1941-й год был переломным в истории нашей истребительной авиации, которая вступила в бой с люфтваффе, имея только испанский и финский опыт ведения воздушных баталий, который в борьбе с немцами на Восточном фронте оказался совсем негодным. И уже к концу 1942 года «сталинские соколы», полностью изменив тактику, начали хоть и медленно, но уверенно завоевывать господство в воздухе.
Потери гитлеровской авиации в первый год войны на Восточном фронте – это очень интересная тема, и точных данных не имеется до сих пор. Ясно, что можно посчитать общие потери за все время войны на всех фронтах, сравнив количество выпущенных в Третьем рейхе самолетов с теми, которые достались победившей стороне в качестве трофеев после войны. Документы по производству сохранились, сохранились документы и по трофеям. Отнять одну цифру от другой – вот вам и потери.
Но это общие потери, которые включают в себя не только потери в воздушном бою, но и по самым разным причинам. А цель моей публикации – не общие потери люфтваффе во Второй мировой войне, а эффективность воздушного флота Красной Армии в первый, самый сложный период Великой Отечественной. Ясно, что в 1941-м, да и в 1942-м, советских боевых самолетов было сбито больше, чем германских, к тому же имелись очень большие и не боевые потери. Но опять-таки – я решил найти какие-нибудь, хотя бы общие цифры боевых и не боевых потерь люфтваффе в начальный период ВОВ, и, желательно – график нарастания или убывания этих потерь.
Почему я придаю значение и не боевым потерям? Да просто потому, что не боевые потери позволяют судить об улучшении или ухудшении качества летного и технического состава, что к боевым действиям можно отнести напрямую. Наши летчики и зенитчики сбивали немецкие самолеты, гибли опытные гитлеровские пилоты, и взамен из Рейха присылалась новая техника и персонал. И если техника могла поступать на фронт высококачественная, то персонал вряд ли был опытнее, чем первоначальный. Неопытный техник не ту гайку прикрутил, неопытный пилот не туда штурвал повернул – вот вам и авария, часто приводящая к полной потере самолета.
И вот поэтому интересен именно первый период войны – с июня 1941 года по декабрь 1942-го, когда советская авиация и ПВО только учились вести современную воздушную войну, и это обучение уже в 1943-м вылилось в перехват инициативы и завоевание господства в воздухе. Почему я к авиации присовокупил и ПВО? Просто изучать статистику по не вернувшимся из боевых вылетов самолетов невозможно по раздельности – определить, какой самолет атаковали истребители, а в какой угодил снаряд из зенитки, сегодня очень трудно. Потому самая верная статистика – именно по боевым вылетам.
Но и тут тоже имеются свои сложности. Сегодня я знаю только два, а точнее - три основных источника, по которым можно такую статистику определить. Это советские документы, и документы немецкие, а всех прочих «исследователей-статистиков», пусть даже высокопоставленных, а особенно частных, можно смело отметать.
Впрочем, немецкие источники тоже сильно разнятся. Часть документов по потерям люфтваффе после войны оказалась в руках западных немцев, а часть – восточных. И в ФРГ и в ГДР в свое время появились статистические данные, которые различались между собой, хоть и не сильно, но за последние треть века, когда Германия снова стала единой, свести их в единую таблицу так и не смогли. И разные исследователи при составлении своих монографий используют и разные источники.
Однако такая неполноценная сводная таблица все же лучше, чем советская, и за неимением лучшего приходится оперировать именно ей. Я выбрал данные, которые выходили в ФРГ, недостающие цифры взял из восточно-немецкой историографии, а советские источники решил пока не трогать. И вот у меня получились такие цифры.
Сразу следует разделить рассматриваемый мной период на две части – на период 1941 года до битвы за Москву, и после – от начала 1942-го до битвы Сталинградской. Ясно, что за лето и осень первого года войны наши пилоты научились как минимум противостоять люфтваффе, а авиационное командование – составлять вменяемые инструкции, и потому потери немцев хоть и не сильно возрастали, но интенсивность их атак не возрастала тоже.
