21 января 1943 года два советских одноместных штурмовика Ил-2 под прикрытием одного истребителя ЛаГГ-3 в условиях непогоды и с неполной боевой нагрузкой атаковали станцию Малороссийская в районе Ставрополя, через которую проводилось отступление гитлеровских воинских частей. Во время налета два пилота-героя уничтожили четыре эшелона с горючим, танками и боеприпасами, разрушили железнодорожный узел, и заблокировали тем самым отступление целой немецкой армии, которой пришлось оставить советским войскам 700 вагонов с трофеями и еще много чего, включая 50 исправных танков. В мае 1943 года грамотные, и даже героические действия лейтенанта С. И. Смирнова и младшего лейтенанта С. В. Слепова в пример всему личному составу ВВС Красной Армии поставил в специальном приказе сам Верховный главнокомандующий И. В. Сталин, однако оба героя так никогда и не были за этот подвиг награждены.
За прошедшие с момента окончания Великой Отечественной войны десятилетия вышло столько книг о войне, включая и мемуары ее участников, что всей этой бумажной литературой можно заполнить Марианскую впадину. Естественно, за четыре года войны случилось огромное множество событий, которые и составляют основу всех этих книг.
Ну, отбросим всякую беллетристику и обратимся к мемуарам. Мемуары всяких генералов тоже можно игнорировать, хотя некоторые из них интересны всяким историкам. Большинство читателей военной мемуарной литературы отдают предпочтение рассказам непосредственных участников боев, а так как я больше любитель авиации, то для меня тут интересны по большей части именно рассказы летчиков о былом.
И опять-таки – рассказов летчиков тоже за последние 80 лет вышло огромное количество – все они публиковались и в книгах, и в газетах, и журналах, и сегодня это всё добро можно найти в Интернете – для этого нет никакой надобности гоняться за печатной продукцией.
Но есть такие образцы публицистического творчества, которые почему-то в Интернет не попали. Наверное, оправдано мое утверждение о Марианской впадине – просто не всё еще успели оцифровать, а, судя по отсутствию в Сети очень многих пластов информации, с которыми я в разные времена ознакомился по бумажным книгам, Марианская впадина не заполнена даже наполовину.
Вот, например, был такой мало известный кому советский боевой летчик гвардии лейтенант Сергей Иванович Смирнов, который до 1943 года воевал на северокавказском направлении на штурмовике Ил-2, потом был сбит, попал в плен, бежал, и до самого конца войны находился в чехословацком партизанском отряде. Я нашел много Сергеев Ивановичей Смирновых, даже двух советских летчиков-истребителей, а вот Сергей Иванович Смирнов-штурмовик как в воду канул. Даже фотографии его найти невозможно.
Нет, кое-что я о нем узнал, и об этом моя публикация. Основные данные о С. И. Смирнове появились в книге другого летчика-штурмовика - Героя Советского Союза, полковника Емельяненко Василия Борисовича, а потом как круги на воде от этой книги разошлись некоторые публикации, в которых, впрочем, ничего нового по данному делу не было. Книга Емельяненко называлась «В военном воздухе суровом», вышла еще в 1972-м, и больше никаких новых сведений о судьбе С. И. Смирнова я не нашел.
Но рассказать о том, что этот герой совершил, мне все же надо, потому что далеко не каждому эта книга попадалась, а ведь только в ней описан подвиг, совершенный Смирновым 26 января 1943 года в паре с его ведомым гвардии младшим лейтенантом Сергеем Васильевичем Слеповым. Правда, рассказ этот от первого лица, то есть, от лица самого Смирнова, и мог бы походить на обычную фронтовую байку, но он полностью подтвержден официальными документами.
Ну да, ну да, знаем мы эти «официальные документы», может кто-то сказать. Все они типа с приписками, и в официальных документах даже ответственные генералы не гнушались приписывать «фронтовые байки».
