Уха! Как много в этом звуке в воображении слилось: рыбалка, блесны, зорька, щуки! А сколько мне поймать во сне их довелось! (Почти АС Пушкин).
А раз рыба поймана, то требует превращения в продукт питания, да не простой, а царский, чем мы сейчас и займемся. Попробуем, что цари ели. Закрываем глаза и...
Выходим из покоев, потягиваемся, спотыкаемся об ночную вазу, свирепо смотрим на ржущего скомороха, который тут же съеживается пред нашими сонными очами и велим стражникам его нейтрализовать, дабы остальным неповадно было. Те бьют челобитную, затем бьют скомороха, и под звон его бубенцов утаскивают орущего гусляра вон из светлицы в темницу.
Лениво позёвывая и почёсывая бока посылаем гонца в Потешную палату за новым скоморохом, а стольника, пинком царским, на кухню, дабы удивил нас трапезой изысканной, ведь после тяжелых снов царских подкрепиться надобно.
— Не вели казнить, вели миловать, - надсадно вопит стольник, аки перелетный гусь, — знаю рецепт заморский, который Царю-нашему-батюшке точно по нраву будет, подглядел его на приеме у посла из княжества Финляндского. Видел, как посла за уши бояре от тарелки тянули, дабы самим ту уху испробовать, а тот их за бороды таскал и ругался смешно, по иноземному.
По царски награждаю стольника стольником и даю свое благословение на уху по-фински.
Интересно стало, пойду в Кухонные палаты, погляжу, как готовят блюдо сие.
Только дверь приоткрыл, нос просунул, а там уж работа кипит! Мелькают ножи, бегают поварята, дым коромыслом, специи в воздухе струятся и в нос пробираются так, что голова кружится и глаза закатываются от предвкушения.
Смотрю поварята бросают в кастрюлю лук крупнонарезанный, форель, соль и перца черного горошки.
До кипения доводят и варят. Варят и варят. Целых десять минут прошло, аж ждать упрел и сердиться начал.
А они, тем временем, нашинковали картошки, и в другую кастрюлю бросили.
А и из той, первой кастрюли, через сито слили бульон в картошку.
И давай картошку в той воде варить, да не просто, а до готовности. Что вытворяют, акробаты! Но время не теряют, рыбу в той, другой кастрюле, по кусочкам разбирают, раз кусок, два кусок, а третий, смотрю, в рот тянут! Шикнуть на них пришлось строго, дабы это безобразие пресечь, да воеводу к кастрюлям приставить, абы не пропало чего.
Вот рыба разобрана, на тарелочку уложена. А они сливки берут (200 мл) и в них столовую ложку муки бросают, и этой же ложкой размешивают. Не по царски это, надобно потом высечь их, чтобы чистую ложку всегда брали.
И пока я думал, когда их высечь, они всю рыбу в кастрюлю побросали.
И сливки. Но их через сито процедили, дабы Царь комками за трапезой не поперхнулся.
Какие же они у меня молодцы! Тогда сечь не буду, а может всё-же надо? Сечь или не сечь, вот в чем вопрос... Достойно ли Царя? Пока раздумывал, глядь, а они огонь в печи раздули, что закипело всё, а как закипело, шустро накидали в кастрюлю петрушку, да лук с укропом.
Размешали, крышкой накрыли и верещат на все полати шеф-повару: "Готово!"
Я в трапезную со всех ног, чинно сажусь, жду покамест блюдо к царским устам поднесут.
Вот и она, уха эта. Уже чую. Уже близко. Уже ем. Уже и тарелка пустая.
Кричу, эй, человек! Неси добавки, говорю, а то... и вдруг получаю ложкой по лбу. Говорю ой, и жмурюсь.
Осторожно открываю глаз, затем другой. Трогаю шишку на лбу, она большая и помещается в ладонь. Рядом жена.
— Что разорался среди ночи, уху ел?
— Да! - Сглатываю слюну, вспоминая сон, поварят, финского посла и уточняю, — по-фински... Сейчас рецепт продиктую, приготовишь на обед?
Жена загадочно кивает и дает мне по лбу еще раз, но уже ласково.
Ох, и тяжела же эта Царская доля... А уху обязательно попробуйте, больно уж хороша, клянусь своей шишкой!
Спасибо за внимание и до новых встреч на канале! :)
