Перевод статьи Пелин Кескин, Eater.com, о своём до крайности пошлом ужине в популярном лондонском «голом ресторане». Иллюстрации: Меган-Руфь Сент Клер Морган.
Жить на Западе хорошо (помимо всего прочего) еще и тем, что у вас есть возможность не только всячески пестовать свою зону комфорта, но и покидать оную — по доброй воле. Некоторые люди пробуют блюда кухонь, доселе им неизвестных, вкусовые сосочки их мягких языков вовсю трудятся над познанием чуждых слов и чуждой еды, чтобы потом вернуться и похвастаться всем своим друзьям о «проделанной работе». Lollipop — это самопровозглашенный коллектив, который предлагает «креативные переживания», генерируя идеи, имея «распределяющий механизм» и реализуя проекты с использованием «оффлайн и онлайн средств». (Что именно это значит? Ну, мероприятия, типа «Учимся вместе готовить коктейли в духе сериала „Во все тяжкие"»)
Вот Себ Лайолл, создатель Lollipop, и решил, что люди свихнутся в ажитации, если он подсунет им pop-up ресторан, где обедают в голом виде. Когда я беседовала с Лайолом, он сказал, что все это началось с противоречивой рекламы, разлепленной по всему Лондону в прошлом году. «Мы должны смотреть на наши тела без секса, нам должно быть комфортно», — рассказал он про концепцию, цель которой лишить тело сексуального подтекста — за разумные 69 фунтов с человека. Хотите угадать, что случилось, когда этот план стал достоянием общественности? Ага. Люди свихнулись в ажитации.
Гигантский лист ожидания и «секретная» локация в переулке, напротив мечети
На данный момент в трехмесячном листе ожидания pop-up ресторана The Bunyadi 47 тыс.человек, хоть это и не традиционный лист ожидания, а талон-заявки. Заинтересованные подают заявление через сайт, и после с ними связываются по поводу мест и времени (если таковые имеются), а также предварительной оплаты. Затем клиентам посылают правила поведения, одним из которых является строгая секретность местоположения.
Не могу сказать, что во время прогулки до моей «секретной» локации в Южном Лондоне, как раз павшем жертвой облагораживания, «перетекшего» по плану с востока города, я чувствовала себя уютно: владельцы магазинчиков, которые продают телефонные карточки для тоскующих по дому иммигрантов, хором провожали меня явно озадаченными взглядами. Расположение «там, не знаю где» идеально подходит, если вы хотите симулировать скрытность, однако в городе, изобилующем тихими переулками, организаторы мероприятия выбрали оживлённую улицу, застроенную небольшими магазинами и прочими порождениями малого бизнеса. Мое внутреннее Я любопытствовало: специально выбрали район и улицу так, чтобы посетители ресторана по пути туда чувствовали себя не в своей тарелке, или просто ставка аренды была настолько низкой… ну или оба момента?
Я посмотрела налево, увидела мечеть, с её нарядными огнями и крутыми ступенькам, и медленно вдохнула. Это — первый пятничный вечер священного месяца Рамадана, а само здание великолепно. Я прошла мимо мечети, быстро выдохнув «бисмалла», и сказала швейцару перед старым пабом: «Я в Bunyadi». Когда я входила, какой-то местный пробормотал: «Гламурьё, ёптыть». Ну а мне оставалось лишь молча подумать: «Угу, я вас так понимаю». Я вошла, и меня мгновенно застало врасплох очень тусклое освещение. На моем месте Бланш Дюбуа уже грохнулась бы в обморок, однако мое зрение изо всех сил старалось обследовать комнату: я вошла в бар, где некоторые сидели в халатах, а некоторые были полностью одеты. С одной стороны бара были две раздевалки с шкафчиками, а с другой стороны были двойные двери, которые вели в основную обеденную залу.