Так, в 1941 году на Восточном фронте по немецким данным безвозвратные боевые потери люфтваффе составили 2178 самолетов, плюс не боевые – около 1649. Удивляет большое количество не боевых потерь, но это данные германские – в 1941 году, начиная 22 июня и заканчивая 31 декабря, немцы недосчитались 3827 самолетов, сбитых истребителями, зенитками, уничтоженными на аэродромах или погибших в катастрофах.
Если все боевые потери немцев (2178) разделить на 6 месяцев войны, то получается, что они составляли по 363 самолета в месяц, или по 10 самолетов в день. Если половину этого количества записать на зенитчиков и штурмовиков, которые уничтожали немецкие самолеты на аэродромах, то получим всего 5 самолетов в день – и это на всех фронтах, от Черного до Баренцева моря.
В 1942 году потери общие люфтваффе составили 11550 самолетов, но это не за полгода, а за целый год. Боевые потери тут уже исчисляются 5824 самолетами, то есть немцы от огня противника (ВВС и ПВО) теряли примерно по 485 самолетов в месяц, или по 16 самолетов в день.
Уже мы видим прогресс более чем в 1,5 раза, что говорит о том, что в 1942 году наши летчики уже научились вести воздушные бои – они стали сбивать в день по 8 самолетов. Я специально не привожу цифр по нашим сбитым самолетам, возможно, их немцы сбивали и больше. Тут главное – проследить динамику наших побед. Если наши летчики в 1941-м сбивали по 5 самолетов в день, то 8 в день – это явное улучшение боевой работы, учитывая, что и немцы не сидели на месте, а прекрасно учились тоже и вводили в бой новые, более совершенные виды техники. Но тут уже диаграмма все равно не в пользу немцев.
Забегая вперед, скажу, что, по моим подсчетам, в 1943-м наши летчики стали сбивать в среднем около 10 самолетов в день, а вот в 1944-м это количество снова снизилось до 5, как и в 41-м. Но это можно объяснить тем, что в том году немецкие самолеты летали редко, и просто некого было сбивать. То же самое можно сказать и о 1945-м, когда в день в среднем нашими ВВС и ПВО сбивалось и уничтожалось при штурмовках всего 2 вражеских самолета.
Так вот, возвращаясь к первому периоду воздушной войны на Восточном фронте 1941-1945 гг. Как я писал выше, период этот был неоднородный по качественным признакам, и поэтому специфика воздушных боев была совершенно отличной. Если в 1941-м наши пилоты учились ценой своих жизней, то в 1942-м – проходили практику, то есть, тоже учились, тоже ценой своих жизней, но уже с применением другой, более подходящей для создавшихся условий на фронтах тактики.
Например, с появлением в ВВС большого количества штурмовиков Ил-2 возросли потери люфтваффе на аэродромах. В 1941-м штурмовку производили спорадически бипланы И-15бис и И-153, но они очень сильно уступали «илам» по вооружению и бомбовой нагрузке. Ясно, что при возвращении домой одноместные «илы» часто становились добычей «мессершмиттов», но до своих целей-то они могли добраться успешно, и успешно их поражали. «Чайки» тоже могли добраться до цели успешно, и могли, в отличие от «илов», увернуться от атак истребителей и по возвращении с задания, но вот эффективность их как штурмовиков была раза в три ниже.
Также очень много выводов об успешном использовании авиации на Восточном фронте было сделано советскими летчиками и командованием. Конечно, не так быстро производились изменения, но они все же производились, и в 1942-м году это уже была совершенно другая воздушная война. Если в предыдущем году наши пилоты-истребители в основном оборонялись от «мессершмиттов», то на следующий год начались и атаки, и с каждым днем все больше и активнее. И этому способствовало также и появление в строю ВВС новых самолетов, воевать на которых тоже приходилось очень усердно учиться, потому что техника в основном поступала более сложная, часто – гораздо.