Да, с этим трудно поспорить, но на основе этих «официально документальных фронтовых баек», касающихся подвига Смирнова и Слепова, был составлен Приказ Народного Комиссара обороны № 0328 от 4 мая 1943 года «О борьбе с железнодорожными перевозками противника и дезорганизации автомобильного подвоза во вражеском тылу». И в этом приказе лично Сталин (приказ-то его!) записал так:
«Боевая практика показывает, что с этими задачами наша авиация может успешно справляться. Например, 26.1.43 г. два наших самолета Ил-2, пилотируемые гвардии лейтенантом т. Смирновым и гвардии младшим лейтенантом т. Слеповым, атаковали железнодорожные составы на ст. Малороссийская. В результате этой атаки было взорвано 4 эшелона с боеприпасами, путевое хозяйство ст. Малороссийская настолько сильно было разрушено, что движение поездов через эту станцию не производилось на протяжении четырех суток…».
Интересно, что за этот подвиг оба героя не получили вообще никаких наград, хотя и представлялись. Как я писал выше – Смирнов через несколько дней попал в плен, а Слепов, тоже через несколько дней, вообще пропал без вести в боевом вылете, и только через много лет была найдена его могила, и стало известно, как он погиб.
А ведь эти два «Ила» натворили в том вылете такого, за что каждому было бы положено по десятку Золотых Звезд (Героев Советского Союза). Мало того, что они в сложных метеоусловиях и с минимальной бомбовой нагрузкой подчистую уничтожили четыре (!) эшелона с техникой, горючим и боеприпасами, так они еще и создали ситуацию, при которой отступающей гитлеровской армии пришлось бросить подавляющую часть своих танков и снаряжения, и это всё попало в руки Красной Армии.
Вот только некоторые данные из доклада «Штурмовые и бомбардировочные действия частей 4 Воздушной Армии по срыву железнодорожных перевозок пр-ка в период наступательной операции Северо-Кавказского фронта (январь месяц 1943)», который лег в основу приказа Сталина, а Сталин, как известно, в 1943 году, наученный горьким опытом, недостоверные данные не принимал.
«Осмотром станции и опросом железнодорожников КОРОСТЫЛЁВА, ШАНИНА и жён командиров Красной Армии, проживающих в ж.д. посёлке СУМАРСКОЙ и ВАСИЛЬЕВОЙ было установлено, что 26.1.43 г. на путях ж.д. ст. Малороссийская находились 4 эшелона с товарными вагонами и цистернами с горючим. Большинство вагонов были с боеприпасами. В 8 часов утра на станцию произвели налёт 2 Ил-2…
В результате обстрела и попадания бомб в ж.д. эшелонах возникли продолжительные и сильные взрывы боеприпасов, огнём были объяты все эшелоны. Взрывы продолжались более суток и были настолько сильны, что всё население и немцы покинули ж.д. посёлок. Из 4 эшелонов уцелели только два вагона. Все станционные строения и пути были разрушены, станция вышла из строя.
Немцы мобилизовали население и стали спешно прокладывать новую колею, которую удалось закончить только на 4 сутки 30.1.43 г.. По этой колее был пропущен один эшелон, стоявший на перегоне в 2 км от станции, дальнейшее движение прекратилось в связи с тем, что 30.1.43 станцию заняли наши войска.
На станции было большое скопление немецких тяжёлых танков, предназначенных для погрузки. После начала взрыва и пожара эшелонов часть из них ушла своим ходом, а до 50 танков остались на территории станции…
В связи с прекращением ж.д. движения в направлении Тихорецк из-за выхода из строя ст. Малороссийская на ж.д. узле Кавказская противник был вынужден оставить до 700 вагонов, гружёных автомашинами, боеприпасами, различным военным имуществом, зерном и др.»…
Ну, теперь можно представить, какой громадный урон нанесли гитлеровской армии только два эти пилота буквально за несколько минут. Я, конечно же, много читал и смотрел документальных материалов о работе наших штурмовиков. Очень многие результаты этих штурмовок были просто потрясающими. Для примера приведу слова из некоторых статей авиаконструктора С. В. Ильюшина, в которых он неустанно прославлял свой самый массовый в истории авиации самолет Ил-2:
«В статье «Тигры горят» газета «Известия» в июле 1943 г. писала: «Шесть штурмовых самолетов под командованием отважного летчика Витрука одним заходом на вражескую колонну вывели из строя 15 танков».
