Да, был, у нас бардак на «Скорой». Можно сказать, беспредел творился пьяный. А первой и наиболее заметной «ласточкой» был доктор Наганыч. Но о нем я писал подробно, а потому, повторяться не собираюсь. Хотя, для Наганыча слово «ласточка» меньше всего подходит. Тут более уместно сравнение с нагноившимся и крепко вросшим кариозным зубом. В общем, удалили Наганыча. Вот только оставались еще и другие работники. Алкоголические. Да, целая череда их прошла… И ушла… Вот, наиболее заметные из них:
1. Олег И., 38 лет. Фельдшер. Хороший фельдшер. Грамотный, но запойный. Вот кого мне искренне было жалко, так это Олега. С женой развелся. Переехал к сестре жить. А у той трое детей. Больно ей интересно, когда он пьяный, обоссанный и облеванный, в ночь-полночь в дом вваливался. В общем, выгоняла она его на период запоя. А где ему жить в это время? Ведь не на улице же под забором? Вот и жил он на «Скорой». И руководство жалело его, слово против не говорило. Благо, что запои не долгими были. А тут Олежка сам себе все испоганил: взял да лег на стационарное лечение в наркологию. Не анонимно, нет. А если бесплатно туда попадаешь, то автоматически на учет становишься. Вот и пришел он после лечения. А начмед требует от него справку от нарколога. Ну а как иначе, ведь допуск к наркотикам и все такое. Наркологи, естественно, никаких таких справок Олегу не дали. Сказали, мол, три года ты должен у нас на учете быть, а там посмотрим. В общем, работает Олег сейчас пешим курьером. Но восстановиться на «Скорую» надежды не теряет. Что ж, дай Бог, лишь бы запои свои прекратил раз и на всегда.
2. Вероника М., 24 года. Фельдшер. Вот уж кого не жалко, так не жалко. Инородное тело на «Скорой». Ни знаний, ни умений изначально не было. У нас, у психиатров всех четырех смен, закрадывались сомнения в ее умственной полноценности. Но, сомнения, как говорится, к делу не пришьешь, а работала девушка самостоятельно. Была, как-то у фельдшеров учеба, которая раз в пять лет бывает. Обычно, прямо на «Скорой» она проходит. Ну вот, выходят, значит, курсанты на перекур. И Вероника в их числе. А я как раз на лавочке сижу, тоже покуриваю. «Ну что, спрашиваю, Вероничка, чему вас там научили?». «Да ну, Юрий Иваныч, всякую х…ню рассказывают: ТЭЛА, инфаркты!». Вот тут я чуть сигарету и не проглотил. «Вика, спрашиваю, ты где работаешь-то, не забыла? Вам же самое главное рассказывают!». А она лишь отмахнулась от меня, как от комара надоедливого. Потом познакомилась она с водителем пятидесятилетним, алкоголиком хроническим. Ну и начали они сожительствовать и оба «за воротник закладывать», а для полного счастья и драться. А потом приходит эта дурища на работу и с гордостью всем свои синяки показывает. Вот, мол, смотрите, бьет – значит любит! Потом Вероника настолько обнаглела, что не только перед работой «поддавать» начала, но и с собой стала пиво приносить. Короче говоря, заставили ее заявление по собственному желанию написать. А одновременно и с ее «любимым» так же поступили. Сначала бравировала она, мол видала я ваше увольнение там-то и сям-то! Мы с гражданским мужем поедем в Москву на «Скорую» и пошли вы все куда подальше! Но ведь Московской «Скорой» алкаши и дураки ни на какое место не упали. Вот и работает Вика теперь в нашем городе кондуктором на трамвае. А ее ненаглядный где-то слесарит в автосервисе. И дай Бог, чтобы возврата к «Скорой» не было!
3. Виктор П., 28 лет. Врач анестезиолог-реаниматолог. Протеже аж самого главного. Не знаю, как в других регионах, но у нас на реанимационную бригаду кто попало не придет. А тут вон как получилось. На пьяные прогулы сначала просто глаза закрывали. Смена началась, а Виктора Геннадьевича нет. Звонят ему. Трубку берет жена. «А Витя, говорит, до пяти утра где-то зависал, теперь его не разбудишь». Зашибись, получается, взамен Вити другого доктора ставят с БИТовской бригады. А когда этот господин все же изволил на работу являться, то обязательно алкогольный допинг с собой брал. И везло ему лишь тем, что медбратья-анестезисты опытные были, могли и без него с любым вызовом справиться. Все закончилось печально и позорно. Под утро вызов поступил. Именно для реанимационной бригады. А значит, срочный. Будят Витю и так и сяк. Одеяло откинули, а он обоссанный весь лежит, в пьяной отключке… Короче говоря, когда очухался этот деятель, то свалил по-тихому. И потом даже за трудовой книжкой не явился.
Ну и вот. Теперь, когда избавились от этих замечательных личностей, то на нашей «Скорой», проблема пьянства сама по себе рассосалась.
Особо въедливые читатели могут заметить: вот ты, автор, других осуждаешь, а сам-то в этом плане, святой, что ли? И отвечу я вам откровенно: нет, далеко не святой. И даже более того, не скрываю ни от кого, что и к алкоголю отношусь положительно и выпить люблю. А иногда и пошалить, будучи «под градусом». Но, обратите внимание: ни в одной публикации, никогда не рассказывал я про то, как пью на работе. Потому как не было этого никогда. Да, люблю я это алкогольное безобразие где угодно: дома, на даче, на улице, в баре и т.д., но только не на работе. И не потому что я весь из себя такой правильный, неукоснительно соблюдающий правила внутреннего трудового распорядка. Боже упаси от такого занудства! Просто когда ты на работе трезвый – ты человек свободный. Ты можешь высказывать руководству свое недовольство, тебе не нужно скрываться ни от кого, не нужно дергаться и пугаться, что кто-то заметит твое «интересное» состояние. Как в песне поется:
Я свободен, словно птица в небесах,
Я свободен, я забыл, что значит страх.
Я свободен с диким ветром наравне,
Я свободен наяву, а не во сне!».
И разве это плохо?
PS Все имена и фамилии являются вымышленными.
Не забывайте, пожалуйста, ставить палец вверх и подписываться!
Уважаемые читатели, если не трудно, понажимайте, пожалуйста на рекламу, которая справа и внизу от статьи! Заранее спасибо!
Мой новый рассказ: "Как я в грязь лицом ударил"
