После нового года у всех школьников нашего двора начались каникулы, а, значит, страшная головная боль для их мам. Я жутко завидовала старшим друзьям. Они могли целыми днями пропадать во дворе, лепить снеговых баб, строить крепости, играть в снежки. А если находился кто-то из свободных взрослых, то и ездить в центр города, где был построен сказочный ледяной городок. Конечно, ледяным он был не взаправду. Пара фигурок то ли зайцев, а то ли медведей у входа присутствовала, но разве ради них рвалась туда ребятня со всех микрорайонов? Там, прямо под окнами бабушкиного обкома, был разбит настоящий передвижной зоопарк, который удивительно вкусно пах верблюжьими какашками и тигриной шерстью. Между клетками, стоящими на колёсах, словно грузовики, ходили грациозные ламы и их можно было угощать булкой или морковкой.
Чуть в стороне от зоопарка расположились ещё три невиданных мной доселе сооружения – передвижной цирк-шапито, арена с мотоциклистами, которые ездили по стенам и небольшой чешский Луна-парк с четырьмя карусельками, тиром и палаткой кольцедрома. Карусельки были хоть и очень красивые, совсем не такие как у нас в парке, кататься мне на них совершенно не хотелось – детский сад да и только. Зато в кольцедроме можно было выиграть замечательные, как говорили взрослые, «импортные» призы – от мягких игрушек до бутылочек с красивым шампунем и лаком для ногтей, надо было только ловко накинуть на шест пять тряпичных баранок. Аркашка Иванченко накинул четыре, но ему всё равно подарили пушистого фиолетового филина, которого он тут же передарил мне.
Больше всех, конечно, нам нравился цирк и мотоциклисты. В нашем городе был большой цирк. Но его я, честно говоря, немножко боялась. Мне всё время казалось, что я обязательно скачусь вниз, так стремительно уходили вверх кольца зрительных мест. А в этом маленьком цирке всё было рядом и не страшно. От тёть из кордебалета вкусно пахло пудрой и потом, а когда они размахивали огромными метровыми пушистыми веерами, то только ленивый не протянул бы руку, чтобы получить по ней мягкий шлепок страусиным пером.
Собачки – лохматые серые пудели – бегали по бортику арены в шаге от нас и смешно водили резиновыми носами, вынюхивая угощение. Их дрессировщица, почти такая же старая как моя бабушка и почти такая же толстая, была одета в красивый атласный купальник голубого цвета, плащ с блестками, высоки сапоги на каблуках и чулки в сеточку. У неё были огромные, больше чем у куклы, чёрные ресницы и волосы, которые переливались ярче самого распрекрасного снега под солнцем. Мне очень хотелось отвести в цирк бабушку, чтобы она тоже пошила себе такой восхитительный наряд, а не ходила вечно в одном и том же шерстяном костюме бутылочного цвета.
А на мотоциклистов я долго не могла попасть. Мама твердила, что у неё от шума будет болеть голова, без взрослых туда детей не пускали, а моя любимая Мира, которую я как-то уговорила сходить со мной в ледяной городок категорически мотоциклистам воспротивилась.
- Понимаешь, подружка, это личное. Был у меня однажды роман с таким вот циркачом. Поматросил он месяц, пока они тут гастролировали, да и бросил.
Честно говоря, я ничего не поняла. Если дядя был циркачом, при чем тут матросы? А если он был матросом, то почему Мира не любит мотоциклистов? Странные всё-таки люди эти взрослые. Ни слова в простоте не скажут. А ты потом ломай голову!
Но к мотоциклистам я всё-таки попала. Меня отвел на представление дядя Лёня Жежер, тот самый капитан дальнего плавания, который служил вместе с папой и который, по словам бабули, грозился отрезать себе левую руку, чтобы только «Виталька встал из гроба». Слава Богу, бабушка с мамой его от этой затеи отговорили, но я всегда с тревогой осматривала дядю Лёню со всех сторон, проверяя, на месте ли его руки.
Вообще-то, когда он появлялся у нас дома, начинался настоящий переполох. Папин друг был большой как шкаф, но баба Аня считала, что «мальчик стал совсем худеньким» и принималась его усиленно кормить манной кашей, супами и плюшками. Если бы не я, дядя Лёня совсем бы пропал! Он жалостливо смотрел на меня огромными печальными и хитрыми глазюками из-за тарелки и притворно стонал: «Ох, Иннуш, душно мне, душно! Душа моряка воли просит! Не отведёшь меня погулять?». Я для порядка кряхтела, отнекивалась, словно старуха Рэкуненчиха, но потом быстро надевала тёплые гамашики, кофты, шубку, шапку и валенки и притоптывала ногой: «Ну что ты возишься, как кисель? Сейчас весь свежий воздух кончится. Так и будешь сидеть тут над колбасой невыгулянный».
