Forbes опубликовал объемный и неплохой для непрофильного издания обзор чайной истории с очевидным акцентом на ту ее часть, которая касается Великобритании и России. И в этом материале, среди прочего, есть отсылка к статье 2016 года, которая посвящена британской чайной традиции и в которой утверждается, что в этой самой британской традиции «самый крепкий чай обычно пьют представители рабочего класса, а чем более высокое положение в обществе занимает человек, тем более слабый чай он пьет. Такое же соотношение сохраняется при добавлении сахара: представители высших слоев чаще отказываются от подсластителя, а если человек добавляет в чашку две ложки сахара или больше, то его почти наверняка можно отнести к рабочему классу».
Это довольно популярное и часто тиражируемое наблюдение не является ни абсолютно достоверным, ни полностью ложным — оно относится к той категории гипотез, которые можно комментировать фразой «скорее да, чем нет — но есть нюансы». Формулировка «почти наверняка», использованная в процитированном тексте, как бы намекает на это и оставляет пространство для маневра. Хотя, конечно, при использовании таких оговорок надо понимать, что читатели их практически никогда не воспринимают в том смысле, который в них вкладывает писатель.
Но я сейчас не об этом. Я, когда прочитал о том, как крепость и сладость чая соотносится с элитностью, сразу перенес это сокровенное знание на собственный чайный режим. Который у меня в среднем такой. Утром, около 8.00, хэйча за завтраком. Фу чжуань или шу пуэр обычно. Крепкие, от души. Но без сахара. Потом между 10.00 и 11.00 черный чай с ташкентским лимоном и как раз с одной-двумя ложками сахара. И весь остальной день и вечер — всякий разный бессистемный чай. Обычно не очень крепкий и всегда без сахара.
С учетом того, что по самой первой своей профессии я слесарь, а потом выбился в инженера и чайные эксперты, можно сказать, что британский метод работает и учитывает все изменения в социальном статусе.
