушка возмутилась, скрипнула. Ее возмущение потонуло в грохоте проезжающего мимо состава. Машка вскочила, отшвырнула подушку. От мухи подушка спасла, а вот от громыхания мчащегося поезда ничего не спасает! — Ненавижу! Машка натянула сарафан. Красивый, расклешенный, зеленый, в большущих ромашках. Сунула ноги в голубые «мыльницы»...

Начало здесь > Вероника не хотела идти. Правда, не хотела. Приглашение в ресторан звучало, как издевательство. О каком ресторане речь? Какие сейчас, к черту рестораны? Пир во время чумы, не иначе. — Сходи, доченька, ну что ты, в самом деле? Подружка ведь. Поешь по-человечески. Мама. Вечная, совсем невечная мама наивно полагала, что это – нормально. Она приказала себе относиться ко всему нормально: к диким очередям. К непонятным событиям в стране, будто накануне конца света. К несправедливости и развалу...

Начало здесь > Девчонки бегали друг к другу в гости еще долгое время. Они ведь одно целое, не разлей вода, хоть и были совсем разные по характеру и внешности. Нина, высокая, голенастая, тощая, белобрысенькая. Ресницы и брови белесые. Тонкие косички бились на острых лопатках. Нинка стеснялась своего роста и от этого горбилась. Правда, сей жалкий облик компенсировала одежда из заграницы, которую Нинкин папа покупал у спекулянтов. У Нины был роскошный «адидасовский» костюм, белые кроссовки и розовая заплечная сумка...

Нет, не то чтобы Вероника Алексеевна интересовалась глянцем, она любила книги, тяжеленькие, пахнувшие пылью тихих библиотек, в которых глянца и в помине не было – добрая, потемневшая от времени шероховатость. Сейчас зрение подводило, и Вероника перешла на цифровые платформы, электронные книги, где очень удобно было настраивать и шрифт, и освещение. Благодать – читай не хочу. Не сразу привыкла, но после оценила возможности современного технического прогресса и поняла, что жить можно. Ибо – без книг жизни Вероника Алексеевна не представляла...

До девяносто третьего года в Некрасовке проживало больше двух тысяч человек. Большая деревня, шумная, живая, живописная. Классически красивая — тут и синие леса на горизонте, и ромашковые лужайки, и лиловые от клевера сенокосные угодья, и, в пику французским лавандовым далям — фиолетовые полотна кипрея. И все это великолепие опоясано серебряным кушаком полноводной реки, богатой рыбой, на радость и местным, и залетным туристам. Некрасовка примыкала к десятку других деревень, в общей своей массе составляющих совхоз «Путь Ильича»...

Шея ныла, казалось, что голова провалилась в плечи и сползла до самого пупка. Лена пошарила рукой по покрывалу: пусто. Только пакетики от чипсов шуршат. Надо вставать, ползти на кухню. Хорошо бы еще понять, какое сейчас время суток. Она захлопнула ноутбук, выпрямилась, хрустнула суставами, спустила ноги с кровати. Тапочка нашлась только одна. Ну и черт с ней, не нырять же на поиски второй в подкроватную пыльную темноту. Теперь на кухню. Мимо зеркала, в котором... Мама дорогая. Неужели это она? М-да, красотка, ничего не скажешь...

Начало здесь > В последнее время даже летом было страшновато. Год назад соседка Аннушка скончалась, а дети не торопились заселять материнский дом – своя дача имелась. Люда совсем уж приуныла, да радость пришла – дом выставили на продажу, и его очень скоро купила семья Никитиных. У Люды от сердца отлегло – живые души рядом. Конечно, с разговорами Людмила приставать н собирается. Да и советы свои молодым навязывать не будет. Просто – спокойнее. Возраст ведь. Мало ли, плохо станет – увидят, через штакетник видно все...

Семью нового соседа дачница деревеньки Невесель Людмила Николаевна Грекова знала не очень хорошо. Лично с Никитиными она знакома не была, но частенько виделась с ними в городе, где проживала с ноября по апрель. Андрюха Никитин, сероглазый, худощавый, светловолосый, чем-то походил на любимого Грековой актера Юматова. Полный спектр внешних качеств положительного героя: лучистый, открытый взгляд, хорошая, добрая улыбка. Да и сам по себе Андрей был спокойным и доброжелательным, внушал доверие. Его любили дети, да и сам он очень любил детей...

— Лена, есть охота, оторвись от ящика! Она не разозлилась, не сказала ни единого слова против. Встала, пошла на кухню, включила телевизор там и принялась за готовку. Послушная, безропотная, тихая. Но, боже, как же это раздражало! Не жена, а какой-то блаженный улыбчивый автомат. Когда она стала такой? Виталий не заметил. На экране творилась любовь, Лена резала салат, вслушиваясь в картонные признания. Виталий тихо исходил ядом за столом: «Курица, пустышка, мозг с грецкий орех!» Но винить было некого, сам такую выбрал...

Начало здесь > Настя терпеливо ждала Татьяну. Та извинилась, что замешкалась. Посетовала на мизерные пенсии – Ирина Михайловна не разбогатела на учительских харчах. Какое там, разбогатела… У нее до сих пор на кухне тарахтит холодильник дремучего года выпуска, в котором не морозилка, а одно название. - Ну и что? Много ли ей надо одной? – прошелестела Настя, - дети у Ирины очень хорошие, я знаю. Сама от всякой помощи отказывается в пользу внуков. Не жалей, наша классная всегда таким аскетом была. В человеке ценила прежде всего духовные качества, а не его материальную составляющую...

Начало здесь > Не, пронесло. Все хорошо. Карьерное озеро голубело так же, как и Витькины глаза. Радужная форель сама лезла на крючок. Белый песок был нежным на ощупь, и девочки лепили из него фигуры русалок. Родители разжигали костер. Мальчишки собирали хворост. Кто-то перебирал струны гитары и нещадно косил под погибшего недавно Цоя. Кто-то врубил японский (самый писк – целое состояние стоит) магнитофон, и белки на соснах не знали, куда деваться от «Поручика Голицына с корнетом Оболенским». Дети тоже не знали, куда от них деваться...

Татьяна Павловна не хотела идти на вечер встречи выпускников. Это лет двадцать назад, может быть, было интересно, но сейчас, в сорок семь, любая встреча со свидетелями минувшей юности казалось болезненной: многих, несмотря на нестарый возраст, уже забрали на тот свет помолодевшие болезни, других поглотили различные пагубы, третьим просто не повезло. Нет, не хотелось. Зачем? Одноклассники ее уже не интересовали. В социальных сетях она многих нашла. С некоторыми обменивалась дежурными открытками. На похороны Вити Горелова, например, она даже приезжала, благо тот жил не очень далеко...