Впрочем, я не хочу пересказывать избитые истины, а просто хочу представить своим читателя хоть и очень старую, еще советскую статью «История воздушного боя: Великая Отечественная. Первый период» из журнала «Авиация и Космонавтика» за 1987 год (№11), написанную сразу двумя авиационным полковниками - Ю. Кисляковым и В. Бабичем. Ясно, что эти полковники – специалисты старой закваски, нальют в свое сочинение воды и вовсю станут обелять бестолковое советское руководство времен Великой Отечественной войны. Тем не менее, текст этот я прочитал с огромным интересом, так как там помимо воды и восхваления начальства представлена масса весьма практичных знаний, которыми запросто может воспользоваться любой современный историк, изучающий ту войну.
Воздушные бои первого периода Великой Отечественной войны (22.6.1941 – 18.11.1942 гг.) считаются оборонительными. По своему содержанию они напоминали последние бом в небе Испании. Истребители И-15, И-153, И-16, количество которых в составе наших ВВС достигало 75 процентов, сражались с фашистскими Ме-109 (Bf-109).
Качественное превосходство было на стороне противника - «мессершмитт» имел заметно лучшие скоростные и высотные характеристики, и, что не менее важно - более мощное вооружение. В переводе на язык боя, германский истребитель выигрывал первые его этапы - сближение и атаку, то есть летчик на таком самолете быстрее сокращал дистанцию и на догоне огонь с открывал большего расстояния.
Это определяло наступательный потенциал Ме-109, противопоставить которому наш основной истребитель тех лет И-16 мог только достаточно высокую маневренность. Однако меньшие время и радиус его разворота приобретали реальную силу лишь на третьем этапе боя, когда противники стремились переманеврировать друг друга, чтобы выйти в хвост для ведения прицельной стрельбы.
Недостаток скорости и слабость огня И-16 заставляли летчика защищаться и искать любые пути для перехода в наступление. Огромную силу приобрел моральный фактор.
Здесь следует вспомнить, что «нравственный элемент» в первом русском руководстве по ведению боя стоял во главе перечня факторов, влияющих на достижение успеха.
«Боязливая осторожность мертвит смелость и удваивает предприимчивость противника, а при отсутствии энергии средства применяются недостаточные и тогда неудача. Хладнокровие же, соединенное с быстротой и находчивостью в решениях, приводит к наивыгоднейшей позиции и к окончательному результату».
Таким образом, смелость в воздушном бою имела конкретное воплощение в особой форме и давала результат только в совокупности с мастерством. В тактике боев первого периода Великой Отечественной войны это проявилось в решимости драться в численном меньшинстве, стремлении атаковать «мессершмитт» в лоб, умении пойти на таран для воспрещения бомбового удара по нашим войскам или спасения товарища, попавшего под атаку противника.
Выражение «умение пойти на таран» мы привели не случайно. Нередко в литературе подчеркивается лишь отвага, высокие моральные качества летчика, таранящего врага, и не упоминается об искусстве. А ведь таран применялся чаще всего при израсходовании боекомплекта и преследовал цель поразить (сбить) противника без огня. Летчик наносил удар не всей массой самолета, а вращающимся винтом обрубал хвостовое оперение или консоль крыла с элероном, после чего самолет противника терял управление и падал.
При этом явными были три этапа воздушного боя сближение, атака и выход из нее. Чтобы последовательно выполнить их, требовалось ювелирная точность, безукоризненное владение своим самолетом и предельная выдержка. Летчик, успешно совершивший таран, сажал машину лишь с погнутым винтом, и после небольшого ремонта она возвращалась в строй.
Таран - это боевой прием, мера вынужденная и характерная именно для первого периода войны. Когда же в бой вступили «яковлевы» и «лавочкины» (1943 г.), то, как писал трижды Герой Советского Союза А. И. Покрышкин, тараны вышли из моды.
