Когда-то давно в одном далеком испанском ресторане я наблюдал чрезвычайно любопытную картину. За соседним столиком не очень уже молодой мужчина немного богемного вида красиво угощал совсем молоденькую девушку. Вернее пытался красиво угощать. Потому что он заказал сухое белое и устриц, а по девушке очень хорошо было заметно, что вину и устрицам она предпочла бы кока-колу с бигмаком и картошкой-фри. Ну просто потому, что в каждом возрасте — свои вкусняшки.
Картина эта для меня лично до сих пор остается идеальной иллюстрацией такого понятия как «неуместность». И я вспоминаю ее всякий раз, когда наблюдаю за тем, как чайные коллеги пытаются разговаривать с кофейщиками о чае, опираясь при этом на рафинированные чайные императивы. Например, исходя из того, что клиент намерен самостоятельно оценивать качество чая. Или из того, что по качеству чая клиент будет судить об уровне заведения и его мнение скажется на доходах условной кофейни. Ну и так далее.
Это, конечно, совершенно неправильно. На мой взгляд, любую чайную коммуникацию с кофейщиками нужно начинать с признания того простого факта, что чай кофейщиков давно уже оформился в самостоятельную категорию. Как чай строителей. Или железнодорожный чай. Или фризский чай. Или английское послеобеденное чаепитие. И для того, чтобы адекватно с чаем кофейщиков работать, нужно представлять его историю, понимать его функциональность и знать его форматы. Без всех этих знаний любые чайные советы нашим кофейным коллегам будут выглядеть как предложение заменить в Builder’s Tea кенийскую гранулу дарджилингом или попытка поставить в каждом железнодорожном купе чабань с гайванью. По форме все это правильно — дарджилинг обычно круче кенийской гранулы, а с помощью чабани и гайвани можно заварить чай вкуснее, чем замочив пакетик в стакане. Но по сути все это, конечно, — издевательство.
В нескольких следующих материалах я расскажу все, что знаю о чае кофейщиков. И поделюсь соображениями — в том числе и предельно циничными — о том, как с чаем кофейщиков работать.
