Быть может, тяга к повествованию передалась мне от тёти Шуры. Мне нравится работать со словами, подбирать нужные и более подходящие для того, чтобы как можно точнее выразить какую-то свою мысль, эмоцию или рассказать о каком-то событии так, чтобы слушающий смог прочувствовать его, по возможности, как можно более живо и ясно.
Но обо всём этом я стала задумываться гораздо позднее. А тогда…
Тогда мы были беззаботны! И легкоранимы одновременно. Нас, детей, могла расстроить любая ситуация, с которой детская психика не могла справиться так же легко, как это удавалось взрослым. И тогда на подмогу приходила вездесущая тётя Шура. Она внимательно рассматривала предмет наших горестей или разбирала ситуацию, заведшую нас в тупик или приведшую к конфликту, а потом уводила в дом и сажала пить чай…
Тётя Шура не признавала конфет или сахара. А чай пила только с дольками сушёных яблок или баранками. О себе она говорила примерно так: «Моя красивая фигура не от сладкого, а от булки с маслом и от хорошей жизни.»
Иногда тётя Шура пила чай вприкуску с яблочными дольками, но чаще клала их в сам чай. Причём, клала много, до половины бокала (маленьких чашек она тоже не признавала). Бывало, нам в чай клали свежие дольки яблок, груш, недавно сорванные ягоды малины, земляники или черники. Получалась такая фруктово-ягодная смесь, заваренная с чаем. Поначалу мне это было в диковину, непривычно, но потом я полюбила этот напиток, и он остался со мной до сего дня. Сейчас я кладу в чай только дольки свежих яблок и наслаждаюсь ароматом, уводящим меня в далёкое детство.
Если закрыть глаза и вдохнуть приятный чайно-яблочный дух, сразу живо вспоминается тётя Шура за старинным столом, покрытым тяжёлой бархатной скатертью вишнёвого цвета. Вся комната тёти Шуры представляла собой весьма запоминающееся и необычное место. Мебель там была старой, тяжёлой и тёмной. Да и всё в комнате было старое, даже старинное.
У стены стоял огромный буфет с резными дверцами и столбиками. Верхнее его отделение было отдано чайной посуде и разным баночкам-вазочкам. Нижнее отделение было открытым и использовалось как столик. Задняя стенка была зеркальной, от старости уже мутноватой, с царапинами и трещинками. В углублении на металлическом подносе стоял старинный тульский (Юленька, привет!) самовар с медалями. (Кстати, похожий мне удалось купить в Англии. Позже покажу.) В выдвижных ящиках лежали столовые приборы, кухонные полотенца и салфетки, а также две или три колоды карт. Ниже, за закрытыми дверцами хранился обеденный сервиз, сыпучие продукты и прочая кухонная утварь. Особый интерес у нас, детей, вызывали резные дверцы нижнего, самого большого отделения. Там по деревянной степи катилась вдаль деревянная кибитка, которую тянула пара деревянных лошадей. За кибиткой бежала деревянная собака с поднятой вверх мордой, а за ней, на фоне нескольких деревьев, шла небольшая группа людей с гитарами и бубнами. Если открыть левую створку, то останется только группа мужчин, женщин в длинных развевающихся на ветру юбках и собака с поднятой мордой. А если открыть правую створку, то останется одинокая кибитка, неспешно ползущая по степи. Две совершенно самостоятельные сценки из цыганской жизни прошлого, в целом составляющие более сложную композицию.
Я не просто так столь подробно описала буфет тёти Шуры. Позже это описание понадобится…
Были в комнате старинные диван с полочкой и кресло, тоже с резными подлокотниками. По стенам были развешаны картины и фотографии в тяжёлых рамах, а в углу на полке стояли иконы в киотах, накрытые кружевными покрывальцами. Повсюду было много фарфоровых статуэток, ваз, какой-то старинной посуды… Но при этом комната не напоминала лавку антиквара-старьевщика.
В тот день тётя Шура рассадила нас вокруг стола, разлила по чашкам чай с яблоками и начала говорить… Гуляя, мы стали свидетелями очень большой трагедии – машина переехала знакомую нам кошку. Разумеется, такое не могло оставить нас равнодушными и безучастными. Но когда мы поняли, что несчастному животному уже не помочь, горе накрыло нас с головой. И с этим горем мы пошли к тёте Шуре.
«Чяялочки, в жизни всякое случается… И горя в ней тоже немало… - начала тётя Шура. – Некоторых людей несчастья обходят стороной, чего я и вам желаю, мои цветики! Но всегда нужно быть готовой встретиться с тем, что может надорвать вам душу. Но ведь и горе горю рознь. То, что вы сегодня увидели, не дай Бог вам снова увидеть! Но и жить с этим не нужно!.. Намишто!..»
Тётя Шура встала, вышла из комнаты и вскоре вернулась с небольшим зеркалом в металлической оправе, таким же старинным, как всё прочее.
«Подыкхэньте, вот зеркало. Это зеркало моей бабушки. Оно помогает справиться с любой, даже самой горькой бедой. Хотите, покажу вам, как это делается?..»
Тётя Шура лукаво посмотрела на нас.
«А теперь смотрите в зеркало. Смотрите и представляйте, что вы сегодня видели… - Услышав, что мы снова зашмыгали носами, тётя Шура строго сказала: «Без этого никак!.. Только смотря страху в глаза мы можем победить его. Представили?.. А теперь… - тётя Шура поднесла к зеркальной поверхности свою чашку с горячим чаем, отчего зеркало затуманилось. – Сейчас на вашем сердце лежит такой же туман печали, и вы видите мир через него. Со временем он станет чёрным и густым, и этого допускать никак нельзя! Усилием души нужно сделать так, чтобы туман печали стал туманом забвения, вместе с которым мы просто сотрём наше горе, и оно уменьшится. Потом мы снова наведём туман и снова сотрём его вместе с плохими воспоминаниями. В конце концов от них ничего не останется. Только песня, которая унесёт остатки печали… Поэтому, когда вам грустно, пойте!..» И мы пели вместе с тётей Шурой одну из тех песен, которых теперь и не вспомнить. А жаль…
Вот такой незамысловатый фокус действительно помог нам в тот день справиться с нашей бедой. Теперь я понимаю, что это было сродни самовнушению. Никакой магии. Но спасибо тебе, тётя Шура, за эту науку! Она ведь мне и теперь помогает… Если в моей жизни случается что-то плохое, я, нет-нет, да и поднесу бокал горячего чая с яблоками к зеркалу, а потом сотру «наведённый туман» вместе с печалью, вспомню тётю Шуру, мысленно подмигну ей, улыбнусь и запою, как умею, представляя, как тётя Шура улыбается мне в ответ и одобрительно кивает головой… Мишто!
Будет продолжение…