А в сентябре 1944 года командующий ВВС Красной Армии в своем приказе доводил до войск, что таран, нередко кончавшийся потерей наших самолетов и летчиков, изжил себя.
«Наши истребители имеют мощное вооружение, превосходят в летно-технических данных все существующие типы вражеских истребителей. Следовательно, применение тарана в воздушном бою с самолетами противника, имеющими более низкие качества, нецелесообразно».
В тактике воздушного боя первого периода войны было немало острых противоречий, но в первую очередь она определялась возможностями техники и оружия. Имевшиеся ограничения обусловливали применение оборонительного боевого порядка «замкнутый круг», ведение боя на виражах (этот бой не относится к наступательному), прикрытие войск отдельными неэшелонированными парами, полет бомбардировщиков без истребительного прикрытия, неиспользование резерва. А дело в том, что прикрывать, сопровождать и наращивать усилия было просто нечем.
Здесь нельзя не отметить критического отношения некоторых историков к тактике истребителей в первом периоде войны. На пример. в книге И. Тимоховича «В небе войны» часто применявшийся летчиками И-16 в боях с «мессершмиттами» оборонительный круг назван строем «рой», который якобы не давал должного положительного эффекта.
А вот дважды Герой Советского Союза А. Ворожейкин высказывает противоположную точку зрения:
«Удачнее обороны, как круг, для И-16 вряд ли можно придумать. Наша сила против «мессершмиттов» - в единстве группы… Боевой порядок походил на быстро вращающуюся дисковую пилу: куда ни сунься не возьмешь. Самолеты, меняя положение, вытягивались в нужную сторону, разбрызгивали пулеметный огонь, а то и метали реактивные снаряды. «Мессеры», как щуки, носились на больших скоростях и при подходе к нам всякий раз, натыкаясь на острые зубья пилы, отскакивали».
Сравнительный анализ возможностей авиационной техники и оружия воевавших сторон показывает, что в первом периоде войны известная формула воздушного боя «высота - скорость – маневр - огонь» не могла у нас родиться и быть реализованной только потому, что отсутствовала необходимая материальная база. За противником оставались три из четырех компонентов этой формулы. Даже очень смелый и опытный летчик не мог пойти на вертикаль, если его самолет набирал меньшую высоту за большее, чем противник, время.
Группы И-16 держались чрезмерно плотно, потому что увеличение интервалов и дистанций при слабом огне приводило к нарушению взаимной поддержки. Боевой устав истребительной авиации 1940 года определял сведение истребителей в групповом полете в составе 30-40 самолетов в такие боевые порядки, которые должны обеспечить сосредоточенные, мощные и внезапные удары по противнику: использование полностью наступательной огневой мощи при одновременном введении в бой всех огневых средств, лучшую управляемость и маневренность, быстрые размыкание, смыкание и перестроение.
Эти выводы в руководящем документе почти не учитывали опыт Испании. Поэтому боевая практика отвергла их уже в начале войны. Нанести мощный сосредоточенный удар одновременно большим числом истребителей было невозможно. В одном из первых информационных выпусков, предназначенных для войск, отмечалось: «...предположение, что сомкнутый боевой порядок лучше обеспечивает взаимную поддержку, ничем не обосновано». Нашим летчикам пришлось фактически перестраиваться в ходе боевых действий, что всегда считалось нежелательным. Так обозначилась тенденция к расчленению боевого порядка, продолжающаяся до настоящего времени.
Изменения в способах ведения боя четко проявились после года войны, когда самолетный парк нашей истребительной авиации обновился наполовину.
В свою тактику внес коррективы и противник. Ее характерные особенности заключались, во-первых, B стремлении к внезапности нападения и занятию исходного положения для атаки с превосходством в высоте; во-вторых, в приверженности к ведению боя в вертикальной плоскости; в-третьих, в использовании специально выделенных звеньев или пар, подкарауливавших отход от боевого порядка одиночек, для атаки их сверху.
