16 октября в России и во всём мире отмечается День Хлеба. И это не удивительно, ведь именно хлеб – самый популярный в мире продукт даже сейчас, в XXI веке. А уж даже лет 100 назад хлеб был основой всего. Нет хлеба – начался голод.
Но не стоит думать, уважаемый читатель, что хлеб тогда походил на нынешний, скажем, батон (пшеница), Раменский хлеб (тоже пшеница). Да даже Дарницкий хлеб состоит из смеси злаковых разных сортов. Нет, крестьянский хлеб полностью состоял из ржи. Дело в том, что рожь может выжить в широком диапазоне условий. Пшеница же более капризна, а значит продукт получается более дорогим.
Пшеница шла на продажу, в том числе и за рубеж. Но как раз в силу того, что климат у нас капризный, аграрные технологии не просто слабо развиты, а вообще местами откатились на уровень средневековья, засеять нужно было громадные площади и много пшеницы собрать (молясь, чтобы не было засухи и не сгубила урожай болезнь), что влекло за собой чудовищное усиление эксплуатации людей со стороны богом данного начальства.
Ситуация начала меняться с приходом к власти большевиков. При том, что земля была отдана крестьянам, объединявшимся в колхозы, была введена норма сбора зерна с каждого гектара. Это стимулировало работников на поиск решений увеличения сбора урожая: освоение новых целинных земель, совершенствование методов севооборота, осваивание сельскохозяйственной техники. Уже к 1934 году на 104,7 миллионов гектаров земли приходилось 89,4 миллиона тонн зерна (против 66 миллионов гектаров и 50,3 миллионов тонн в 1922 году).
Вернёмся к экспорту в Российской империи. Вот чем оборачивался вывоз хлеба для российского крестьянства, уже писал известный агроном и публицист Александр Николаевич Энгельгардт:
«Когда в прошедшем году все ликовали, радовались, что за границей неурожай, что требование на хлеб большое, что цены растут, что вывоз увеличивается, одни мужики не радовались, косо смотрели и на отправку хлеба к немцам… Мы продаём хлеб не от избытка, что мы продаём за границу наш насущный хлеб, хлеб, необходимый для собственного нашего пропитания Пшеницу, хорошую чистую рожь мы отправляем за границу, к немцам, которые не станут есть всякую дрянь....
Лучшую, чистую рожь мы пережигаем на вино, а самую что ни на есть плохую рожь, с пухом, костерем, сивцом и всяким отбоем, получаемым при очистке ржи для винокурен — вот это ест уж мужик. Но мало того, что мужик ест самый худший хлеб, он еще недоедает. Если довольно хлеба в деревнях — едят по три раза; стало в хлебе умаление, хлебы коротки — едят по два раза, налегают больше на яровину, картофель, конопляную жмаку в хлеб прибавляют. Конечно, желудок набит, но от плохой пищи народ худеет, болеет, ребята растут туже, совершенно подобно тому, как бывает с дурно содержимым скотом...
Имеют ли дети русского земледельца такую пищу, какая им нужна? Нет, нет и нет. Дети питаются хуже, чем телята у хозяина, имеющего хороший скот. Смертность детей куда больше, чем смертность телят, и если бы у хозяина, имеющего хороший скот, смертность телят была так же велика, как смертность детей у мужика, то хозяйничать было бы невозможно. А мы хотим конкурировать с американцами, когда нашим детям нет белого хлеба даже в соску? Если бы матери питались лучше, если бы наша пшеница, которую ест немец, оставалась дома, то и дети росли бы лучше и не было бы такой смертности, не свирепствовали бы все эти тифы, скарлатины, дифтериты.»