«…В донесении секретаря ЦК Компартии Белоруссии на имя представителя ставки (7.VII.1944 г.) есть такие интересные сведения об Ил-2: «На днях мы обнаружили и осмотрели в лесах юго-восточней Минска огромнейший укрепленный лагерь немцев, полностью уничтоженный нашей штурмовой авиацией. Этот район оставляет потрясающее впечатление по масштабам разгрома и по демонстрации мощи нашего воздушного флота.
Одна из немецких группировок, получив сведения о взятии Минска, построила укрепленный район, в котором засело более 11 тыс. человек, несколько сот танков, много орудий, более 5 тыс. броне- и автомашин. Эта группировка имела большие запасы боеприпасов. Укрепленный лагерь обнаружила и уничтожила наша штурмовая авиация. В лагере в момент осмотра еще лежало более 5 тыс. трупов, более 5 тыс. машин, большое количество боеприпасов. Весь лагерь представляет картину грандиозного побоища врага и его техники».
Да, Ил-2 при умелом его использовании, причем не только пилотами, но и командованием, был способен наносить просто ужасающие удары по врагу. Например, 15 танков на 6 штурмовиков в одном заходе – это немало, и ясно, что все летчики получили за это геройство целую кучу не медалей, а настоящих орденов.
То же самое касается и 11-тысячной группировки гитлеровцев под Минском в 1944-м, когда люфтваффе уже не могли эффективно прикрывать свои войска с воздуха. За разгром даже десятой доли того, что указано в этом сообщении, кое-кому полагались бы самые высшие боевые ордена.
А вот двум пилотам-штурмовикам Смирнову и Слепову за то, что они совершили в январе 1943-го не дали совсем ничего. Ясно, что один попал в плен, а второй пропал без вести. Но ведь Смирнов прошел проверку и реабилитировался сразу после войны, а Слепов нашелся еще во времена СССР. Но ни о каких наградах, полученных ими, нигде ни слова. Только недавно было выдвинуто ходатайство о награждении погибшего летчика Слепова званием Героя России, но это совсем не то. Его должны были наградить уже давно. То же самое касается и Смирнова.
Ну ладно, не буду дальше нагнетать, возможно, были какие-то причины, по которым эти два Супергероя Великой Отечественной так и не получили своих наград. Лучше приведу рассказ С. И. Смирнова о том боевом вылете, который от него услышал четверть века спустя полковник В. Б. Емельяненко, и который он включил в свою книгу «В военном воздухе суровом», вышедшую в 1972 году.
ВОТ ЭТОТ РАССКАЗ.
…В январе 1943-го наши войска перешли в наступление на Северном Кавказе. После продолжительных дождей дороги превратились в месиво. Для отступавших единственным спасением была железная дорога от Минеральных Вод на Кавказскую. Гитлеровцы спешно грузили в вагоны войска и отправляли составы. Вслед за последним эшелоном пускали путеразрушитель, скручивавший рельсы и рвавший пополам шпалы.
В то время уничтожение эшелонов противника было основной задачей штурмовиков. А погода, как назло, стояла скверная: сплошной пеленой висели низкие облака, с них сеяла морось. Самолеты на земле покрывались ледяной коркой. Дымка застилала горизонт - края аэродрома не видно. Но боевые задания не отменялись. Летали парами, а то и поодиночке.
В ходе наступления полк перебазировался под Ставрополь. Погода и здесь оказалась не лучше.
- Было это двадцать шестого января. В тот день мне, в паре с тезкой младшим лейтенантом Слеповым, поставили задачу: «Искать и уничтожать вражеские эшелоны». Только маршрут указали определенный: Кавказская, Тихорецк, затем разворот влево на девяносто градусов, пройти вдоль краснодарской ветки и вернуться на базу.
