Вот любопытное исследование [произведённое] господином Глаголевым, напечатанное из Гродненских ведомостей в Воскресный досуг(Воскресный досуг, том IV, №137), которое мы помещаем от слова до слова: это касается русских колдунов XIX столетия.
Он разделяет колдунов на следующие градации:
1) Колдуны случайные
2) Колдуны по неволе
3) Колдуны по убеждению
4) Колдуны злоумышленные
1) Случайным, простым колдуном прослыть требуется очень и очень немного, например иметь какой-нибудь бросившийся в глаза недостаток телесный, или излишество, даже отдельный клок волос, случайно выросший на голове или на бороде; если при том мужик сметлив, то очень легко воспользоваться этим обстоятельством; стоит лишь ему жизнь повести против принятого обыкновения, то есть ложиться спать тогда, когда другие бодрствуют, или наоборот – вставать, когда люди ложатся спать, не чесать бороды и не расчёсывать волос на голове, говорить вздор, вообще делать разные несообразные штуки, затем нашёптывать какую-нибудь небылицу. Подобного рода колдуны-обманщики безвредны.
2) Колдуны по неволе. Эти люди, которые производятся по неволе другими.
Пример пояснит дело: В полуверсте от одной деревни находилась небольшая мельница, содержимая крестьянином Антоном Петровым. О нём ходила молва, что это такой дока, каких редко сыскать, впрочем хотя и колдун, но колдун добродетельный, зла никому не делает, а всё добро. Это был старик лет 65, добрый, умный, сметливый, весёлый и набожный до того, что слово «чёрт» никогда им не употреблялось, и если уж было необходимо было сказать это слово, оно заменялось названием «чёрный».
Петров сам рассказывал, как его дураки произвели в колдуны: лет пять тому назад был в нашей деревне парень, здоровый и бойкий; вот приезжает он раз на мельницу молоть рожь; летом на мельнице вообще бывает работы мало, вот я и хаживал обежать и ужинать домой, в деревню. Это было уже к вечеру, я и говорю: послушай Ванюха, я пойду ужинать в деревню, побудь здесь пока. «Хорошо» говорит. Я ему шутя и говорю: - Ты, мол, не боишься остаться один на мельнице?» - «А кого я буду бояться, ко мне хоть сам черной (чёрт) приходи, я и тому рёбра переломаю», отвечал он. Это мне не понравилось; ну, думаю я, постой же, испробую тебя, каков ты таков? – Хорошо, говорю, запри же двери-то на крючок. Потом я вместо деревни обошёл кругом, да под колёсами, и пробрался под мельницу, лицо вымарал грязью, а на голову надел вершу, что из прутьев плетутся, и полез в творило, где колёса мажут; лезу помаленьку, Иван же, заслышав шорох, отступил шага на два и стал креститься, а я вдруг высунулся до половины, да ещё рожу такую скорчил; тут Иван не выдержал и со всех ног бросился в дверь, сшиб её с крючка и без оглядки подрал прямо в деревню.
Сбросив вершу я кричу: «Иван, Иван!» - куда ты? Только пятки мелькают. «Вот тебе, думаю, и пошутил, теперь и оставайся без ужина». Нечего делать, поел я хлебца, прихлебнул водицей, и лёг спать. На другой день поутру слышу кто-то ходит и покрикивает. Э, думаю, смельчак мой пришёл. Отворил я дверь, гляжу: Иван. – «Что же» говорю, «так-то караулят?» - Да что, дядя Антон, озяб до смерти, пошёл погреться, отвечает Иван, а между тем спешит скорее лошадь запрячь, да на меня как-то странно посматривает; я ни гугу, знай подметаю мельницу. Запряг он лошадь, и сейчас уехал. Я так и думал, что дело тем и кончится, ан вышло не так. Дня через три является одна старуха и бух мне в ноги: - «Батюшка, помоги» говорит. Что, мол, такое? «Ваську моего испортили». Как испортили? – Да вот как, кормилец: вчера, после уже полудня вёз он сено. Жара страшная. Вот подле дороги идёт Матрёна с водою, он и попроси напиться, напившись же и говорит: «Спасибо, бабка». – «Не на чем», говорит; «а при случае припомни». - Припомню, говорит. Отъехав сажень десяток вдруг ему под сердце и подступило., едва мог лошадь отпречь и прямо на печь. Мы собрались ужинать, кличем его, нейдёт, а сам всё мечется; поутру я было ему яичко поднесла, не берёт; так сделай милость, помоги! «Да что ж я то тут могу сделать?» - «Батюшка», такой-сякой, «помоги!» а сама всё в ноги. «Постой!» думаю, «дам я ей земляничного листа» я, знаешь, сам его употребляю, когда занеможется: возьмёшь, поставишь самоварчик, да обольёшь (лист) кипятком, да чашек десять и выпьешь, а допрежь ты стаканчик винца хватишь, наденешь тулуп да на печь, вот пот тебя и прошибёт; а к утру и встанешь как встрёпанный». Постой, «говорю, я тебе травки вынесу», и вынес пучка два, да рассказал что с ней делать.
Послушалась и ушла. Что же, батюшка мой! и стал я замечать, что как завидят меня все кланяются ещё издали. Что это, думаю, за чудеса такие? Сперва я всё ту же травку давал, всю почти передавал, ничего, выздоравливают, а там уж и ворожить стали ходить, я сначала сердился на них и гонял, но не тут то было; ломят да и только. Уж больно стали надоедать, я и пошёл к священнику, да и порассказал в чём дело; священник посмеялся, да и сказал: «Ну, ты невольный колдун, терпи, нечего делать! Народ не скоро переломишь, предоставь всё времени».