- Вот что, дочка, - сказал дядя Лёня. – Ты ступай во двор. А мы тут сейчас с мамой твоей кое-какие дела порешаем, а потом пойдём гулять и покупать тебе подарки.
- Ух, ты! Подарки? Мне? А какой сегодня праздник?
- Ну, не знаю. Наверняка какой-нибудь есть. День тракториста там, или бурильщика. А может и день взятия Бастилии! Мне мама сейчас напишет, чего тебе больше всего нужно.
Больше всего мне был нужен ранец. Настоящий, кожаный, такой как у всех взрослых ребят. Я бы тогда складывала туда все свои карандаши и альбомы и бабушка не бранила бы меня за то, что развела в комнате бардак.
Я тихонько выскользнула за дверь. На лестнице сидел огромный рыжий кот Мурчик, которого боялась даже наша Линда. Этот Мурчик был не просто рыжий, а весь в белых и коричневых полосах, похожий на тигра. Даже выражение его усатой морды было не кошачье, а тигровое. Он почему-то всегда сидел на лестнице и хмуро на всех поглядывал. Вот и сейчас этот кот лежал на площадке между нашим и первым этажом, в тёплом уголке под трубами центрального отопления. Он спал, а может, только притворялся, что спит. Я тихонько прошла мимо кота, и он даже не шевельнулся.
Но только я собралась бежать дальше по лестнице, как вдруг, откуда-то с третьего этажа, прыгая со ступеньки на ступеньку, покатился маленький мячик — один бок красный, другой зелёный. А наверху заплакал какой-то ребёнок и кто-то закричал:
— Девочка, девочка! Лови мячик!
Я взглянула наверх — там, на площадке третьего этажа, возле двери, где жил конопатый и не слишком разговорчивый Серёжа Лелюк стояла старушка с маленьким мальчиком на руках. Мальчик кричал и плакал — видно, это он упустил свой мячик. А старушка не знала, что делать: не то за мячиком бежать не то ребёнка успокаивать.
А мячик скатился на площадку и остановился в уголке. И тут я, конечно, его сразу поймала бы. Но вдруг Мурчик выскочил из-под отопления, стрелой прыгнул к мячу и что есть силы ударил его лапой. И мяч покатился, покатился с площадки вниз по ступенькам, запрыгал вниз на первый этаж, на цокольный, всё быстрей и быстрей. Я бросилась за ним. А кот как ни в чём не бывало забрался себе в свой уголок и снова притворился, что спит. Только в самом низу лестницы, у входной двери я поймала наконец непослушного прыгуна. Потом быстро взбежала наверх, отдала мячик мальчику. Он схватил его обеими руками и сразу перестал плакать.
— Вот спасибо тебе, милушка! — сказала старушка. — Задали мы работу твоим маленьким ножкам!
— Я не маленькая, мне уже пять лет, и я совсем не устала, мне еще сейчас за подарками идти — ответила я и перевела дух.
Старушка ещё раз поблагодарила меня и понесла дальше своего мальчика с мячиком. А я выбежала вслед за ними и со всех ног припустила к Анне Ароновне, чтобы спросить у неё и у дяди Бори, какой же сегодня праздник. Уж они-то точно всё знали.
- Заходи солнышко, заходи мой дорогой звоночек – обрадовался дядя Боря.
- Ой, мне совсем некогда, я вечером к вам зайду, - ответила я, принюхиваясь к волшебным ароматам, которые доносились с кухни. Вот нигде на свете так вкусно не пахло, как у Анны Ароновны.
- А чего ж зашла? Случилось что?
- Да! Мне срочно нужно знать, какой сегодня праздник. Ну, или какой завтра будет?
- Да, вроде черные цифры на календаре.
- Это я и сама видела. А ваш, древний? Совсем что ли никакого нет? – расстроилась я, ибо отсутствие праздника могло означать, что дядя Лёня пошутил и никаких подарков не будет.
- А тебе важно, чтобы был праздник?
- Очень-пре-очень! – я даже приложила руки к груди.
- Ну тогда заходи вечером, я тебе расскажу про день рождения деревьев. Этот праздник, правда, будет еще только через месяц, но именно сегодня Аня собралась высаживать для него петрушку в горшочек.
- Петрушку? А зачем?