Целей на этом пути много, а по какой наносить удар - надо было решать самим. Попутно требовалось вести воздушную разведку по маршруту.
Узнав, что для сопровождения ИЛов выделяется пара истребителей ЛаГГ-3, мы со Слеповым даже удивились: в такую погоду, да еще с сопровождением - невиданная роскошь. Ведь для истребителей нужна высота, а ее-то почти нет…
Но это все же куда лучше, чем идти одним.
Взлетели. Вдруг у одного истребителя потянулась за хвостом черная полоса дыма. Он развернулся и пошел на посадку. Ну, думаю, и второй последует за ним. Ведь без своего напарника, случись бой, ему самому туго придется. Но летчик пошел с нами один. Его решимость передалась и мне.
Линию фронта проскочили удачно. Летим правее железной дороги, высоту держим не более пятидесяти метров. Так противнику труднее нас обнаружить, а эшелон-то уж мы увидим.
Вскоре вижу товарняк: паровоз попыхивает, тащит состав в сторону Тихорецка. «Сейчас атакуем», - пронеслось в голове, но вовремя спохватился: лететь нам еще долго, надо посмотреть - может быть, попадется что-нибудь более подходящее. Отметил этот эшелон на карте крестиком, записал время наблюдения.
Навстречу бегут перелески, а стрелка на циферблате часов не спеша отсчитывает минуты полета. В лесочке заметил скопление автомашин. Запомнил и это место. Неожиданно выскочили на большую колонну танков и автомашин. Она двигалась по проселку и встретила нас снопами пулеметных трасс. Пальцы сами легли на гашетки пушек и пулеметов. Хотелось прочесать эту колонну от хвоста до головы. Но ведь у нас совсем другая задача - бить только эшелоны. Пришлось резко отвернуть в сторону. Трассы остались в стороне. Оглянулся: Слепов пристраивается, истребитель тоже на месте.
Впереди замаячили крыши домиков. Прикинул по времени - должно быть, станция Малороссийская. Подвернул к ней поближе. На путях несколько составов и один из них нефтеналивной. Вот это цель! Поджечь цистерны - другие эшелоны загорятся. Долго не раздумывая, передал Слепову: «Будем бить!» Тут же созрел и план удара.
Не меняя курса, пролетели сторонкой мимо станции на запад. Пусть думают, что мы из-за плохой видимости ничего не заметили или у нас другое задание. Уйдя подальше на запад, начали разворот в обратном направлении. В вираже на малой высоте пересекли железную дорогу. Подбираю курс так, чтобы выйти на станцию под небольшим углом к железнодорожным путям. Если серию бомб положить чуть наискосок, то их больше попадет в цель. Наш летчик-истребитель оттянулся назад и заходил «змейкой», энергично перекладывая самолет из одного крена в другой. Было такое впечатление, что он подгоняет нас.
Вот-вот будет станция. Подобрал ручку на себя, взмыл, насколько позволяла облачность, и тут же увидел длинную цепочку цистерн, а рядом с ней еще три товарняка с пыхтящими паровозами. На крайние платформы с погрузочной площадки вползали танки. Быстро перевел штурмовик в пологое снижение, прильнул к прицелу. Хмурое небо усеяно черными комочками - начали бить зенитки. Выпустил эрэсы, открыл огонь из пушек и пулеметов. Там, где цистерны, - вспышка, еще одна… Высота уже совсем мала, крикнул Слепову: «Бросай!» Тут же нажал на кнопку и почувствовал, как вздрогнул и вспух самолет: отделились стокилограммовые бомбы со взрывателями замедленного действия.
Под самыми крыльями замелькали крыши вагонов, а рядом воздух рассекли зловещие трассы. Бросил штурмовик со скольжением в сторону и скрылся за крышей станционного здания. Пронесло… Оглянулся назад - сверху носится истребитель, а Слепова нет. Неужели сбили? Нет, штурмовик рядом, чуть впереди. Подсказал Слепову по радио, тот пристроился.
