Пациент Иван Бирюков, 34 года. Мастер отделочных работ, ну и вообще, мастер на все руки.
Вот и кончился мой месячный запой. Да, почти месяц… Небось вы думаете, что запой это веселуха сплошная? Нет! Веселуха начинается перед запоем, когда ты чувствуешь его приближение и в первые дни. А дальше процесс идет на выживание. Никакого кайфа, никакой радости. Лишь бы «мотор» не встал, лишь бы не тряхануло, лишь бы «белка» не пришла. День смешивается с ночью. Восстаешь из забытья, и первым делом проверяешь, есть ли спасительная жидкость… Потом жадно хлебаешь воду из-под крана и по чуть-чуть проглатываешь аптечное дешевое зелье… Кстати, пью я только один. Никого к себе не привожу. Ну их на фиг. Хату обнесут, потом и не найдешь…
Приближение своего очередного запоя я почувствовал внезапно. Прямо на работе. Нет, до этого я не пил почти полгода. В бригаде у нас сухой закон был абсолютный. Дима, бригадир, парень молодой и суровый. Чуть запашок уловил или заметил, что с крутого похмелья пришел, всё, вылетаешь сразу, без всяких формальностей и без оплаты. Ведь работа-то не официальная. Но, Дима человек порядочный, надежный, с зарплатой никогда не обижал, платил достойно. Хотя и нам приходилось пахать за эти деньги чуть ли не по двенадцать часов в день. Мать моя нарадоваться не могла. А как же? Работает человек, ни от кого не зависит, квартиру свою обставил так, что залюбуешься. Вот только с женой и детишками у меня промашка вышла: кому на крен нужен запойный алкаш, который сначала дом полной чашей делает, а потом, в разруху его превращает.
И вот, чувствую, всё. Пришло мое время запойное. Дима меня с полуслова понял. Расплатился со мной по-человечески и сказал металлическим голосом: «Уходя – уходи. Больше я тебя не возьму. Всё, п…уй на все четыре стороны!».
А мне что? У меня, дурака, радость: как же, теперь никто меня не сдерживает. Сейчас веселуха начнется! Деньги есть, ни от кого не зависим. Пошел, пивка взял, «девяточки» одну бутылку. И захорошело, и повеселело на душе! Да и хрен с ней с этой работой. Вот попью немножко, другую найду. У меня же специальностей-то море: я и отделочник и каменщик и электрик. Ну и в сантехнике кое-что смыслю! В общем, пошел ты, Дима, на xep!
Но я же не совсем глупый. Магазинное спиртное не покупал. Только аптечные фанфурики. Спиртяшку прозрачную. Ведь в магазинах ты тоже не угадаешь: купишь водку за 200 рублей, а там такой же голимый спирт разбодяженный оказывается. Нет уж, на хрен. Я же, чай, тоже не олигарх!
Прошли недели три. Деньгам кирдык настал. У соседки-бабули стал занимать. Она же знает, что я всегда отдаю, как деньги появляются. А вскоре ее больничку положили… Надо к мамке ехать. Но она живет на другом конце города. Пока доедешь, помрешь на хер… Ну, а что делать? Конечно, ругань была… Она же не может взять и вот просто так деньги дать. Поругаться же надо, нотации почитать. Нет, ей не понять, что такое похмелье. Хотя, я ей благодарен за то, что она меня всегда в наркологичку укладывала анонимно. Оттуда я всегда человеком выходил.
Плохо, …дь, тошно… весь в холодном поту… Вся кровать с грязным бельем мокрая… Обоссался я, что ли…На кухонном столе стоят три фанфурика. Ну все, жить можно! Разбавил один водой из-под крана, налил в стопочку, выпил не больше половинки… И сразу наизнанку вывернуло. До унитаза не добежал… Вроде легче стало… Давай, еще половинку… И опять наизнанку… Все два фанфурика так и выблевал. Трясет всего. Колотит, как от озноба… Мокрое белье с кровати стащил, бросил вместо него покрывало. Лег. Забылся. Покойники привиделись, как из гробов встают… Очнулся… Плохо… На спиртное даже смотреть не могу… Попил воды из-под крана. Опять блевать… Надо мамке позвонить, срочно! Где телефон, падла?! Нет телефона… Все обыскал… П…ц… Лег в постель на сухое покрывало. Как провалился куда-то… Очнулся. Увидел на кухне початый фанфурик и опять не добежал до унитаза… Сон приснился, а может и явь: оборотень в человеческой одежде, но с огромной страшной волчьей мордй. «Я к тебе приду!» – угрожающе прорычал он.