- Вот придёшь, и я тебе всё расскажу. А заодно мы с тобой для мамы Люси напечатаем рецепт замечательной лимонной рыбки. Аннушка как раз сейчас ей занимается.
На улице меня уже ждал дядя Лёня, рассеянно оглядывавшийся по сторонам.
- Я тут! – закричала я и замахала изо всех сил варежками. – А можно мне вперёдсмотрящим?
- Так точно, юнга! – отрапортовал дядя Лёня, легко подхватил меня подмышки и взгромоздил себе на шею. Я приставила ладошку к бровям, сурово нахмурила лоб и скомандовала:
- Горизонт чист! Отдайте мне, пожалуйста, эти, как их, швартовские веревки и полный вперёд!
- Юнга! Ошибаетесь! Принято командовать четко и внятно – «Отдать швартовы!»
- Что? И без волшебного слова?
- Без! – захохотал дядя Лёня и припустил вперёд, навстречу подаркам и приключениям.
Что было дальше – страшный секрет! Я пообещала никому-никому не рассказывать про то, как мы с дядей Лёней были у отважных мотоциклистов, как он увидел там какого-то рыжего бородача, заорал: «Степаныч, чертяка рыжий!», бросился к нему прямо в стальную клетку, где еще минуту назад ездили отважные гонщики и стал на глазах у всех обниматься и целоваться. И как потом мы сидели в маленьком деревянном вагончике, где мотоциклисты, прямо в своих красивых красных костюмах с серебристыми полосками пили с дядей Лёней вино, ели прямо из баночек консервы из рыбы и перловой каши, вспоминали какой-то сейнер, который чуть не потопили японцы, плакали и смеялись одновременно. Я разомлела от духоты и уснула. Меня разбудила та самая тётя-дрессировщица, которая громко ругала мотоциклистов и дядю Лёню, потом подарила мне блестящую волшебную палочку с яркой пушистой кисточкой на конце и даже проводила нас до нашего двора, так как дядя Лёня очень устал и даже шёл, пошатываясь.
- Вот что, дочка, - сказал бравый моряк, когда мы подошли к подъезду. – Ты сходи на полчасика туда, куда утром ходила. А я с Люсей и Анной Григорьевной поговорю. Боюсь шуму сейчас будет….
Уговаривать меня не пришлось. Мне очень хотелось рассказать дяде Боре и Анне Ароновне про цирк, про мотоциклистов и заодно проверить, как работает моя волшебная палочка. Вдруг я смогу ей помахать, и у дяди Бори перестанет болеть нога.
Беренштамы меня встретили накрытым столом.
- Садись, егоза! Все разговоры потом. А сейчас тебя ждёт волшебная золотая рыбка.
- Вы же говорили лимонная?
- А лимон какого цвета?
- Желтого!
- Вот видишь, значит всё-таки золотая!
Лимонно-медовая рыбка. Рецепт от Анны Ароновны: на 1 килограмм любой рыбы (лучше не очень костлявой), 2 луковицы, столовая ложка мёда, 3 лавровых листика, 2 столовые ложки лимонного сока (выжать из половинки лимона), 4 зубчика чеснока через пресс, 2 больших помидора (лучше перезрелых), 1 средняя морковка, потёртая на мелкой тёрке, по небольшому пучку укропа и петрушки, соль и перец по вкусу, мука и растительное масло – на глазок. В муку добавляем соль и черный перец, перемешиваем, обваливаем в ней порционные куски рыбы и обжариваем на растительном масле до яркой золотой корки, до полуготовности. Рыбу со сковороды не убирать, если рыбы много, то вернуть в сковородку первую пожаренную часть. На вторую сковородку выкладываем порезанный мелко лук, 2-3 столовые ложки воды и тушим до исчезновения воды и луковой горечи. Добавляем столовую ложку мёда и лавровый лист и жарим лук с мёдом без масла минуты 3-4. Вливаем немножко постного масла, добавляем протертый чеснок, лимонный сок, цедру от лимона, протертые на тёрке помидоры и морковь, соль, черный молотый перец, кладем порезанную зелень и тушим на медленном огне минут 10. В сковородку с рыбой вливаем пару столовых ложек воды, включаем медленный огонь и томим рыбу, пока готовится соус. Заливаем соусом рыбу и тут же выключаем огонь, накрыв сковородку крышкой. Едим блюдо, когда остынет до приятно тёплого. Потом можно есть и холодным, но уже без гарнира, как рыбные консервы. А первый раз подаём непременно с картофельным пюре. Очень вкусно
