Маме было сорок, когда я родилась. Термометр, видимо, в знак солидарности, застыл на отметке сорок выше ноля — июль выдался невыносимо жарким. Беременная мама, изнывая от зноя, спасалась под ледяным душем. Вероятно поэтому, перед самыми родами, у неё развилась пневмония, а у меня внутриутробно «поломался» иммунитет.
Советское здравоохранение, хоть и считалось лучшим в мире, но поставить диагноз тщедушному задохлику, и тем более, вылечить такого, врачи затруднялись. Мама со мной здорово намучилась и потаскалась в самые неожиданные далёкие дали, чтоб поднять на ноги ребёнка, которого доктора считали практически нежизнеспособным.
Мать даже пробилась на приём к Тамаре Листенгартен, известному бакинскому врачу, у которой лечилась вся элитная советская Москва тех лет, не считая Азербайджана. Пожалуй, в те времена не было родителей, не знавших имя великого педиатра.
Кажется, именно Тамара Ананьевна посоветовала маме средство от моих бесконечных гнойных ангин, которыми я болела аккурат четыре раза в год, а то и чаще. Рецепт был гениален и прост.
В половину бутылки десятизвёздочного армянского коньяка нужно было добавить пол-литра натурального лимонного сока и настаивать эту смесь полгода в холодильнике. Затем налить настой в пузырёк из-под любых сердечных капель и капать мне в горло, едва наметится ангина, желательно, попадая на миндалины.
Рекомендации выдающегося доктора мама записала в общую серую тетрадь и последовала им в строго обозначенном порядке.
Лекарство оказалось чудодейственным, ангинами болеть я перестала. Заветный пузырёк хранился в серванте. Маме вряд ли пришло бы в голову, что её дочь быстро распробует божественный вкус снадобья и начнёт втихаря высасывать его из микро склянки, а чтоб недостающие миллилитры не вызывали подозрений, периодически пополнять пузырёк из бутылки, что стояла в холодильнике. Дети-то народ хитрый и предприимчивый.
Собственно, так я стала поклонницей армянского коньяка буквально с пелёнок. С возрастом уважение к почтенному напитку неоднократно выручало. Особенно, когда у нас поселилась внучка.
Заветная тишина и релакс для меня, как ни странно, наступали в подъезде, после того, как Яся засыпала. Изредка брала с собой чёрный кофе с лимоном и коньяком, напиток тонизировал и успокаивал. Созерцание мира через цветник, за которым заботливо ухаживала соседка снизу, расслабляло. Десяти минут вполне хватало, чтобы вспомнить, что я — это я, и можно идти спать. Если Яся позволит.
Однажды моё уединение нарушил междусобой и тарарам семейной пары, живущей над нами. Погром и скандал были мощными, спасать меня выскочили не только дружественные соседи, но и муж.
Два лестничных пролёта наверх громко рыдала женщина. От предложений помочь отказалась, заперлась страдать в квартире. Пожав плечами, соподъездники разошлись. Я осталась задумчиво смотреть в окно.
Через пять минут с верхнего этажа ко мне спустился и подсел взъерошенный сосед Лёха хипстерского и очень расстроенного вида:
– Есть курить?
– Не курю. Дебоширить перестаньте. Дети вообще-то спят.
– Какие?
– Например, моя внучка, – тычу в свою дверь. – Кстати, хочешь коньяку?
Не то, чтобы я жаждала поделиться, предложила из вежливости. В бокале плескалось граммов двадцать, собиралась вылить их в горячий кофе. Обернулась. Парень сглотнул, потряс хайером, словно гривой, и со словами: «Да чёрт вас, баб, разберёт!» – хлопнул мои двадцать. Пришлось ограничиться кофе. Сама ж предложила.
– Слышите? Моя-то! Успокоилась! - улыбнулся Лёха.
– Слышу! Вот, что коньяк животворящий делает!
Довольный сосед рванул вверх по ступенькам.
Кстати, Тамара Листенгартен прожила сто один год. То есть, с детства полюбившийся мне напиток, оказался не только лечебным и примирительным, но и продляющим жизнь.
