– Слушай сюда! – Эдик наклонился ко мне, погрозил пальцем, – Бу-у-иш делать мясо по-месопотамски!
– Это как? – слегка опешил я. – Первый раз слышу…
– О! Это то, шо нам надо! Значит, и Танька твоя не слышала!
– Не моя пока…– я досадливо махнул рукой.– Вот удастся поразить её своим кулинарным талантом, тогда и будет моя!
– Будет! Зуб даю, будет! Это древний месопотамский рецепт, его из поколения в поколение передают. И никто, ни одна живая не месопотамская душа… – он начертил в воздухе овал, завершив его резким тычком указательного пальца в небо… – ни одна! Этого рецепта не знает!
– А ты не того? Не свистишь? Ты что, месопотамец?
– Я одессит! – гордо сказал Эдик. – А настоящий одессит имеет в себе как минимум десяток национальностей. Вот у меня в роду были и русские, и украинцы, и поляки, и греки, и евреи, и…
– И месопотамцы? – с сарказмом спросил я.
– Ну да, месопотамцы! Потомки древнего царя Абуршамашмехета Пятого!
– Ладно, потомок, давай рецепт, – устало махнул я рукой.
Эдик немного поломался, отправил меня за пивом: «На сухую про мясо по-месопотамски говорить нельзя, а то можно накликать гнев демона Шимшимахурекама!». Пока я бегаю за пивом и поневоле создаю паузу в повествовании, послушайте-ка, из-за чего сыр-бор.
Есть на свете замечательная девушка Таня.
И есть два благородных рыцаря, возжелавших с этой девушкой не просто дружить, а дружить в горе и в радости, пока … м-м-м ничто не разлучит их. (Так хотелось бы сказать: «Нас»). Одним рыцарем был я. Другим – некий Пашка. Вовсе даже не мой друг. Таня испытывала нас на прочность, придумывала всякие испытания, но строго предупредила о недопущении выяснения отношений традиционным мужским способом.
А вчера заявила: тот, кто приготовит самое вкусное блюдо, сам, без чужой помощи, у неё на глазах, тот и станет вторым. Первой, понятно, была она. А третий – лишний! Продукты она сама купит по списку, предоставленному очередным соискателем, а уж тот должен приготовить из них вкусное, красивое, а главное – редкое блюдо. (Где-то я уже слышал что-то похожее…).
Вчера Таня была в гостях у Пашки. Что она там ела, и понравилось ли ей это блюдо – тайна за семью печатями. А сегодня – моя очередь. Эдик, старый, верный друг предоставлял мне на вечер свою холостяцкую берлогу и обещал рецепт совершенно необычного, никому не известного (обязательное условие!) блюда.
Итак, пиво принесено, сюжет развивается дальше! До поздней ночи сидели мы с Эдиком. Что значит настоящая мужская дружба: милые дамы, попробуйте научить приготовить редкое, экзотическое блюдо человеку, кулинарные способности которого не простираются дальше отварных пельменей (магазинных)! Ну, а если этот рассказ читает мужчина, предложим ему подготовить к завтрашней автогонке того, кто ездит на машине только на заднем сиденье…
***
И вот этот вечер наступил. Танечка сидит на Эдиковой кухне, улыбается завораживающей улыбкой, на которую хочется смотреть до тех пор, пока в духовке не прогорит весь газ… Но нельзя расслабляться! Я решительно беру сумку с продуктами, которые Таня принесла по моему списку и приступаю… Да, одно из условий – вслух комментировать каждый шаг – вроде как учить приготовлению своего шедевра…
– Итак, берём кусок свиного мяса, режем его поперёк (да-да, помню свирепый рык Эдика: «Мясо вдоль не резать!), слегка отбиваем, добавляем соль, перец, даём полежать.
Руки перестают дрожать, вроде всё сделал правильно…
- Тем временем нарезаем лук, полукольцами, – Таня одобрительно смотрит, как я режу лук, предварительно замоченный в воде. Рядом со мной банка с чистой водой, куда макаю нож, до бритвенной остроты наточенный, – Эдика уроки!
– Теперь лук слегка обжариваем на растительном масле. Масла – чуть-чуть, – успеваю вставить с умным видом ещё один Эдиков перл.
– Та-ак, духовка пока греется, вода в кастрюле закипает. (Когда успел поставить воду на огонь, посолить её – убейте, не вспомню!)
– А теперь – самое главное: в противень выкладываем этот жареный лук, на него – куски мяса, а сверху – древний месопотамский секрет! – натираем на тёрке твёрдый острый сыр, а ещё сверху… страшная тайна – смазываем майонезом… И в горячую духовку его, родимого!
Так разошёлся, что поневоле стал повторять Эдькины словечки! Я чувствовал кураж: ничего не выпадало из памяти, дело спорилось, Танечка смотрела на меня восхищёнными (ну, конечно, восхищёнными) глазами. Я легко управился с закладкой макарон-спагетти в кастрюльку с водой и благополучно пришёл к финишу: мясо и спагетти были готовы практически одновременно.
Ужин прошёл очень мило. Танечка со вкусом ела мою стряпню, хвалила и спрашивала о месопотамском царе Абуршамашмехете Пятом – правда ли, что он был моим предком, ведь научить такому рецепту чужака мудрые древние месопотамцы просто бы не посмели…
Потом я провожал Татьяну домой, вечер был нежен и тих, мы долго стояли возле её подъезда, а потом она убежала к себе, предварительно шепнув, что завтра вечером она и её родители ждут меня к ужину.
***
Наша свадьба была великолепной! Конечно, шафером был мой верный друг Эдик, гордо восседавший рядом с очаровательной, неземной, феерически красивой Танечкой, нежно накладывавший ей на тарелку какие-то закуски своими огромными, месопотамскими ручищами…
***
Мы не ездили в свадебное путешествие, нам было достаточно общества друг друга в предоставленной на время медового месяца маленькой квартирке Таниной бабушки. На третий день, когда я, изрядно проголодавшись, прибежал в кухню на упоительный запах, смутно мне что-то напомнивший, Танечка, весело улыбаясь, поставила на стол блюдо с отварными спагетти и… с мясом по-месопотамски!
- Это как? – вскричал я. – Когда ты научилась? На лету схватывала, когда я готовил?
-Ты кушай, муженёк, кушай! – ласково проворковала Таня, – а то остынет…
Блюдо оказалось великолепным. Только сейчас я понял, какой подделкой была моя неуклюжая стряпня по сравнению с Танечкиным шедевром.
- Да-а… – протянул я, насытившись, – что значит, женская сноровка! За один раз научилась!
– Ага,– смиренно улыбнулась Таня, – за один миллион раз. Мамуля это мясо под сыром всю жизнь делала. А её бабуля научила. Кстати, у Пашки тогда я ела мясо по-бургундски. В вине. Очень вкусно, я рецептик переписала. Хочешь, сделаю как-нибудь?
– А почему же… почему же тогда ты меня выбрала? А не Пашку?
… Смеялась Танечка ещё очаровательнее, чем улыбалась. Потом стала серьёзной, обняла меня, ласково поцеловала и нежно, как взрослая малышу, прошептала:
– Дурачок ты мой… Разве любят за мясо по-месопотамски? Любят не за что-то, а просто так…
С приветом, ваш Ухум Бухеев
