Интерьер в стиле «изба», столешницы с занозами, чучело пыльного медведя, куда же без него... Ресторан «Таёжный» советуют наивным приезжим. А те, не чуя подвоха, рады нырнуть в местный колорит по самую маковку. Хотя… Кому-то и впрямь может понравиться пародия на сибирскую самобытность. Правда из колоритного там – только чуть пьяные гимназистки в роли официанток. При слове «лубок» они стеснительно краснеют, потому что им послышалось.
– Оленина свежая? – Тёма читал меню с видом небывалого сноба.
– Маринованную в клюкве оленину подаём с гарниром из печёной в углях картошки с огурчиками по-домашнему и свежей зеленью… – затараторила скороговорку жрица продажного обжорства.
– А вот… Щука?
– Щуку мы по старинному рецепту вымачиваем в квасе на корочках ржаного хлеба и перед обжаркой панируем в сушёных таёжных травах и кляре на основе перепелиных яиц…
– Пельмени из глухаря? – в Тёме проснулся латентный барин.
– Очень рекомендую, если вы ещё никогда не пробовали глухаря, вас удивит его легкий хвойный привкус в сочетании со вкусом кедровых орешков, которые добавляют в фарш…
– Во! Фрикасе! – решительно захлопнул меню мой напарник, показывая, что выбор окончательный и обжалованию не подлежит, – Или пельмени? Нет! Фрикасе! И пельмени.
Всё это время я смотрел в пластмассовые глаза медвежьего чучела. Интересно, как таксидермист умудрился вложить в искусственный взгляд столько натуральной безнадёги?
– А вы что выбрали? – официантка угрожающе ткнула карандашиком в мою сторону.
– А мне жареной картошки.
– Простите… У нас в меню нет…
– Есть. Гарнир к оленине. Мне мяса не надо, гарнира давай. Две порции. Печёную на углях картошку, зелень и малосольные огурцы.
Тут надо объяснить сакраментальное «за чей счёт банкет». Дело было в командировке. Значит, лично для нас все эти безвкусные понты – даром. Платила принимающая сторона, причём такая, для которой чеки накладных расходов – пыль на вчерашнем ветру… Так что теоретически мы могли заказать всё меню в алфавитном порядке чисто по приколу.
– Ты чего скромничаешь? – удивился напарник, наливая себе неаутентичной французской минералки в «традиционную» деревянную посудину (подделка под резьбу из берёзового капа, массово продаётся в Икее).
– Интуиция жужжит. Так вибрирует, что сидеть неудобно, – поёрзал, – Если еда под стать обстановке, то картошка будет самой съедобной частью сегодняшних впечатлений.
Сначала принесли пельмени. Всего восемь штучек в большой тарелке: подчеркнуть, что это лютый деликатес, его очень мало, и вот поэтому он такой дорогой… Почему-то пельмени плавали в мутном бульоне, от которого шло такое чесночное амбре, что было непонятно, где там искать хвойные нотки глухаря между раскисшими орехами. С тем же успехом изысканная начинка могла быть из обычной престарелой петушатины.
– Ёпта… Как будто в общаге… Майонезом всё это залить и накрошить хлебушка… – смеялся напарник. Это он ещё фрикасе не видел…
Пока ждали остальной заказ, успели обсудить креативную мысль местных дизайнеров. В их представлении корчма в Сибири должна напоминать то ли деревенский чердак, то ли прихожую захолустного краеведческого музея. С потолка свисали затянутые паутиной веники (наверное, Баба-Яга так сушит колдовские травы), вдоль балясин тянулась руническая вязь (автор явно пересмотрел сериала «Викинги»), а из всех углов на посетителей таращились чучелки таёжной живности. Криво набитая белка, упоротый волк, сова-лупоглазка и похожий на мутировавшую крысу-переростка бобр. Ну и смирившийся с неизбежным медведь, куда ж без него.
– Извините, я поговорила с шефом, мы не можем поделить блюдо и подать гарнир отдельно, картошка только в комплекте со стейком из оленины… – подошла давешняя гимназистка.
– Если что, отбивную я заберу! – оживился Тёма, вылавливая восьмой пельмень.
– Несите с мясом, только я вас умоляю: побыстрее!
«Побыстрее» растянулось ещё на полчаса, что по сибирским меркам – сущая ерунда. Мы же помним: им ещё оленя загнать, клюквы нарвать, сбегать к бабушке за огурцами…
– Вот это жесть! Каучуковый олень! – ехидничал в итоге Тёма, пытая отбивную тупым ножом. Это он ещё фрикасе не видел…
Впрочем, картошка удалась. Пекли её и правда в углях, а чтобы никто в этом не сомневался, подавали вместе с золой и пеплом. Огурчики скорее малахольные, чем малосольные, ни хруста, ни перчинки. Зелень – она и в Африке зелень, особенно, если она – сельдерей. Надо было спросить румяных гимназисток, откуда в тайге сельдерей, но это было бы уже издёвкой.
Принесли фрикасе из зайчатины. В горшочке. Точнее, в кокотнице для жюльена. Малюсенькой такой, размером со стакан.
– Полтарелки супа из морковки с тушёнкой… По цене месячной зарплаты сибирского работяги…
– Ты ничего не понимаешь. Это настоящий дикий заяц. В расцвете сил и последнем приступе молодости. Он вольно бегал по тайге и питался исключительно экологически чистым сельдереем. Набрал лишний вес и густой вкус. Его добыли лучшие охотники, так, чтобы зверь не успел испугаться или мяукнуть. Это мясо не пропитано страданиями и болью. Это не заяц, это огонь! Едва успели потушить.
– Мы просто трезвые. Вот и докопались.
– Да.
Чаевых не оставили. Вышли из «Таёжного», сразу пошли искать ларёк с чебуреками. В спину нам тоскливо и понимающе смотрел мутными глазками нашпигованный опилками медведь.
