Это был большой круглый черничный пирог в массивной толстостенной керамической форме с волнистыми краями. Мы все одновременно потянули носом — стоял божественный аромат свежей сладкой выпечки.
— Ну, чего сидите? Чай наливайте! — сказала наша бабушка.
А мы как будто прилипли к своим стульям. Нас было много, но никто глаз не мог отвести от бабушкиного пирога. Сейчас за столом были восемь внуков: от пяти до двадцати пяти лет, и все восемь пар глаз внимательно смотрели на пирог, на бабушку, на ее руки, на то, куда она его поставит.
— Куда ставить? — бабушка пронесла пирог мимо младшей внучки Вари, и та захлопала в ладоши — «сейчас будет вкусно»!
Мы расчистили место на столе, все-таки разлили ароматный чай с чабрецом по чашкам и подвинули бабушке стул — она сидела во главе стола.
— Кушайте, дорогие, накладывайте, — сказала бабушка.
Старшая из нас, Оля, взяла лопатку и стала разрезать и накладывать в протянутые блюдца куски. Каждый просил себе кусок побольше, но кому-то хотелось больше теста, а кому-то — начинки.
— Хорошо, что у нас есть такая традиция на Рождество — собираться у бабушки, — сказал кто-то из нас. Все покивали и сказали «ага» с набитыми ртами. На самом деле мы собирались уже после Рождества, но старались сделать это в течение недели, не больше, иначе потом нас не соберешь. Само Рождество мы праздновали в своих семьях. У нашей бабушки четверо детей и нас всего восемь внуков. Так получилось, что всей семье не собраться вместе за одним столом — место в бабушкиной квартире не позволяет, поэтому она придумала нас собирать — только внуков — на свой волшебный черничный пирог раз в год, на рождественской неделе. И мы так и собираемся, никогда не отказываемся. Своих детей, т.е. наших родителей, бабушка, конечно, очень любит, но с ними она видится чаще в течение года, чем с нами, поэтому это только наш, «внучатый», день.
Пирог был съеден примерно за пять минут, но мы знали, как долго бабушка его готовила для нас. Во-первых, она сама собирала чернику летом, хотя ей было тяжело наклоняться и она плохо видела. Это было «ее дело», как часто она любила повторять. За день до готовки она шла на рынок и покупала свежее масло и яйца. В день нашего приезда она с самого утра подготавливала стол, доставала огромное круглое блюдо, в котором готовился пирог, месила тесто, колдовала над ягодами, чтобы они не были горькими. И никому не позволялось помогать. «Печь черничный пирог — это таинство, — говорила бабушка. — Я в него всегда добавляю свою любовь и тепло, чтобы у вас все было хорошо, мои родные».
Мы очень любили «внучатый» день. Каждый из нас старался приготовить что-то бабушке своими руками: открытку, поделку, презент. Все наши подарки она хранила в шкафчике со стеклянной дверцей, который стоял в гостиной. Экспозиция в нем менялась каждый год, чтобы наши работы были все более свежие. Старые работы бабушка не выбрасывала, а хранила в коробках на антресоли.
Нас внуков, не просили ни о чем, потому что бабушка нас баловала, кроме одной вещи: помыть форму для пирога, когда мы уже все съели и выпили. Это была большая честь. Каждый из нас хотел помыть блюдо, чтобы бабушка похвалила. И каждый раз она выбирала наугад, просто так. И этот внук или внучка шел к раковине с такой гордостью…но одновременно был страх разбить любимое бабушкино блюдо. Она всегда повторяла, что такой вкусный пирог у нее получается именно в этой огромной керамической форме. Ох, ну и тряслись же у меня коленки, когда я мыл это блюдо в прошлом году. А это тесто…оно было такое вкусное, а в раковине, казалось, прилипло намертво к огромной посудине. И я тер и тер губкой, только бы не поцарапать…и только бы оно не выскользнуло из мыльных рук. Удивительно, но каждый год обходилось. Ни разу мы это блюдо не уронили. А чашек сколько перебили — и не сосчитаешь…
Вечером мы уходили сытые, довольные, обогретые бабушкиным теплом и объединенные нашей «внучатой» родственностью. А уже со следующего дня мы ждали будущий рождественский сбор внуков на большой черничный пирог.
