Дядька мой всю жизнь был приколистом. Однажды сделал очень острую аджику, в составе которой 90 % было перца-огонька. Взял он ее с собой на работу, угостил всех друзей в столовой этим адским варевом и хотел было собираться идти, как в дверях столовой появился дядя Саша. Это был невысокий худой мужичок за сорок лет, всегда ходил в длинном плаще и шляпе, отличался необычайной физической силой (по роду занятий был холодильщиком и приходилось порой в руках таскать чемодан да баллоны для заправки фрионом, что суммарно было весом до 50 кг).
Когда мой дядька его спросил: "дядь Саш, будешь?", он кивнул и даже не обратил внимание, что ему сделали бутерброд со слоем аджики где-то с сантиметр толщиной.
По глазам было видно, что остроту дядя Саша почувствовал с первого укуса, но жевать не перестал. Где-то на половине снял шляпу, протер вспотевшую макушку и продолжил поедание. Снял плащ, передав его приятелям дядьки. Их смешки уже стихли и все замерли в ожидании - осилит или нет?
Когда последний кусок ядреного бутерброда исчез во рту, мой дядька подвинул тарелку с борщом: "заешь, дядь Саш". А в нее до этого было добавлено столько аджики, что сам он этот борщ не осилил бы, хотел уносить нетронутым.
Дядя Саша съел всю порцию борща. Когда ему аплодировали, он улыбнулся и сказал: "Вы что, ребята? Меня мамка в штыбе родила (штыб - шахта по-кубански), таким меня не сломишь".
То ли на его характере отразилось воспитание - мать всю жизнь работала в шахтах и не отличалась особой нежностью, то ли из-за небольшого роста он всё время пытался доказать, что может намного больше, чем могут о нем подумать, взглянув на внешность. То ли он настолько проникся историей о своем рождении, что реально верил, будто ему всё под силу теперь. А может быть дело в генах, но сила духа этого человека была потрясающей, как и физические возможности. Вот такой был дядя Саша.