Вот вроде бы третий день, как не пью. Полегче стало. Только трясет сильно. На спиртное не только смотреть, а даже вспоминать про него не могу. Сколько сейчас времени, черт его знает… Пошел на улицу, во двор. Ясный денёк, зелёные деревца и газоны, тепло. Хорошо… Но меня волнами холода накрывает. Ничего, зато мысли стали яснее, тошнота почти прошла. Слава Богу, всё проходит, подумал я. Закурил. После первой же затяжки замутило… Выбросил. Прошелся. А я же на окраине города живу, у меня рядом сосновый бор. И пошел я туда прогуляться. Ой, как хорошо-то, если б вы знали! Все похмелье, как рукой сняло. До вечера гулял и гулял, просто тупо ходил по тропинкам. Домой пришел уже в сумерки. Свет включил везде, где только мог. И что-то меня страхи охватывать начали… Шугаться стал всякого звука, стука и скрипа. Эх, сейчас бы телевизор включить или приемник на полную громкость, так ведь у меня не работает ни черта! Ой, б…, змеи! – всполошился я, мгновенно покрывшись холодным потом. Фух, это ремень мой валяется. Почему-то стало страшно подходить к одежному шкафу. А вдруг там кто-то… Решил умыться, может посвежее станет… Б…дь, в ванной кто-то повесился! Пересилив себя, вошел. Да оказывается простынь это. Надо было мне ее расправить, как следует, а я ее жгутом повесил! Нет, надо лечь и забыться… Но мирного забытья не получилось. Только закрыл глаза, на меня, будто с горки, покатилась свора то ли собак, то ли волков с красными глазами. Вскочил. Страшно. И вдруг прямо наяву, четко, я вижу, как открылась дверца одежного шкафа и оттуда вышел оборотень. Почему-то в замшевом пиджаке моего покойного отца и его темных брюках. А морда волчья, огромная, клыкастая, страшная. Ыыыырррр! – зарычал оборотень. Вдруг, прямо возле своих ног я увидел двух уродов без ног, но с длиннющими руками и пальцами. «Приходи к нам! Мы под землей живем, километров десять!» - захрипели уроды. Я бросился в прихожую. На вешалке, из-под одежды, выглядывала бледная рожа, которая завывающим голосом начала звать меня с собой. Откуда-то взялись мыши. Мелкие, серые, они больно кусали за ноги прямо через штаны. На кухне сидели за столом два покойника с зеленовато-бледными лицами. Сам удивляюсь, как я одним прыжком подскочил к входной двери и выскочил в подъезд. На улицу выходить было страшно, я был уверен, что меня там уже поджидает свора нечисти. И начал я колотить руками и ногами по соседским дверям. «Вызовите полицию! Вызовите «Скорую»! – орал я, срываясь на визг. А оборотень, рыча, приближался ко мне…
… Не помню абсолютно, как я очутился в светлом, душном помещении. Руки-ноги привязаны. Капельница. Но, никакая это не больница. Нечисть поганая взяла меня в заложники. Какая-то баба в белом подошла ко мне и сделала больно. Обматерил я ее. Сказал, что не дамся, даже если убивать будет…
… Все я понял теперь. Я спокоен. Это больничка. Вон медсестричка ходит. Все спокойно. Слава Богу! Вот только покурить очень хочется.
- Сестричка, милая, а можно меня отвязать на минутку? Можно покурить?
- Нет, не можно. Завтра утром придет врач, у него и спросишь. – сухо ответила медсестра.
На следующий день меня с вязок сняли и перевели в трехместную палату. Вот ведь как мало нужно человеку для счастья!
Полежал я в больничке еще неделю. А может и две, уж точно и не помню.
И что-то я теперь не всё понимаю. Нет, мамку узнаю, адрес свой помню. А вот как работать… Что там нужно делать… Ну пока со мной мамка сидит. Сама в магазины ходит. Меня из квартиры не выпускает.
У нас тут как-то кран потёк. Ну не закрывается до конца и все тут. Раньше-то я отлично знал, что нужно сделать и инструменты у меня все есть. Но вот забыл и все, ничего у меня не получилось. Мамка слесаря вызвала. Я посмотрю, как он делает и все вспомню. А потом на работу пойду. Вот только мамка мне запрещает к розеткам подходить. Но ничего… Она уйдет когда, я залезу в розетку, всё посмотрю, а потом и в щиток электрический залезу, тоже посмотрю. Ну мне же надо всё вспомнить-то? Правильно?
PS Фамилия и имя пациента изменены.