Пангея-подобный мир: без излишеств, но столовые приборы съедобные
До приезда мне заранее сообщили, что я должна переодеться в халат, и, если бы я почувствовала себя достаточно комфортно, то могла бы обнажиться во время трапезы. В полной гармонии с идеей избавить вас от лишней одежды организаторы избавили от излишеств и все остальное тоже — с претензией на то, чтобы вернуть вас к «Пангея-подобному миру». Когда я услышала «Пангея», то представила себе лайт-версию «Выжить любой ценой» с канала Discovery. Не тут-то было. Еда в Bunyadi была сырой, ибо не была задействована высокая температура, были свечи, но не было ни электричества, ни технологий (или телефонов ... так что, полагаю, была задействована некая первобытность), там было вино (органическое, естественно), столовые приборы были съедобными (но это не так занятно, как думается — ощущение, как будто вам снова два годика), не было стекла, а сиденьями и столами служили антропологически соответствующие пни, наличествовали и бамбуковые перегородки меж столами и тэдэ и тэпэ. Рассадка была плотной и убористой — около 10 или 12 столов, расставленных и сконструированных таким образом, чтобы со своего места вы не могли глазеть на другие столы.
Вы, как бы, в своем собственном бамбуковом коконе. Ну за исключением того, что я была в белом халате, и меня не покидало чувство, что я безнадежно заблудилась по пути из своего гостиничного номера в спа-салон. Меня и моего визави спросили, хотим ли мы ужинать в одиночку или с двумя другими людьми, и мы решили «подселиться». Пока мы шагали к нашему столу через бамбуковый лабиринт, мне удавалось фрагментарно выхватить взглядом другие столы, и возникал вопрос: почему организаторы заявляют про «нормализацию» наготы, но все сделано так, что выглядит очень... сомнительно. Я понимаю, что свечи задумывались как облегчение участи тех, кто стесняется своего тела, а уединенность каждого стола должна была немного расслабить нервничающих по поводу раздевания, однако в итоге мы имеем место, навевающее ощущение, что вы в гареме феи Динь-Динь.
Соседи-нудисты: об отношении к наготе
Мы сели за наш столик (наша официантка была совершенно голой за исключением фигового листика на ниточках), где уже была супружеская пара за шестьдесят в костюмах Адама и Евы. Когда они сказали мне, что были на протяжении всей жизни нудистами, я вздохнула с облегчением. Это для них не «гастрономический опыт», это — их жизнь. Оба — учителя-пенсионеры, они поведали мне про сохранение их нудистского образа жизни в абсолютной тайне ради карьеры, про воспитание в нудизме своего сына, про тесные связи нудистских общин по всему миру, и почему они так привержены нудизму (чувствуют себя значительно свободнее). Муж иногда пишет для национального журнала для натуристов, куда, как и я, должен тиснуть заметку про Bunyadi. Вот так они и оказались среди нас, маглов, на один волшебный вечер.
Пока мы знакомились и обменивались любезностями, нагота их тел мгновенно стала несуществующей, но всякий раз, когда наша молоденькая официантка подходила к столику, нагота ударяла в голову. Тут я поняла, что происходит. Лишить тело пожилого человека сексуального контекста не так сложно, поскольку наши возрастные предубеждения, наш «эйджизм», тело из этого контекста выводит почти автоматом, но как только я смотрела на тело кого-нибудь более или менее моего возраста, то изгнать из моего мыслительного процесса «мужской подход» было весьма проблематичным. И липкая досада растекалась во мне, как пот с шеи вниз по спине.
«Голая еда»: приготовлено при помощи машины на велосипедной тяге, без электричества
Если же вернуться к кулинарной составляющей, то это — «гастрономический опыт», посему акцент был сделан именно на опыте. Как следствие — еда ощущалась чем-то сильно второстепенным. Пять смен блюд были сырыми или, как назвал это Лайолл — «голой едой»: маринованные и соленые овощи (типа, дань уважения Адаму и Еве, ибо кто ж откажется от неловких отсылок к библии), хлеб с соусом песто, копченый лосось, стейк тартар, фрукты с орехами, еще больше фруктов с орехами плюс немного мусса из кокоса и чиа. Стейк тартар с ягодами годжи и кориандром стал самым приличным из блюд, предложенных шефом Джоно Хоупом. Мусс чиа-кокос занял второе место, и нам поведали, что он был приготовлен с помощью машины на велосипедной тяге. Какое облегчение: инновации-таки проникли в мыслительный процесс. Беседуя со мной до ужина, Хоуп поделился, что самой большой трудностью оказалось именно приготовления пищи без высоких температур и электричества, и во время дегустации я заподозрил, что он не пожелал бы такого и злейшему врагу.