Бой на горизонталях гитлеровские летчики вели неохотно. Отмечалась хорошая их сработанность в группах, своевременное наращивание усилий с помощью службы наведения, а также многоэшелонное построение боевых порядков, чему способствовало использование радиосвязи.
Противник широко применял военную хитрость, демонстративные действия и отказывался от открытого боя при недостатке сил. При этом избыток скорости помогал ему быстро ретироваться.
Перевод нашей истребительной авиации на новые тактические рельсы проходил нелегко. В своих указаниях от 9 июня 1942 года командующий ВВС Красной Армии отмечал продолжавшуюся приверженность истребителей к обороне, слабую организацию взаимодействия между полками, неэкономный расход сил (большое количество вылетов без встреч с противником), неумение сосредоточивать усилия на наиболее ответственных участках боя, где решался его исход.
От командиров и летного состава истребительной авиации он требовал сократить до минимума количество вылетов на патрулирование с целью прикрытия, практиковать перебазирование самолетов на прифронтовые аэродромы и несение на них дежурств в повышенной готовности к вылету, организовать наблюдение за воздушной обстановкой над полем боя и своевременное оповещение дежурных истребителей, а при необходимости организовать дежурство в воздухе эшелонированных групп (высота верхнего яруса не менее 3500-4000 метров).
Необходимо было изжить «стандартизацию» в способах боевых действий и ведении воздушного боя. «Умение добиваться преимущества в позиции и высоте к началу атаки - основной показатель зрелости истребителя. Полный успех в бою гарантирован при сочетании мастерства воздушных бойцов с искусным управлением командира».
Перехватить инициативу у противника предполагалось за счет перехода «от горизонтали к вертикали», отвоевания высоты поэшелонным построением боевого порядка, отказа от оборонительных «кругов» и желания непрерывно и повсюду действовать с неизменным напряжением, ибо летный состав и материальная часть имеют свои пределы выносливости.
Первый из этих способов зависел от организации контроля воздушного пространства над территорией противника. В 8-й и 16-й воздушных армиях под Сталинградом были организованы посты визуального наблюдения с радиостанциями, связанные с командными пунктами авиадивизий. Находившиеся на этих постах офицеры при обнаружении самолетов противника оценивали воздушную обстановку, вызывали наряд истребителей, наводили их на цель и информировали командира группы об изменениях. Уже первые шаги в организации визуального наведения и боевого управления показали, что удары истребителей в воздухе стали своевременными и точными.
Второй способ - «свободная охота», также предполагавший вынос усилий истребителей за линию фронта, имел в виду самостоятельные, независимые от системы управления действия пар и звеньев. В каждой дивизии создавались группы истребителей-«охотников». Они включали лучших бойцов воздуха - отличных пилотажников и стрелков, владеющих тактикой «охоты» и способных принимать решения на основе собственной оценки обстановки.
Новые, более сложные задачи по завоеванию тактического господства в воздухе доверялись самым опытным командирам и летчикам. Для активных действий над территорией противника назначались наиболее подготовленные истребительные части.
Особое внимание обращалось и на методику, совершенствование которой диктовалось непрерывным поступлением на фронт новой авиационной техники. Необходимо было разработать способы ведения боя, соответствовавшие возросшим возможностям самолетов и оружия.
Командующий ВВС Красной Армии требовал от командиров дивизий поиска новых вариантов действий, тактических приемов, боевых маневров. Для этого рекомендовалось привлекать летчиков-новаторов. Лучшие разработки рассылались во все истребительные полки и применялись с учетом конкретно сложившейся обстановки.
Изыскание и внедрение новых направлений в тактике воздушного боя не мыслилось без анализа сильных и слабых сторон техники и тактики противника. Указание командования «атаковать первую очередь бомбардировщики» обязывало детально оценивать их оборонительные возможности и знать уязвимые места. Анализ показал, что у фашистских «юнкерсов» слабо защищены экипаж, моторы, бензо- и маслобаки; при атаке строго в хвост самолета они составляли очень малую площадь, в которую было трудно попасть. Поэтому наиболее выгодной считалась атака под ракурсами 1/4-2/4, когда уязвимые места превращались в сплошную площадь размером 3х3. Бронебойная пуля крупного калибра и 20-миллиметровый снаряд пробивали броню при углах встречи 90° практически со всех дистанций действительного огня и при углах встречи до 30° - с дальности 100 метров.