Снова взяли курс на Тихорецк. Позади, над целью, все окутано дымом. «Так и должно быть, - думаю, - ведь мы выложили туда почти весь боезапас».
На подходе к Тихорецку заговорили крупнокалиберные вражеские зенитки. Разрывы первого залпа легли близко впереди и так кучно, словно черные букеты. Похоже, нас здесь ждали. Знаю, что тут аэродром. Если поднимут истребителей - расклюют нас с таким прикрытием. Обошли Тихорецк стороной, взяли курс на Краснодар. Засекли еще два эшелона и развернулись на Ставрополь.
На последнем участке маршрута летели спокойно. Внизу безлюдная кубанская степь, ни войск, ни зениток, может, только шальной «мессер» встретится в такую погоду - так мы с истребителем. Вдруг серая пелена облаков угрожающе потемнела. Отчего бы это? Вскоре слева на горизонте я заметил черный столб дыма. Он, будто смерч, упирался в нижнюю кромку облаков и расплывался под ней. Посмотрел на часы, и сердце екнуло. По всему выходит, что это - результат нашего удара. Решив убедиться, подвернул влево. Так и есть; над станцией бушует пламя, За клубами дыма самой станции не рассмотреть, видны только отблески вспышек, какие-то взрывы. Слепов прижался ко мне, идем крыло в крыло. Говорю ему: «Наша работа!» Вижу, как он согласно кивает головой. Тут же наш истребитель выскочил вперед, качнул крылом: «Отлично сработали!».
Выключены моторы. От наступившей тишины в ушах легкий звон. Мы вылезаем и в унтах бежим по раскисшему аэродрому на командный пункт. Хочется скорее доложить о выполнении боевого задания. В сильно прокуренной землянке толпятся летчики. Они расступились, и я увидел командира дивизии полковника Гетьмана. Командир полка сделал знак, чтобы я докладывал комдиву. Хотел доложить не спеша, все по порядку, но не сдержался и выпалил:
- На станции Малороссийская уничтожено четыре вражеских эшелона…
Полковник оторвался от карты, пристально посмотрел на меня, помолчал, а потом негромко спросил:
- А почему вы думаете, что четыре эшелона уничтожили?
- Так там же такой пожар! Куда этим эшелонам деваться?
- А что вы скажете? - обратился полковник к летчику-истребителю.
Тот подтвердил, что наблюдал большой пожар на станции, но о количестве эшелонов почему-то не упомянул. Тогда Гетьман что-то прикинул и произнес:
- Ну, что ж, проверим…
Вот тебе и слетали… От былого восторга, испытанного при виде черного столба дыма, не осталось и следа. Внутри шевельнулось чувство неловкости и обиды. Вышел из землянки, присел поодаль на пенек, пригорюнился. Сзади стоит Слепов, молча курит.
Взлетели два истребителя. Пошли на контрольную разведку. Пока они не вернулись, все сидел и думал: «Не мог же я ошибиться».
Спустя некоторое время воздушные разведчики возвратились на аэродром. Доложили, что горит именно станция Малороссийская, но из-за дыма им близко к ней подойти не удалось. На душе у меня отлегло. Теперь-то уж нечего проверять, все ясно. Но к вечеру, тем не менее, опять послали на разведку двухмоторный самолет с фотоаппаратом. Снова в душе ругаю себя: «Зачем ляпнул о четырех эшелонах?» Кто-то тронул меня легонько за плечо. Смотрю - начальник штаба подполковник Кожуховский склонился к самому уху, шепчет:
- Думаю, придется сегодня наградной на тебя писать. Фотоснимок - это, брат, настоящий документ. Затем и бомбардировщика послали…
Всего несколько слов сказал Кожуховский, а от них как-то сразу потеплело на душе, бодро пошагал а столовую, где поужинал с причитавшейся фронтовой чаркой. Когда укладывался спать, прибежал посыльный. Нас со Слеповым срочно требовали в штаб полка.