3) Колдуны по убеждению. Колдуны по убеждению, по словам Глаголева, сами убеждены в действии заговоров. Заговоры передаются младшим в семействе, или друзьям, и притом с заветом, что тайны никому не открывать. Но мы об заговорах будем говорить в своём месте.
Г. Глаголев сообщает один из тех случаев, какой он заметил или сам, или слышал из достоверного источника. Вот что делают сметливые колдуны или просто деревенские шалуны. Известно, что деревенские лошади счастливее чутьём городских, так как пасутся в поле на воле и пользуются более дарами щедрой природы, чем наши выездные лошадки, как барышни, годные только порисоваться на бегу, как на бале, и затем в тёплой конюшне жевать овёс и пить тепловатую водицу.
Одарённая богатым чутьём деревенская лошадь, хоть и в холе воспитанная, лучше слышит следы и серого волка и мохнатого медведя издалека, и чуткая по природе, всегда принимает свои меры, если только она свободна от воли человека.
На основании богатого обоняния лошадей, колдуны делают такие проделки, например: чтобы остановить поезд свадебный, или вообще на бегу лошадей, употребляют следующие средства: берут свежего жира или крови от какого-нибудь хищного зверя, и намазывают им камни, которые разбрасывают по дороге. Лошади, почуяв запах зверя, начинают упрямиться и беситься, особенно молодые.
Вот один случай колдовства: Зажиточный крестьянин купил у другого крестьянина дворовую собаку, очень злую, и привязал её на цепь. Но собака вовсе не хотела лаять у нового хозяина, свернётся калачиком, и лежит в таком положении. Мужик обратился к колдуну с просьбой помочь этому горю. Колдун сначала поломался, как водится, поставили ему шкалик, и тогда он объявил, что не пришло ещё время, и когда оно наступит он сам придёт.
Недели через две колдун является. «Подержите собаку», говорит. Собаку подержали; колдун взял собаку за хвост, и чем-то помазал его. Собаку пустили; сперва она по своему свернулась калачиком, но в ту же минуту вскочила, дико залаяла, и стала метаться на цепи; потом опять хотела свернуться, и опять вскочила словно ошпаренная. С тех пор собака стала лаять, и сделалась опять отличною собакою.
А ларчик просто открывался: колдун помазал корень хвоста у собаки свежим волчьим жиром; собака чуть коснётся носом хвоста, послышит запах, и сразу начнёт лаять.
4) Злоумышленные колдуны. Эти колдуны самые опасные, и на них должно быть обращено внимание полиции. Это просто мошенники. Они очень часто разъезжают по деревням (говорит Глаголев) и под видом выкурки чертей и домовых, окуривают и опаивают народ одуряющими зельями, преимущественно беленой и дурманом, и пользуясь опьянением своих жертв обирают их.
Злонамеренные колдуны нашего времени особенно практикуют в наших русских деревнях удачным угадыванием украденных лошадей, определением местности и их нахождением, и всё это устраивается посредством стачки колдунов с конокрадами.
Хитрые обманщики помогают злым негодяям ядовитыми зельями, с намерением мщения за обиду, и находят себе в нашем отечестве обильную профессию и, хотя не всегда достигают своей цели, то чаще всего губят несчастных, награждая их такими болезнями, о которых даже врачи не имеют никакого понятия.
Легенды о колдунах в России
…Яды, данные колдунами не убивают, но губительно влияют на нервную систему и другие системы человеческого организма. Таким образом больной получает сыпи, судороги, опухоли, и грыжи. Яды эти колдуны приготовляют преимущественно из известных им трав. Понятно, что человек занимающийся такими вредными операциями проникнут до мозга костей ненавистью к человечеству; говорят в народе что самое выражение лица изобличает колдуна; и даже рассказывают следующие приметы: колдун имеет мутный взгляд, свинцово-серое лицо, сросшиеся или напущенные брови, злую улыбку, медленный с расстановкою голос, небрежную причёску, морщинистый лоб, взгляд свирепый исподлобья, сутуловатость, походку неторопливую и задумчивость; говорит вообще мало и хрипло, зато, как говорят, любит постоянно что-то ворчать и шептать, всегда любит выпить.
…Если колдун [перед смертью] не передал никому своей тайны колдовства, то в народе говорят будто бы в течении дня у его родных в доме раздаётся стук и треск, ходьба по комнате кого-то невидимого, потом – говор, которого нельзя хорошенько разобрать, а потом, с одиннадцати до двух слышится отворение запертых дверей, иногда является приведение, всем ясно видимое в виде мертвеца.
После того, как это посещение повторяется недели две, подозрительного мертвеца (колдуна) всем миром откапывают из земли, и вонзают трупу между лопаток осиновый кол, чтобы лежал спокойно и не тревожил живых.
Если же покойный колдун был одинок и жил бобылём, то он не смеет явиться к соседям и блуждает по кладбищу, разумеется, пугая этим суеверных земляков.
Впрочем, народное предание говорит, что колдун, продавая душу дьяволу, получает от последнего столько нечистых духов на службу, сколько тому нужно по условию чтобы отступнику достичь до условного значения своего величия.
Разумеется, не нужно смешивать колдуна со знахарем; разница между ними та, что колдун – отщепенец веры, не носит креста, не ходит в церковь, а если и ходит, то для виду, всем вредит. Знахарь же напротив – человек совершенно другого закала, он истинный христианин, он врач и благодетель для всей окрестности, но не враг, он не портит, а выгоняет порчу, на что у него есть свои приёмы.