Где-то между третьим и четвертым блюдом, я спросила моих новых знакомых нудистов, не находят ли они забавным, что могут оголить свои белые тела без признаков фетишизации или без ярлыков «варварства» и «нецивилизованности». В конце концов нагота без сексуального подтекста всегда была, есть и будет присуща разным племенам и общинам коренных народов по всему миру, а колониализм, собственно, задрапировал эту наготу в одежды и отправил в небытие. Они мой посыл уловили, и после того, как мы все вместе согласились, что Христофору Колумбу гореть в аду, я спросила, нет ли у них ощущения, что Bunyadi просто пытается эксплуатировать их образ жизни. Они не согласились. «Нормализация» их мира — даже за счет потворства ликующему вуайеризму — именно то, чего бы им и хотелось. Они единственно раскритиковали непонятную необходимость «уединять» столы: если опыт призван научить вас чувствовать себя более уверенно голым среди других обнаженных людей, то зачем подменять одежду бамбуковыми перегородками?
Нае...лово: маркетинговый ход, да и только: за 69 фунтов стерлингов
Я осознаю всю «пиаровскую» подоплеку этого «гастрономического опыта». Ну правда. Я понимаю, что вы знаете: люди одержимы наготой, вот вы и поощряете наготу как норму; вы в курсе внезапной тенденции питаться «без наворотов», поэтому вы и подаете «голую еду»; вы услышали наше желание «отложить телефон и просто беседовать», и поэтому этому желанию потворствуете. Я все это о-соз-на-ю. Но несмотря на это понимание, ничто меня не тронуло и не изменило. Где-то между маринадом «запретного плода» и проходом мимо псевдо-шторы отгороженного столика мне все «остоскучнело». Мнимая серьёзность маркетинговой стратегии — это все, что нужно для оправдания пошлой испорченности, да? Почти все, с кем я говорила в тот вечер, принимали все за чистую монету, а один посетитель даже сказал: «Ну, возможно, это и нае...лово, мне пофиг, это же так прикольно». Лично мне было бы прикольнее в стриптиз-клубе: намерения очевидны, в шведский стол включена лохань с жареными перчеными куриными крылышками, а вуайеризм помогает деньгам перекочевывать в карман тех, кто голышом, а не наоборот.
Bunyadi стал гастрономическим опытом, научившим меня тому… что мне он реально был не нужен. Тело вне сексуального подтекста — вопрос феминизма, о который ломаются копья уже в течение многих десятилетий. Поэтому я не жду от маркетинговой уловки предпринимателя-мужика катализации этого процесса. Как, собственно, не жду от него и понимания, что нагота не является единственным способом внутреннего освобождения. Я имею в виду, что мы, блин, были напротив мечети. Есть же люди в мире, которые освобождаются и «десексуализируются» через одежду. Подобно активисткам FeMen, протестующим голыми на мусульманских мероприятиях, такого рода банальщина и оставила фигову тучу людей вне содержательного контекста. Паразитирование на актуальных темах, чтобы вызвать интерес — это скучно, но я, скорее, просто ошеломлена, что это было так... разительно.
Больше всего заставило меня чувствовать себя по-идиотски то, что за 69 фунтов (69? Вы серьезно?) человека помещают в пространство без электричества, тепла, технологии и без одежды. Это вообще не имеет отношения к Пангее. Нам дали возможность добровольно окунуться в мир, в котором многие люди на планете живут вынужденно, и без вина, истерических смешков и копченого лосося. Когда я жевала съедобную ложку, меня осенило. Это была высокая честь — быть в состоянии заплатить за то, чтобы эту возможность у нас отняли. Я вышла из ресторана под звуки пятничной молитвы, мелодично отражающейся от стен мечети и несущейся вдоль по улице, и повела свое одетое, освобожденное тело обратно домой.
Автор перевода: Леонид Каплун, специально для eatboard.
