То, что для нас - нежнейшие воспоминания, для другого - просто миска с лапшой. И это грустно, но надо про это помнить и знать. Чтобы не надоесть. Чтобы от нас не затошнило, как от пресной лапши. Которую почему-то выдавали за монгольскую кухню...
Это мы зашли в кафе однажды. Я зашла потому, что у меня подруга - монголка. Мы еще в университете подружились, сейчас она занимает высокий пост. А тогда мы были бедными студентками. И моя подруга угощала меня монгольской едой: сушеным сыром-аролом, лапшой с мясом, приготовленной на плите в общежитии...
Тоже воспоминания меня в это кафе привели. И зря. Подали невкусную липкую лапшу в мисках с кусочками мяса. Совсем непохоже на то, что Ичинхорлоо готовит. Но за соседним столиком мужчина седоватый был восхищен блюдами! Он громко и восторженно хвалил лапшу. Вот именно такую он ел почти пятьдесят лет назад, когда служил в Монголии.
Это невероятно вкусно! Ах, как вкусно, совершенно тот самый вкус, настоящий, монгольский! А бозы, как хороши эти бозы, вот это настоящая еда.
Степь - она как океан, огромная, до самого неба. Небо синее-синее, солнце яркое, не такое, как здесь. И воздух, в Монголии совсем другой воздух, им не дышишь, его пьешь! И ребята все были еще молодые, все живые, веселые. Был один прапорщик, очень сильный мужик, просто невероятно сильный. Мог лошадь поднять. Хотя в Монголии лошадки, конечно, поменьше. Чудесные там лошади.
И вот этот седой мужчина восхищенно расхваливал лапшу. А второй сидел со скучающим видом, ковырял вилкой в тарелке с неудовольствием, невкусно. Зачем только он дал себя сюда затащить? Надо было пойти в другое место.
Это было так себе кафе. И так себе лапша. И все остальное тоже так себе. Скучное унылое место, где не умеют готовить, редко протирают столики, где плохо обслуживают... Но для седого мужчины это была юность, радость, ребята-друзья, синее небо... Он все это видел в тарелке с невкусной едой.
И было грустно. Так всегда бывает грустно и неловко, когда стареющий человек делится воспоминаниями, показывает выцветшие фотографии и предлагает холодную лапшу, которая для него так много значит. А для нас - ничего. Но неудобно прервать поток чужих воспоминаний. Неудобно уйти, отставив тарелку...
Мы расплатились и ушли. А пожилой мужчина продолжал рассказывать про Монголию, не замечая скуки на лице знакомого. Рассказывал и с аппетитом ел неаппетитное варево, которое совсем не похоже на настоящую монгольскую еду.
Он как будто попал в свою юность. Я понимаю. И понимаю скуку его знакомого. И понимаю, как одинок человек, когда пытается рассказать другим свою жизнь. Свое прошлое. Которое так много для нас значит. А для других иногда - это просто невкусное пресное блюдо, которым потчуют почти насильно... И надо бы молча есть одному. Но так хочется поделиться, - и это я тоже понимаю...
Анна Кирьянова