Зачем мы понадобились в такой поздний час? Может быть, для составления наградного? Заместитель Кожуховского майор Гудименко был в штабе один. Усадил нас за стол и как-то таинственно сказал:
- Из воздушной армии получена шифровка. Приказано срочно представить подробное описание вашего полета со схемой удара по станции. Вот вам бумага, пишите.
Так вот уже куда докатилось: до самой воздушной армии!
- Ну, - шепчу Слепову, - включайся в работу.
А тот отвечает:
- Давай пиши уж ты сам. Ты ведущий, а я на такое дело не мастак. Добавлю то, что помню.
Писали долго. Только под утро, усталые вконец, не снимая меховых комбинезонов, повалились на нары. В ту ночь мне снился черный дым…
Прошло время. Мы уже перебазировались в Усть-Лабинскую. Приходилось много летать, о Малороссийской никто не вспоминал. И вот как-то под вечер распахнулась дверь блиндажа, где находились летчики. Вошел коренастый человек, затянутый в кожаное пальто, на боку - огромный «маузер» в деревянной кобуре. Командир полка громко скомандовал, и отдыхавшие на двухэтажных нарах летчики посыпались с них, как горох. Вошедший (это был командующий 4-й воздушной армией генерал Науменко), обращаясь ко всем, спросил:
- Кто из вас летал на Малороссийскую?
Этот вопрос меня огорошил. Опять что- то выясняют с этой станцией… Чуть помешкав, выступил вперед и доложил:
- Гвардии лейтенант Смирнов… С ведомым Слеповым.
- А Слепов где?
Ответил командир полка:
- Младший лейтенант Слепов девятого февраля не вернулся с боевого задания.
Генерал разрешил нам сесть, сам примостился на скамеечку. Немного помедлив, сказал:
- Станция Малороссийская занята нашими войсками. Я высылал туда комиссию для определения эффективности удара. Сам летал смотреть. Доклад летчиков подтвердился полностью. Там действительно сгорело четыре эшелона. Один был с взрывчаткой и боеприпасами, еще один с танками. Вследствие сильных взрывов путевое хозяйство на станции было разрушено. За четверо суток, вплоть до прихода наших войск, гитлеровцы не смогли восстановить станцию. Через нее не проследовал ни один их эшелон. Нам достались большие трофеи…
Я почувствовал на себе взгляды боевых друзей и окончательно сконфузился. А подполковник Кожуховский, который что-то быстро записывал за командующим, улучил момент, ободряюще взглянул в мою сторону: знай, мол, наших!
- Так вот, оказывается, что могут сделать два штурмовика при удачном выборе цели и снайперском ударе, - продолжал генерал Науменко. - Им попадалось много всяких целей, но они не стали отвлекаться на второстепенное. Это очень поучительный пример для всех летчиков.
Потом генерал объявил, что я представлен к награде. К какой именно - не уточнил. Он крепко пожал мне руку, распрощался и улетел куда-то на ПО-2…
- Вот, пожалуй, и все о том памятном боевом полете на станцию Малороссийскую, - закончил свой рассказ Сергей Иванович.
…А 13 февраля 1943 года при штурмовке фашистской колонны у станицы Троицкой зенитный снаряд угодил в мотор самолета, который вел в атаку Сергей Смирнов. Летчик сел на территории, занятой противником. При переходе линии фронта его постигла неудача. Концлагерь, затем побег… Два месяца он добирался от Мюнхена до Чехословакии, где вступил в партизанский отряд.
КОНЕЦ РАССКАЗА.
Вернее, это конец рассказа, но не конец истории, потому что о своих приключениях в плену и в партизанском отряде С. И. Смирнов тоже рассказал полковнику Емельяненко. Об обстоятельствах гибели Сергея Васильевича Слепова я узнал из других источников, но они к этой публикации не имеют отношения. Как-нибудь я сделаю другой выпуск, в который эти сведения войдут. А пока что на этом конец.
НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ:
Первый в истории войны бой одноместного штурмовика Ил-2 с «мессершмиттом». Победа осталась за нами!
21-летняя Лидия Литвяк - первая в мире женщина-ас, попавшая в книгу рекордов Гиннесса