Преимущество в скорости у наших новых истребителей было сравнительно небольшим, поэтому для быстрого догона фашистских бомбардировщиков на прямой предварительно накапливался запас высоты. Уйти от атаки вверх «юнкерс» и «дорнье» не могли из-за слабой скороподъемности (на высоте 5000 м 4 м/с и 7 м/с соответственно), но пикировали они резко и устойчиво, поэтому их летчики часто применяли этот маневр.
Основным способом защиты от наших истребителей, который применял противник, был групповой полет. В сомкнутом боевом порядке бомбардировщики имели сплошное огневое кольцо с перекрытием в задней полусфере. Исходя из этого, наши истребители свою тактику строили на принципе предварительного «расстройства боевого порядка». Практически это выражалось в поочередных атаках под большим ракурсом и с минимальным временным интервалом.
Такой способ преследовал две цели: при удачном прицеливании сбить противника (желательно ведущего группы); если точно прицелиться не удалось, то нарушить взаимодействие в группе и уничтожать его по частям в последующих заходах. Наивыгоднейшее направление атаки для расчленения - спереди сбоку, а для поражения - сзади сбоку с началом над зоной оборонительного огня.
Правила атаки для пары: сближаться с противником в секторе, обстреливаемом только одним стрелком; огонь вести одновременно обоим летчикам; соблюдать меры безопасности, так как одновременная атака осуществляется по сходящимся направлениям; атаковать так, чтобы в створе находилось два самолета и имелась возможность для переноса огня.
Сведенные в группу бомбардировщики приобретали преимущества в коллективном огне, но теряли в маневренности. Громоздкая и неповоротливая группа в отличие от одиночного самолета не могла уйти от истребителя пикированием, средняя скорость группы была меньше, так как ведущий оставлял запас ведомым для выдерживания своего места в строю. У группы ухудшалась маскировка, ее раньше обнаруживали, что облегчало истребителям условия для маневра и захода на нее с выгодного направления.
Как отмечалось в рекомендациях по борьбе с бомбардировщиками, истребители получали время для обдумывания плана боя и организованного его выполнения, а также применения военной хитрости.
Первый период Великой Отечественной войны - период оборонительных действий наших ВВС. Однако оборона была активной, о чем свидетельствует цифра: 12 750 уничтоженных фашистских самолетов. В это время были созданы реальные предпосылки для начала борьбы за захваченное противником в 1941 году господство в воздухе.
К декабрю 1942 года процент новых самолетов в составе истребительной авиации поднялся с 25 (в начале войны) до 67. Летный состав получил ценный опыт борьбы с очень сильным и численно превосходившим противником, были разработаны основы тактики боя на новых самолетах, которая впоследствии непрерывно совершенствовалась.
Была организована и практически испытана под Ленинградом и Сталинградом система управления истребителями. Результаты первых воздушных боев наших летчиков на новых самолетах показали, что советские машины ни в чем не уступают фашистским Ме-109.
Самолетный парк истребительной авиации постоянно изменялся не только качественно, но и количественно: к началу контрнаступления под Сталинградом, 19 ноября 1942 года, удалось создать численный перевес над авиацией противника 1,1:1, а по истребителям 1,8:1, что во многом предопределило дальнейшую борьбу в воздухе.
Полковник Ю. Кисляков, военный летчик первого класса; полковник запаса В. Бабич, кандидат военных наук
НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ:
22 июня 1941 года сбил на биплане И-153 два «мессера» Bf-109 и еще три бомбера - ас или не ас?
Нападение «воздушных авианосцев» Красной Армии на Румынию летом 1941-го. Какие были результаты?
